Пле(мя)нница (СИ) - Сашина Ая

Фаина Петровна тяжко вздыхает. Я знаю, что это из-за того, что приходится ворошить прошлое. Но без этого никак. Женщина поддерживает меня целиком и полностью. Она искренне рада за нас с Алиной. Говорит, что уже давно видела, как мы с ней переглядывались.

— Мама, не поддавайся на его провокации, — смеется Кирилл. — Куда он тебя уже втянул?

— Посиди тихонько, — словно маленькому, говорит сыну Фаина Петровна.

Я выхожу из-за стола, отхожу чуть в сторону, дабы дым от прикуренной сигареты не долетел до некурящих. Фаина Петровна в это самое время начинает говорить.

— Ох, не просто рассказывать об этом.

— Всё в порядке. Удовлетворите уже любопытство присутствующих, — говорю, чтобы слышно было всем. Пусть не думают меня жалеть, когда узнают правду.

— Что у вас могут быть за секреты? — никак не угомонится Кирилл.

— Да сиди ты, — прикрикивает Фаина Петровна, но затем смягчается. — К тому же это не наш с Егором секрет, это секрет его родителей. Тайна, которую, они надеялись, Егор не узнает никогда. Но всё сложилось иначе. Егор узнал, — ходит вокруг да около женщина, никак не решаясь открыть суть.

— Да что ты узнал? — снова подает голос Кир.

— Я не родной сын Субботиных. Меня усыновили, — говорю, затушив окурок в пепельнице. Смотрю на присутствующих. В их глазах недоверие, изумление.

Повисшее молчание меня раздражает. Пусть продолжают веселиться. Ничего страшного не случилось. Как бы странно это ни звучало, я рад, что всё так случилось. Было бы хуже, если бы мы с Алиной действительно были родственниками.

— Фаина Петровна, я прав? — поворачиваюсь к женщине. — Хочу, чтобы все поняли, что я не сам это придумал, и что меня не обманул тот, кто рассказал мне это.

— Истинная правда, — соглашается Фаина Петровна, смотрит на своих гостей. — Егорку усыновили, когда ему было несколько месяцев от роду.

Все продолжают молчать, не зная, что сказать. У Алины вообще глаза на мокром месте. Хочется подойти, чтобы утешить её, но мной выполнено ещё не всё, что было запланировано. Я обязательно обниму Алину, но чуть позже.

— Зачем ты об этом рассказал всем? — задает логичный вопрос Ирина. — Это тяжело даже слышать. Я не представляю, что тебе пришлось пережить, когда ты узнал об этом, — сокрушается она.

— Это было тяжело, но… — кладу ладонь на плечо Фаины Петровны, благодаря её за помощь. — Но я рад, что оказался приемным ребенком.

Изумление сменяется шоком на лицах практически всех гостей. Это вызывает у меня улыбку.

— Я не сошел с ума, если вдруг кто-то так подумал, — успокаиваю всех.

— А очень похоже на то, — как и я, улыбается Ваня. Он, конечно, уже понял, почему я радуюсь тому, что меня усыновили.

— Объясню… — в упор смотрю на Алину. Вот и пришел наш звездный час, моя несостоявшаяся племяшка. — Только сейчас, зная всю правду о своем рождении, я могу открыто признаться в своих чувствах к… этой девушке, — протягиваю руку, призывая Алину встать и подойти ко мне.

Алина

Мне кажется, что я приросла к скамейке, и никакая сила не заставит меня сейчас подняться с этого места. Но взгляд Субботина сильнее всех самых немыслимых сил и законов физики. Поднимаюсь, чувствуя, как дрожат мои конечности. Ноги, руки… Всё словно сделано из ваты.

— Иди… — одними губами шепчет Егор, продолжая гипнотизировать меня взглядом.

— Хорош разыгрывать нас, — начинает вдруг смеяться Кирилл. — Мам, как ты согласилась участвовать в этом? Ты же даже квн никогда не смотришь.

— Жизнь смешнее, — улыбается Фаина Петровна. Она гладит меня по спине, когда я проскальзываю мимо неё. — Всё будет хорошо, — шепчет так тихо, чтобы слышала только я.

Через секунду беру Егора за руку, ощущая невероятное облегчение. Егор — мой якорь. Рядом с ним я точно знаю, что выстою перед всеми ураганами и бурями.

— Только сейчас, — продолжает тем временем Субботин, крепко сжимая мою ладонь и привычно поглаживая её изнутри своим пальцем, — с полной ответственностью я могу заявить, что люблю Алину и хочу, чтобы она стала моей женой.

После этих слов я окончательно теряю связь с реальностью. Я будто со стороны смотрю на Егора, затем на людей, которые как-то разрозненно начинают хлопать, что-то выкрикивать. Замечаю, с каким каменным лицом сидит Лера.

— Алин… — зовет меня Субботин.

В горле пересохло от волнения. Поворачиваюсь к Егору, чтобы сказать, что он всё-таки точно сошел с ума, но не могу вымолвить ни слова.

— Станешь моей женой? — он, наверное, желая, чтобы я прямо здесь хлопнулась на землю от потери чувств, протягивает мне маленькую шкатулочку.

Следя за тем, как Егор медленно открывает резную крышку, чувствую, что тело покрывается мурашками. Дрожь пробегает волнами по телу. Я не могу поверить, что всё сейчас реально. Это словно кадр из какого-то романтического фильма.

— Ей плохо… — выкрикивает кто-то.

— Только если от счастья…

— С Субботиным? — смутно узнаю голос Вани. — Сомнительное счастье. Мне ли не знать…

— Так ты ревнуешь?..

Егор тоже, естественно, слышит всё. Улыбается шуткам. Но глаз с меня не сводит ни на секунду. Понимаю, что, не смотря на улыбку, он сейчас волнуется. Как и я.

— Конечно, — шепчу пересохшими губами. — Конечно, стану… женой… твоей…

— Что она сказала?.. — снова кричит кто-то. Наверное, Кирилл.

— Сказала, что я тебя плохо воспитала, — возмущается Фаина Петровна. — Ты чего кричишь? Это же из-за тебя никто ничего не услышал.

— Она станет женой! Моей!!! — громко произносит Субботин.

Он достает из шкатулки золотое кольцо и, повернувшись так, чтобы за его спиной не было видно происходящего, берет меня за руку.

— Уверена? — переходит, как и я, на шепот. Смотрит серьезно, испытующе.

Исчезает всё, кроме Егора! Я забываю обо всём остальном мире. Смотрю в голубые глаза и тону в их глубине. Я пленница этих глаз… Этих губ… Этих рук…

Да! Я не племянница Субботина… Я его пленница! Пленница наших чувств!

— Уверена!

Эпилог

Спустя год, сентябрь

Алина

— Кать, не вертись, пожалуйста, — прошу, помогая девочке пристегивать ремни безопасности на её кресле. — Иначе мы точно опоздаем на твои танцы.

— Подумаешь, — философски замечает девчушка, — опоздаем, так опоздаем. Ты, главное, не нервничай. У тебя сразу морщинка на лбу появляется. А морщиться нельзя. Потом страдать будешь. Знаешь, как мама переживает из-за своих морщинок? О-о-о, лучше не буду тебе рассказывать.

Не могу сдержать улыбки. Катя становится всё больше похожа на своего отца. Не только внешне, но и характером. Рассудительна не по годам. Ей всего лишь восемь, но это не мешает ей иногда выдавать такие перлы, что хоть стой, хоть падай.

— Кто-то, наверное, забыл, что скоро показательный концерт, — напоминаю, садясь за руль. Водительский стаж у меня пока небольшой, но езжу я вполне уверенно. Субботин говорит, что я прирожденный водитель. Даже иногда хвастается моими успехами перед своими друзьями. Так по крайней мере говорит мне Ваня. По секрету, конечно.

— Почему забыла? Нет, я не забыла. Но, может, кто-то другой забыл, что я танцую лучше всех в нашей группе? Поэтому нервничать в любом случае не нужно. Ни мне, ни тебе.

Ох… Самомнение тоже папкино. Уверенность в себе просто зашкаливает. Я пока не определилась, хорошо ли это для девочки.

— Знаешь, — рассказываю, выезжая со школьной стоянки, — у меня была одноклассница, которая практически до восьмого класса училась довольно посредственно. Но однажды всё очень круто изменилось. После лета, когда она пришла в восьмой класс, многие не верили, что это наша Оля. Она так мастерски справлялась со всеми задачами, что отличники ей просто-напросто завидовали.

— Ну, и зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Это я к тому, что работать нужно постоянно. Иначе не успеешь оглянуться, как окажешься за чьей-то спиной.

— Спасибо, что веришь в меня, — обиженно говорит Катя.