Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - Гэвин Фрэнсис

практически никого не было. Разговоры о смерти супруги не пробуждали в нем гнев, только грусть. Когда я вакцинировал его от болезни, унесшей его жену, он сердечно меня поблагодарил.

Разговор перед вакцинацией состоит из нескольких вопросов, в том числе об аллергии. После этого медицинский работник набирает в шприц прозрачную жидкость из стеклянной ампулы и через несколько секунд вводит иглу в мышцу на глубину около сантиметра. Если после извлечения иглы есть небольшое кровотечение, на место укола наклеивается лейкопластырь, и на этом вакцинация завершается. Это простейшее вмешательство, способное изменить жизнь.

Один за другим люди старше 80 лет приходили к нам в клинику на вакцинацию. Они испытывали облегчение и благодарность, но сомневались, действительно ли вакцина сможет освободить их из заточения. Некоторых пациентов я не видел с марта. Старшему вакцинированному было 95 лет, а младшему – 79. Помню, одна женщина спросила меня, разумно ли мы распоряжаемся вакцинами.

– Что вы имеете в виду? – уточнил я.

– Почему первыми прививают нас, стариков? Разве не следует начать с учителей?

Я улыбнулся ее щедрости духа.

– Это не мне решать, – сказал я. – Закатывайте рукав!

Только одна из моих пожилых пациенток, несмотря на уговоры, отказалась от вакцинации. Если бы она заразилась коронавирусом, я знал, что мы с коллегами сделаем все возможное, чтобы помочь ей. Она не хотела прививаться из-за безосновательных теорий заговора, о которых прочитала в социальных сетях, и я вспомнил, что великий канадский врач Уильям Ослер[46] писал об антипрививочниках век назад:

«Я войду в следующую серьезную эпидемию с десятью вакцинированными и десятью невакцинированными людьми. Во вторую группу я включил бы трех членов парламента, трех врачей-антипрививочников (если такие найдутся) и четырех пропагандистов-антипрививочников. Я обещаю, что не буду насмехаться над ними, когда они заразятся, а ухаживать за ними, как за братьями. Когда четверо или пятеро из них скончаются, я постараюсь сделать так, чтобы их похороны были не менее помпезными, чем призывы к отказу от вакцинации».

COVID-19 было так трудно лечить, потому что для оценки эффективности любого вмешательства должно пройти три-четыре недели. Однако весной 2021 года благодаря нарастающим темпам вакцинации число госпитализаций стало стремительно снижаться, несмотря на ослабление коронавирусных ограничений. В тех случаях, когда вакцинация не предотвращала заражение, она значительно облегчала течение заболевания, и привитым пациентам редко требовалась госпитализация. В качестве примера можно привести 95-летнюю подругу моей семьи (она нянчилась со мной, когда я был маленьким), которая заразилась коронавирусом через три недели после первой дозы вакцины. Она была в группе риска из-за возраста и плохого общего состояния здоровья, однако у нее появились только кашель и небольшая температура.

Это обнадеживало: даже если искоренить SARS-CoV-2 не удастся и вакцинация не предотвратит заражение новыми вариантами вируса, инфекция станет менее опасной, смертельные исходы будут предотвращены, а общество постепенно открываться. Инфекция начнет распространяться быстрее, но больницы не будут перегружены. Огромные психологические, социальные и экономические преимущества открытия общества по-прежнему требовали балансировки со значительными рисками: хотя люди моложе 50 лет редко умирали от коронавируса, это было страшное заболевание, из-за которого они задыхались и испытывали изнеможение в течение многих недель (а иногда и месяцев) после нормализации температуры тела. В марте 2021 года в журнале Nature Medicine вышла статья об исследовании, показавшем, что у 13 % пациентов симптомы сохраняются дольше четырех недель, а у 2 % не проходят и через три месяца. Наиболее распространенными симптомами указывались усталость, головная боль, одышка и отсутствие обоняния[47].

Средняя продолжительность жизни бездомных в Эдинбурге составляет около 45 лет, что ниже, чем у жителей Сектора Газа (52) или Чада (54). Мы многое узнали о том, как защитить настолько уязвимый слой населения, и новая гостиница в западной части города была преобразована в приют для бездомных. В клинику для бездомных завезли вакцины от коронавируса, поэтому во время дежурства там я мог вакцинировать лиц без определенного места жительства. Во время первой смены в центре массовой вакцинации я увидел аккуратные кабинки с логотипом Национальной службы здравоохранения, улыбающихся радостных коллег и, что самое важное, холодильники, заполненные вакцинами. После года социального дистанцирования было приятно и даже непривычно снова находиться в местах, предназначенных для массового скопления людей. Нам предстояло привить огромное количество человек, но в помещении царила атмосфера предвкушения и праздника.

Открывая первую коробку ампул и ожидая очередей людей, желающих сделать первый шаг к возвращению к нормальной жизни, я подумал о своем друге, враче общей практики с Оркнейских островов, который уже вакцинировал всех своих пациентов старше 80 лет и перешел к тем, кому за 70. Мы ненадолго встретились на улице в Керкуолле, когда я направлялся обратно в Эдинбург.

– Что ты чувствовал, когда только приступил к вакцинации? – спросил я.

– Я чуть не заплакал, когда открыл коробку с ампулами, – сказал он с улыбкой. – Каждый пузырек был надеждой – жидкой прозрачной надеждой.

Проезжая на велосипеде мимо канала, я увидел новый выводок лебедят – в этом году их было пятеро. Именно это, а не газетные заголовки помогло мне осознать, как долго мы боролись с пандемией и сколько еще предстояло сделать. Времена года сменяли друг друга, и ограничения, касавшиеся посещения магазинов, пабов, ресторанов и общественных мероприятий, стали ослабевать, но для большинства моих пациентов открытие мира было волнующим. Радость омрачали новости из Индии, где бушевала беспрецедентно разрушительная третья волна COVID-19, а также появление новых вариантов коронавируса, передающихся с особой легкостью. Было очевидно, что карантинная система работает не так, как следовало. К июню практически все британцы старше 30 лет получили как минимум одну дозу вакцины, и число госпитализированных пациентов сократилось с январских 4500 в день до 100. Бывали дни, когда в Шотландии никто не попадал в больницу с COVID-19 и не умирал от него. В апреле 2020 года был первый пик заболеваемости и смертности, а в январе 2021-го – второй. С появлением нового штамма «дельта», который распространялся особенно стремительно, в июне заболеваемость стала расти, и я с замиранием сердца следил за числом госпитализаций, надеясь, что оно не будет сильно расти. В Великобритании число госпитализированных пациентов действительно оставалось низким. Несмотря на растущий уровень заболеваемости, благодаря теплой погоде и возможности поехать в отпуск психическое состояние моих пациентов улучшилось. На возвращение к нормальной жизни, однако, рассчитывать не стоило: недели сменялись месяцами, и было очевидно, что мы выйдем из пандемии не в привычный, а в новый мир. Все мы станем мудрее и осторожнее.

Я чувствовал, что общество и любимая мной профессия постепенно выздоравливают, но процесс обещал быть долгим. В июне вирус продолжил стремительно распространяться по Великобритании, и хотя смертность и число госпитализаций сначала оставались низкими, к июлю они начали расти (тем не менее