Ученик - Евгений Малинин

И тут всеобщее благоговейное молчание грубо разорвал могучий бас Странника.

– Дьявол вас забери!.. – раскатилось на всю площадь, и я увидел, как огромная его дубина поднялась и с силой врезалась своим тонким концом в камень у его ног. Яркая зеленая искра сорвалась с толстого конца посоха и, петляя над головами людей, засверкала в мою сторону. Через мгновение она пробила сжимавший меня бутон и коснулась моей груди.

Нет, синий огонь не погас, но обвившие меня лепестки стали медленно и неуклонно раскрываться. Одновременно вся моя фигура начала погружаться в разгорающееся золотистое сияние. Я резко, как при большом увеличении, увидел напряженное, покрытое крупными каплями пота лицо Магистра, старавшегося снова сомкнуть лепестки синего пламени вокруг моего тела, но его сил явно не хватало. Лепестки продолжали медленно расходиться, а окружавшее меня сияние превратилось в яркий ослепительный нимб, полыхавший золотыми протуберанцами.

Неожиданно по нитям Золотого Волоса, связывавшим меня с сопровождающими магами, стремительно побежали, словно бенгальский огонь, яркие алые огоньки. И едва они коснулись удерживавших Золотой Волос рук, как темные фигуры вспыхнули сверкающими неподвижными кострами, а золотые нити превратились в серую дымящуюся паутину, тут же осыпавшуюся на каменную мостовую. Через мгновение лишь эти незаметные серые полоски да маленькие горки пепла, раздуваемые легким ветром, остались от удерживавшей меня цепи. Моя рука, сжимавшая рукоять Поющего, вымахнула клинок навстречу солнцу, и из камня на перекрестье гарды точно в камень медальона, украшавшего грудь Красного Магистра, ударил луч чистого алого света. Камень Магистра брызнул в стороны осколками запекшейся крови, и величественная фигура медленно с сухим треском осела. Из-под колеблющейся кучи кроваво-красной ткани выкатился и замер обугленный щербатый череп.

Я усмехнулся и шагнул со своего помоста. Мои руки сжимали рукояти Поющего и Молчащего, а направившие на меня свои копья стражники казались мне тряпичными куклами с грубо нарисованными, неживыми лицами. Завявший цветок синего пламени, опустив свои гудящие лепестки к земле, свободно пропустил мою сияющую солнечным светом фигуру. Я шагал прямо на ощетинившуюся копьями шеренгу. Надо отдать должное стражникам, они не дрогнули и стояли до конца, выполняя свой долг. Я подошел к ним так близко, что заметил отблеск своего горящего взгляда на их лицах.

Тут что-то ярко блеснуло с небес, и под изумленными взглядами поднятых вверх лиц одна из особо безобразных горгулий на фризе собора снова шевельнулась, метнув золотой блик с опоясывавшей ее шею цепи, и долгим прыжком бросила свое тело на камни мостовой. Я знал только одно существо, способное на такой прыжок. Через мгновение у моей левой ноги вырос здоровенный черный котяра с горящими изумрудными глазами, а свисавшая с его шеи цепочка обернулась золотой змейкой и свилась в клубок на моем плече, подняв точеную головку со сверкающими рубиновыми глазками.

Теперь перед перепуганной толпой, перед шеренгой растерянных стражников стоял Рыжий Пришлец с Золотой Змеей на плече и Черным Котом у ноги!

Это стало последней каплей копившегося ужаса. Толпа наконец очнулась и с воплями кинулась прочь со ставшей страшной площади. Стражники, только сейчас сообразив, с кем они имеют дело, побросали оружие и, запинаясь о ножны мечей, побежали вслед за горожанами.

Я вложил оружие в ножны и по быстро пустеющей площади направился к своим друзьям, тесно окружившим Странника. Они молча ожидали моего приближения, глядя на меня несколько испуганно, как на давно и по-доброму знакомого человека, неожиданно отмочившего глупую или злую шутку. Только Странник, устало опираясь на свой громадный посох, улыбался мне приветливо и открыто. Я подошел к ним и протянул Страннику руку. Он обхватил мою ладонь своими большими пальцами и, слегка сжав ее, пробасил:

– Не бывает цветной магии. Магия бывает только добрая и злая, алая и золотая.

Общее напряжение, сковывавшее окружавших его, мгновенно растаяло: лошадный вытянул из кармана кругляш овсяного печенья и, улыбаясь мне во весь рот, с хрустом принялся его жевать, Лаэрта выдвинулась из-за Странника, покосилась на Леди и, присев, обняла Ваньку за шею, тайком вытирая о его шерсть мокрые от слез щеки, Бармалей впервые за все время нашего знакомства ласково и грустно улыбался, даже мой лохматый знакомец из леса Леди, неизвестно как затесавшийся в нашу компанию, отпустил рукоятку топора, которую он судорожно сжимал огромным кулаком, и неуверенно заулыбался. Не хватало только Вечника, а я так хотел его еще раз увидеть, чтобы сказать, что знаю теперь свое настоящее полное имя.

Я с непонятной тоской смотрел на своих друзей и вдруг как бы со стороны услышал свой собственный спокойный, усталый голос.

– Мне пора возвращаться назад. Прощайте, друзья, и спасибо вам за все!

Странник выпустил мою руку и слегка кивнул лохматой седой головой. Лаэрта выпрямилась и, с испугом глядя в мое лицо своими огромными васильковыми глазами, выдохнула:

– Я иду с тобой… – а затем, словно оттолкнувшись от земли, качнулась ко мне и повисла у меня на шее.

Я подхватил ее на руки и прижал невесомое тело к груди.

– Радость моя, я сам не знаю, куда я иду и что со мной случится. Я не могу взять тебя с собой, но я на всю свою жизнь запомню тебя. Просто потому, что лучше тебя никого на свете нет.

Я опустил ее на землю и сдернул с пальца перстень. Яркое белое пламя вновь растворило в себе его обруч и свилось в слово «Лаэрта». Вся наша компания беззвучно уставилась на чудесную горящую вязь волшебного слова. Не дожидаясь, когда волшебное сияние начнет меркнуть, я взял ладонь Лаэрты и надел ей на палец свой перстень. Он мгновенно сжался, охватывая ее тоненький пальчик.

– Это для тебя! На память…

Все молчали. Я развернулся и двинулся в сторону короткой пустой улицы, ведущей к городской цитадели. На углу я еще раз оглянулся на своих друзей. Они не трогались с места, и их фигуры казались маленькими и сиротливыми на фоне огромной, замусоренной, пустой площади. Лаэрта как-то безвольно взмахнула рукой, и я решительно свернул за угол, отсекая все то, что мне стало дорого в этом мире.

Улица была короткая, и в самом ее начале я увидел, что на мосту, ведущем в цитадель, который почему-то не подняли, мне готовится встреча. На наклонном дощатом настиле, перегораживая мост, высилась наспех сделанная из каких-то обломков баррикада. За ней нестройно волновалась толпа вооруженных людей и бегал офицер с красным плюмажем на вытянутом шлеме. Он метался по мосту, выталкивая вперед лучников, которых набралось человек десять – двенадцать. Я широким, уверенным шагом приближался к мосту. Когда до баррикады оставалось метров десять, лучники спустили с тетивы первые стрелы. Промазать с такого расстояния было просто невозможно. Я невольно притормозил, но, ко всеобщему удивлению, ни одна стрела не попала в цель, окружавшее меня золотистое сияние просто и изящно отклонило вонзавшуюся в меня смерть. С тихим шелестом Поющий и Молчащий покинули свои ножны. И тут я в третий раз услышал пение Поющего. Только сейчас это была не песня-предупреждение, нет, мой меч пел о битве, что сейчас грянет, и о крови, которую ему предстоит пролить. И я понял, что этой крови будет немало.