Наследие ван Аленов - Мелисса де ла Круз

Чередование образов было быстрее трепетания крыльев бабочки. Каждая пережитая Блисс «смерть» выходила на передний план. Но затем Мэгги выходила из «похоронного зала». Гуди Брэдфорд пережила огонь. Джулия встала после падения.

Никому из них не удалось оборвать собственную жизнь или изгнать завладевшего ими демона. Все они пытались это сделать, и все потерпели неудачу.

Блисс поняла.

«Я должна умереть».

Потому что если она умрет — на самом деле умрет, — если она отыщет способ никогда не возвращаться, то и Посетитель умрет тоже. Ему никогда не представится возможность осуществить свои замыслы.

Вот. Вот он, единственный способ. Блисс это четко осознала.

Деваться некуда. Выжить невозможно. Они с Посетителем сцепились в смертельных объятиях. Если она сумеет убить свой дух, бессмертную кровь, текущую в ее жилах, она принесет смерть ему.

Она должна пойти на самопожертвование, или эти ужасные видения, это чудовищное будущее станет неизбежным. Она — сосуд для зла, и пока она жива, жив и он.

— Дилан, ты это знал? Ты знал, что я должна сделать. Все это время знал, — прошептала девушка.

Из темноты наконец-то возник Дилан. Он печально взглянул на Блисс.

— Мне не хотелось говорить тебе об этом.

Глава 43

ШАЙЛЕР

После визита Шайлер в клинику доктора Пат прошло несколько дней, и новая жизнь девушки в Нью-Йорке наконец-то начала понемногу устраиваться.

Сегодня днем они с Оливером зашли в агентство недвижимости и забрали ключи от небольшой квартиры-студии в Хэллз-Китчен. Оливер снял эту студию для Шайлер, заплатив наличными арендную плату за целый год. Чтобы скрыть, кто она такая на самом деле, Шайлер предстояло притворяться единственной дочерью матери-одиночки, бывшей хиппи, а ныне фолк-певицы, постоянно разъезжающей по гастролям со своей группой. Благодаря способности изменять черты лица Шайлер могла при необходимости притвориться и этой самой «мамой». Теперь, когда она снова почувствовала себя самой собой, «мутацио» давалось ей куда легче.

Они проехали на метро через весь город и вышли на многолюдном, шумном участке Девятой авеню, в районе, где соседствовали корпоративные общежития для новичков Уолл-стрит, ветхие дома без лифта, стрип-клубы и огромные магазины видеотехники. Здесь же, неподалеку, находился продуктовый магазин, и Шайлер с Оливером затарились там недельным запасом продуктов — органические овощи, буханка хлеба с изюмом из пекарни на Салливан-стрит, консервированная фасоль. Оливер подбил Шайлер разориться на испанскую ветчину и упаковку французского сыра из двойных сливок. При виде чистых широких проходов между стеллажами супермаркета у Шайлер полегчало на сердце. Как все-таки это здорово — вернуться в Америку, где все так удобно и приятно!

Студия находилась в одном из самых ветхих зданий, как и хотела Шайлер, и была очень маленькой: встав посреди комнаты, девушка почти что могла дотянуться до стен кончиками пальцев. Из обстановки в квартире имелись небольшая электроплита, микроволновка и свернутый футон[12] в углу. Единственное окно выходило в световую шахту. И все-таки тут было лучше, чем в гостинице. Она в Нью-Йорке. Она дома.

— Ты уверена? — Поинтересовался Оливер. Шайлер вошла в дом под маской мамочки-хиппи, но едва лишь Оливер закрыл дверь студии, девушка позволила лицу принять прежние черты. — Тебе необязательно оставаться здесь. У отца есть квартира в деловом районе, для тех случаев, когда он задерживается на работе допоздна. Ты можешь жить там.

— Я понимаю, что тут не так хорошо, как в твоем доме. Или хотя бы в моем прежнем, — сказала Шайлер. Она осмотрела пустые полки буфета и обнаружила в уголке небольшую пластиковую ловушку для тараканов. — Но я думаю, нам нельзя допускать, чтобы нас видели вместе. Мы не можем рисковать твоим положением в клане.

До дома на Риверсайд-драйв было всего ничего, если ехать на такси. Там сейчас наверняка Хэтти с ее домашней стряпней и Юлиус с его карточными фокусами. Но она не может вернуться. Пока не может. Шайлер знала, что стоит ей переступить порог своего дома — и в ту же минуту Совет обо всем узнает. Девушка понятия не имела, откуда у нее такая уверенность, но чувствовала это инстинктивно и знала, что права. Может, сейчас им и не до нее, но у Шайлер было такое чувство, что это не навсегда.

В студии она ощущала себя в большей безопасности, тем более под именем Скай Хоуп. Они с Оливером решили, что это вполне подходящее имя для отпрыска хиппующей мамаши. Кроме того, Шайлер привыкла откликаться на это имя, так что с ним было меньше шансов допустить промах.

Местная бесплатная средняя школа носила имя Александера Гамильтона, и поданные в последнюю минуту документы Шайлер здесь приняли без вопросов и возражений. Оливер пытался настоять на какой-нибудь из частных школ — Найтингейл, Спенс, Бриэрли. Но в конечном итоге даже он согласился, что это слишком опасно. Эти заведения кишели Голубой кровью. А здесь вероятность столкнуться с кем-то из Совета была очень мала. Элита могла на словах лицемерно поддерживать бесплатные школы и даже жертвовать им деньги, но никогда не отдавала туда своих детей. Чтобы сообщество поверило в разрыв Шайлер и Оливера, Оливеру предстояло вернуться в Дачезне без нее.

Но Шайлер нужно было как-то продолжить учебу. Как там любил говорить Лоуренс? Школа — это больше, чем учебные занятия. Образование готовит тебя к рутине реальной жизни — работать с другими, сливаться с группой, не теряя при этом индивидуальности, рассуждать логически и вести спор. Тот, кто желает преуспеть — будь он хоть вампиром, хоть человеком, — не должен отрываться от реалий мира. А еще нужно постичь загадки человеческой природы.

— Ты точно уверена, что мне не следует быть здесь с тобой исключительно по этой причине? — Поинтересовался Оливер.

Шайлер не хотела отвечать на этот вопрос прямо сейчас. Она все еще не разобралась в своих чувствах. Девушке начало казаться, что, быть может ее мать все-таки была права. Быть может, за любовь нужно бороться — и неважно, какова будет цена. Шайлер не хотела причинять боль Оливеру. Она лучше умерла бы, чем заставила его страдать. Но ей требовалось время, чтобы подумать. В одиночестве.

— Все будет в порядке. Я же в Нью-Йорке. Видишь — дрожь уже прекратилась, — сказала Шайлер и в доказательство подняла руки.

Она и сама изумлялась произошедшему. Неужто она просто страдала от ностальгии, как утверждает доктор Пат? И ее кровь требовала возвращения к родне? Только и всего? В самом деле? Она снова рядом со своими.