Не сбавляй оборотов. Не гаси огней - Джим Додж

— В этом заключается вся красота замысла, не так ли, Джордж? Именно поэтому я начинаю верить, что тут действительно без богов не обошлось: столько лазеек для неверующих, и ничего нельзя доказать. Просто совершенство!

— И какова цена этого совершенства? — кисло напомнил я.

— Джордж, — в его голосе слышалась обида, — если сами боги не взимают с тебя платы за возвращение души, как могу я требовать какой-то награды помимо радости от работы? — Он постучал по кожаному дипломату. — Уж в чем в чем, а в деньгах я не нуждаюсь.

— Да уж, ты можешь себе позволить трудиться ради интереса.

— Джордж, верь мне, даже если я сам порой не уверен в том, что говорю. Мы ведь договаривались доверять друг другу, помнишь? Грандиозные новости нелегко переварить, ничего удивительного, что ты до сих пор в растерянности.

— Так что ты там говорил насчет денег? Я могу получить свою загулявшую душу бесплатно?

— Не совсем. Богам деньги без надобности, а комиссионных я не беру, но есть еще плата за сделку, что-то вроде символического налога на операцию по обмену. Можешь называть это пожертвованием, чтобы покрыть расходы космических сил. Всего доллар и девяносто восемь центов. Я уже говорил, сумма символическая, но боги настаивают, чтобы она взималась.

— А что случится, если я в наглую откажусь платить? Отберешь мою душу обратно?

— Не знаю. Еще никто не отказывался.

— Кому в итоге достаются бабки?

— Я и их вкладывал в земельные фонды. Пока насобирал сто пятьдесят долларов и сорок восемь центов. Боги говорят, их не интересует, как я распоряжусь деньгами, главное, чтобы я их брал. Получается весьма затейливая схема: боги ничего об этом не говорили, но мне думается, что столь малая сумма — лишнее напоминание о том, что боги выше приземленных человеческих представлений о ценностях и ценах.

— А раз все так символично, то не примут ли они от меня не денежную, а символическую плату?

— Не знаю, — задумчиво повторил Лью, склонив голову. — Такого еще не бывало. Но, будучи их слепым орудием, я не вижу никаких к тому препятствий.

Не сбрасывая скорости, я потянулся к заднему сиденью и подцепил свою видавшую виды куртку из «Армии спасения». А потом передал ее Лью.

— Вот она, символическая плата, которая поможет тебе согреться в этой ледяной вселенной. Я собираюсь высадить тебя где-нибудь поблизости, потому что мои мозги на последнем издыхании, и мне хотелось бы помереть спокойно и без свидетелей.

— Понимаю, — сказал Лью, натягивая куртку. — Интересный феномен: когда я возвращаю душу, у человека сразу возникает желание побыть в одиночестве.

— Или наедине со своей душой. Что-то вроде медового месяца.

— Я бы на твоем месте прекратил иронизировать, Джордж, — строго посмотрел на меня Лью. — Подобно кривому зеркалу, ирония искажает все вокруг и мешает душе меняться.

— Как же мне не иронизировать, если я даже не уверен, что вообще терял свою душу?

— Вот об этом-то я и толкую, — кивнул Лью, застегивая молнию.

— А ты, часом, не знаешь, где я умудрился потерять душу? И когда? И как? И почему?

Лью подхватил свой дипломат.

— Нет, не знаю.

— А что о потерянных душах говорят боги?

— Ничего.

— И ты не пытался вызнать?

— Пытался, конечно. Мне и самому было любопытно.

— Так что же они сказали? — я внимательно слушал, склонив голову.

— Велели мне не беспокоиться об этом. Боги не расположены к праздной болтовне. Они только выдают мне список имен. Разговор очень сухой и отстраненный.

— А ты уверен, что это не один бог? Что их много?

— Абсолютно уверен. В таких вещах я не ошибаюсь.

— Предыдущим моим пассажиром был священник из Пресветлой Твердокаменной Церкви Святого Освобождения. С ним говорил Господь. Один бог. Это монотеизм, так? А ты вот рассуждаешь о «богах». Их как минимум больше одного. Голоса из пространства, с Небес и из телефонной трубки — похоже, мир так и кишит сверхъестественными существами. Сам-то я лично с ними не знаком. Мне они ни словечка не сказали. Ну, может, шепнули разок-другой, но ничего такого, о чем бы я мог заявить без сомнений.

— Знаешь, что меня пугает? — сказал Лью. — Я боюсь, что однажды буду как обычно сидеть с телефонной трубкой и записывать имена потерянных душ, и в списке окажется мое имя.

— Ну и что? Брось в копилку доллар девяносто восемь, как остальные, — и все дела.

— Да, пожалуй, — продолжал он взволнованно, — но не думаю, что в моем случае все будет так просто. Боги говорят, что единственный рубец, который невозможно изгладить, это тот, что находится внутри. Если бы такое случилось со мной, я бы, наверное, испугался ответственности и попытался продать свою душу им.

— И они бы, наверное, ее купили. — Я притормозил, чтобы высадить его. — Извини, что бросаю тебя вот так, посреди дороги. Не знаю, что со мной творится, но… видимо, я должен поблагодарить тебя за помощь.

— Не за что, — отмахнулся Лью. — Знаю, ты все равно меня не послушаешься, но не стоит тебе сейчас ехать дальше, не отдохнув. Это только во вред.

— Еще три часа, и я буду отмокать в горячей ванне. — Я подрулил к обочине и остановился. — Меня так и подмывает похитить тебя насовсем ради интересной компании и мудрого совета, но я и впрямь должен сейчас побыть один и собраться с мыслями.

— Соберись как следует, — напутствовал меня величайший коммивояжер в мире и помахал рукой на прощание.

Я покатил дальше, но успел разглядеть в зеркале заднего вида, как Лью перебежал на другую, ведущую на юг, сторону дороги и поднял руку с оттопыренным большим пальцем. Очевидно, собирался вернуться туда, откуда только что приехал. Хм, еще один повод для размышлений…

Но не помню, чтобы я думал об этом (и вообще хоть о чем-то думал) по пути в Де-Мойн. Саму поездку я тоже не могу припомнить. Единственным доказательством того, что я все-таки добрался до места, было следующее утро, когда я проснулся в де-мойнском мотеле. А между минутой, когда я попрощался с Льюисом Керром, и утренним пробуждением — черная дыра. Нет, вру, в голове задержалась парочка деталей, но если это были самые яркие фрагменты, тогда понятно, почему все остальное стерлось из памяти. Пожалуй, самым сильным воспоминанием было чувство гнева и безысходности, как будто меня изгнали из рая. Припоминаю огромную зеленую фигуру, манившую меня к себе. Потом я дал денег болезненному юнцу с торчащим кадыком, который — если не считать пронзительнозеленого пиджака — смахивал на ученика бальзамировщика. Среди всего этого затесался и один приятный отрывок — чувство неземного облегчения, когда я скользнул в горячую, исходящую паром ванну. Но следом за ним шло воспоминание, как я с криком проснулся в холодной грязной воде, жутко перепугавшись, что утопил свою душу. Помню, как вцепился в край ванны, выбрался из нее и зашлепал по холодному линолеуму. И самая отчетливая часть — взрыв горечи во рту, когда я корячился на четвереньках у унитаза и блевал. Помню, как потом тащился к кровати, по дороге наткнулся на настенный обогреватель и врубил его на полную мощность, чтобы не умереть от переохлаждения. Как был мокрый, так и рухнул на постель и заполз под одеяло. Последний осколок воспоминаний был настолько смутен, что вполне мог оказаться сном: бившая меня дрожь перешла в конвульсии, и я молился, чтобы это прекратилось, прежде чем мой скелет рассыплется на части; просил снисхождения у всех богов, каких только мог припомнить, от Аллаха до Яхве. А потом ничего.

Возвращаясь, память меня не пощадила. Я проснулся наутро, весь трясясь, с замирающим от ужаса сердцем, как будто меня от души стегнули кнутом. «Телефон! — пронеслось у меня в мозгу. — На тумбочке. Справа». Я увидел его. Желто-зеленый пластмассовый аппарат, похожий на кукурузный початок. «Не надо!» — крикнул я, но он все равно зазвонил опять. Я потянулся к трубке, но тут же замер — в голове у меня раздался тревожный сигнал: «Кто может знать, что я здесь?» Мощный прилив адреналина привел мозговые шарики и ролики в движение; они слегка пробуксовывали, но все-таки вертелись. Телефон продолжал трезвонить. «Никто не знает, что я тут, где бы это „тут“ ни находилось». Еще один звонок. Может, меня тоже вызывают боги? И еще один. Кто бы ни изобрел эту так называемую телефонную «трель», он заслуживает того, чтобы ему просверлили черепушку тупым сверлом и сделали из нее решето. Я схватил трубку, поднес ее к уху, но ничего не сказал.

— Доброе утро! — послышалась заезженная запись звонкого и бодрого женского голоса. — Мы позвонили вам, чтобы разбудить, как вы и просили. — Не помню, чтобы я просил о таком, но, с другой стороны, я вообще мало что помню. Я расслабился, а голос тем временем продолжал: — Спасибо, что остановились у нас в мотеле «Веселый зеленый великан». Если вы проголодались, советуем заглянуть в «Блинный рай», удобно расположенный по соседству с мотелем. И, пожалуйста, имейте в виду, что длительное расстройство пищеварения или наличие крови в вашем стуле могут оказаться первыми симптомами рака прямой кишки. Если у вас появятся подобные симптомы, немедленно проконсультируйтесь у врача. Были рады вам помочь. Надеемся, что вам у нас понравилось. Если вы уезжаете уже сегодня, желаем вам безопасного и приятного путешествия. Заглядывайте к нам на обратном пути!