Вызовите ведьму! (СИ) - Амери Анастасия

— Ты подкармливаешь бездомных котов? — как-то нервно хохотнула ведьма и с удивлением выудила из кармана коричневый бумажный пакет с рыбными палочками. — Так это не для тебя, а для… кота?

Шико снова мяукнул, не понимая, почему двуногая такая нерасторопная. Ему нужна его плата и только, а разговоры тут излишни.

— Только не бросай на землю, он хочет кушать с рук, — предупредил я.

Ожидалось, что Джойс начнет возмущаться и отказываться, но она лишь пожала плечами и, склонившись, подала палочку коту. Шико грациозно подцепил лакомство зубами и стянул с ее ладони. Ему понравилось. Эти были лучше, чем в прошлый раз — меньше специй и больше рыбки. Я вздохнул, ожидая, когда предприимчивый пушистик догрызет обещанную плату.

— Майкл, — выдохнула ведьма, будто ее поразила страшная догадка, — ты умеешь общаться с кошачьими?

— Скорее умею понимать, а им ничего объяснять не надо, умные создания. Шико следит за домом Кастеров с того самого дня, когда мы были здесь.

Забавно: котяра вовсю строил из себя уличного кота, который привязан к дому постольку-поскольку, но ел он с аристократической скоростью. Медленно. Впрочем, всему виной может быть пойманная им ранее соседская канарейка, добавлявшая тяжести в животе и лености. Или хозяйские сливки, которыми Шико умудрился полакомиться утром, пока нерасторопная толстая кухарка отвернулась к плите. Этот кот — тот еще плут.

Я подсунул ему еще одну палочку. Похоже, еще несколько дней слежки обеспечены. Теперь мне хотелось не уличить в чем-то бывалого адвоката, а убедиться, что человек будет в добром здравии, когда выйдет на скользкую дорожку дела о лечебнице «Балтингейл».

И опять мы спорили. Джойс отказывалась оставаться дома, когда я в одиночку буду шастать по злачным местам Крысиного квартала, вынюхивая, кто мог сбыть большое количество Серого Веза. Я же был уверен, что «прогулка» с ведьмой принесет нам куда больше проблем, раз Лекс решил оградить свою подопечную от влияния бывшего служителя закона. Тем более я заметил несколько внимательно следящих за нами ребят в котелках. Джойс все же капитулировала, и мы, сделав вид, что разругались в пух и прах, пошли каждый по своим делам.

Я уже бывал в разных концах Коричневой улицы, которая через водяной рукав примыкала к консервному заводу. Прямо под его монструозными индустриальными стенами творилась самая настоящая грязь. Если улица Синих дам всегда ассоциировалась с падшими женщинами и жила в блуде и пьянстве, то именно на Коричневой самые низкие слои общества находили как наркотическое удовольствие, так и свое последние пристанище. Надо ли говорить, как здесь воняло?

Соваться в опиумные дома я не имел никакого желания, тем более там люди куда настороженней и любой вопрос может вызвать у них острое желание настучать куда надо. Тогда, будь ты хоть сам король, за тобой придут и хорошенько расспросят, на кой черт ты ошиваешься на их территории. И если не лишишься жизни, то уж точно напрочь отпадет желание заниматься сыскной деятельностью.

Даже местные хвостатые отказывались как-либо сотрудничать со мной, считая, что я слишком чисто пахну. Какая-то облезлая кошка, явно страдающая лишаем, начала орать как бешенная при одном только моем приближении. Местные детишки — в основном полукровки — сбежались на этот крик и начали кидаться в меня камешками. Беспризорникам было весело. Они развлекали себя как могли, ведь их родители либо корячились сутками на заводе, либо ублажали кого-то в публичных домах. Я не ошибусь, если хотя бы парочка из них бастарды известных на весь город деятелей. Особо лохматый парнишка лет шести, в ободранных штанах и грязной рубахе с интересом принюхался ко мне и попытался пройтись хоть и маленькими, но уже умелыми ручками по моим карманам. Сделать я это ему не дал.

— Голодный? — я перехватил руку мальчугана, который тут же ощетинился и начал рычать — не иначе какой-то оборотень оприходовал его мать. — Тише, иначе получишь по заднице, а не рыбную палочку.

Парень затих и обиженно вытянул губы трубочкой. Разговаривать с этой шпаной следовало грубо, не скупясь на угрозы, иначе с тебя снимут даже трусы.

— Знаешь людей, которые дают наркотики прямо на улице?

Он мотнул своей косматой каштановой головой.

— Я тебе дам медную монетку, хватит на целую булку хлеба, — парнишка попытался вырваться, но я держал крепко. — Ты же знаешь, где можно взять вез, так, парень? Кто его может дать? Желательно хороший, он еще прозрачный, с блестками.

— Человека не знаю, — прорычал ребенок, оскалив внушительные клыки. — Только дядьку с длинными ушами. Там, за вонючей дыр-рой. А теперь дай палку и монетку!

— Вонючая дыра? Это где? — нахмурился я.

— Там! — он ткнул в сторону бараков где-то в конце улицы. — Три красных дома и один сгоревший, потом дыра, а за ней дядька с жижей и блестками.

Я сунул парнишке остатки кошачьего лакомства и обещанную монетку. Он смылся так быстро, что я бы даже не рискнул за ним поспеть.

Вонючей дырой оказался открытый канализационный ход, из которого буро-коричневыми потоками извергались нечистоты, наверное, всего Аркена. Я едва подавил желание расстаться с остатками завтрака прямо посреди улицы. Пришлось попотеть, чтобы перебраться через широкий зловонный ручей, не запачкав туфли.

В конце улицы, которая была тупиковой, стоял разваливающийся домишка, наспех сколоченный досками и выкрашенный в такой же коричневый цвет, как и ручьи этой вонючей дыры. Чтобы зайти внутрь, надо было рискнуть, взобравшись по сильно накренившейся от времени лестнице, едва ли не сразу на второй этаж. Для домов в этой части квартала это было нормальным явлением. На первых этажах жили лишь в зимний и летний период, в другое время Ливота разливалась и затапливала первые этажи. Рядом с лестницей была свалена целая груда всяческой ветоши.

«Если быть неосторожным, то любая заноза принесет тебе целый ворох заболеваний», — брезгливо подумалось мне.

К запаху нечистот прибавился другой. Отвратительно сладковатый запах разложения. Кто-то или что-то сдохло в доме, и мне претила одна мысль оказаться внутри провонявшего насквозь трупным амбре помещения. Но едва заметная звездочка с четырьмя концами и тремя точками внутри, вырезанная на дереве прямо над входом, убедила меня, что я пришел по адресу. Так обозначался Серый Вез. Любой наркоман или кэмпен, занимающийся поимкой мелких торговцев знал это.

Первая ступень опасно прогнулась под моим весом, предупреждающе заскрипев. Я был так увлечен своим безопасным подъемом, что не заметил движения в груде ветоши. Наверху пришлось крепко прижать ладонь к лицу, хоть как-то перекрывая ту вонь, что ударила в ноздри. Давно я не был в месте, где труп пролежал несколько дней, а учитывая, что почерневшим от давно начавшегося разложения был эльф, то лежал он тут уже неделю, а то и полторы.

Мухи гудящим роем взмыли в воздух и облепили меня. Здесь не было освещения, только узкое окошко где-то под потолком. Но мне и так было все прекрасно видно. Пытаясь унять взбунтовавшийся желудок, я присел рядом с лежачим ничком эльфом. Его уши побелели, в отличие от всего остального тела, и высохли, став ломкими, как крылья бабочки. Вытащив платок и хоть как-то обезопасив руки от соприкосновения с телом, я перевернул неизвестного на спину.

Его убили. На зеленоватом жакете чернели пятна. Я умел отличать ножевые на телах в плохом состоянии. Его ударили в грудь не меньше пяти раз, скорее всего широким ножом. На шее, где скопилось больше всего мух, а опарыши возились своими белесыми телами, я обнаружил длинный разрез. Эльфу перерезали горло, будто некому убийце показалось мало. Осмотр показал, что у потенциального барыги также были отрезаны пальцы, вырваны зубы и язык.

Кто же мог убить продавца Веза с такой жестокостью? Он перешел дорогу не тому, торговал на чужой территории? Для мафии это слишком тихое убийство. Лекс учил своих ребят не только заметать улики, но еще и делать смерть показательной для других, если кто-то его выводил.