Журнал Наш Современник 2001 #4 - Журнал Современник

С 1805 года Российская Государственная академия издает его сочинения и переводы, в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи и свой знаменитый перевод “Слова о полку Игореве”. Он же впервые производит обширный разбор “Слова”. В 1814 году император Александр назначает А. С. Шишкова членом государственного Совета, а годом раньше — Президентом Российской академии. В 1824 году он был назначен министром народного просвещения и главным управляющим делами Министерства иностранных дел.

Воспоминаний об А. С. Шишкове написано мало. Как-то этот великий и интересный человек остался незамеченным нашими мемуаристами. Только Сергей Тимофеевич Аксаков, верный и преданный поклонник таланта А. С. Шишкова, написал и оставил для потомков воспоминания о нем, как о человеке большого ума, бескорыстно любившем свое отечество, внесшем огромный вклад в политическую жизнь страны, интересном писателе, ученом и просто человеке неординарных, если не сказать больше, магических способностей, проявившихся незадолго до смерти.

Юность С. Т. Аксакова протекала в первое десятилетие девятнадцатого века. В то время он просто восторгался книгой А. С. Шишкова “Рассуждение о старом и новом слоге российского языка”, которая была на слуху у всех. Она вызывала немало кривотолков, но для С. Т. Аксакова была настоящей настольной книгой, по которой он жил “и уверовал в каждое слово”. Также он постоянно поддерживал сторону А. С. Шишкова в спорах с карамзинистами и противился внедрению иностранных слов в русский язык.

Вскоре по приезде в Петербург Сергей Тимофеевич Аксаков познакомился с А. С. Шишковым и получил постоянный доступ в его дом, где в качестве декламатора в любительских домашних спектаклях снискал себе лавры. Впоследствии род Аксаковых породнился с родом Шишковых. Мой прапрадед Александр Федорович Шишков, губернский секретарь, являлся двоюродным братом А. С. Шишкова и в свое время сватался к сестре С. Т. Аксакова. Приезжая несколько раз в имение, он предлагал руку и сердце, но она с ответом не спешила. Тем временем А. Ф. Шишков влюбился в восемнадцатилетнюю Марию Алексеевну Булгакову и женился на ней. Казалось бы, что судьба развела эти семьи навсегда. Но в семье А. Ф. Шишкова и М. А. Булгаковой было шестеро детей — четыре сына и две дочери: Нина и Софья. Впоследствии Софья стала женой Григория Сергеевича Аксакова, сына Сергея Тимофеевича, и венчались они в Симбирске в Спасо-Вознесенском соборе. Свадьба была богатой, проходила в доме Языкова. Воспоминания о ней в Симбирске остались на долгие годы.

В Петербурге, в переулке на Литейном, называемом Форштатским, против лютеранской кирхи стоял небольшой каменный двухэтажный домик (вероятно, стоит и теперь), окон в восемь, какого-то зеленоватого цвета, весьма скромной наружности, — это был собственный дом А. С. Шишкова. Жена — Дарья Алексеевна, урожденная Шельтинг, была голландка и лютеранка. (Дед ее был приглашен из Голландии на русскую службу и дослужился до адмиральского чина.) В свет они выезжали редко и были очень набожны. По-французски Дарья Алексеевна говорила очень плохо, за что страдала потом в большом свете, куда судьба ее неожиданно занесла. Мало того, что она плохо танцевала, она совершенно не переносила светское общество. Поэтому А. С. Шишков часто выезжал без нее.

Своих детей у них не было. После смерти родного брата А. С. Шишкова, Арданольда, остались дети — Саша и Митя. Этих племянников они-то и взяли на воспитание. Дарья Алексеевна держала их в строгости, но, тем не менее, очень любила и жалела, прощала им шалости. Дом полностью принадлежал ей, все делалось под ее четким руководством. Сам же Александр Семенович был “гостем

в своем доме. За ним, как за ребенком, надо было ухаживать: подавать тапочки, искать его вещи, напоминать обо всем. К обеду или ужину, бывало, не дозовешься, если только за руку не приведешь.

Племянники любили и уважали А. С. Шишкова, нежно звали его “дядюшкой”. Он имел небольшую, человек на двадцать, галерею или балкон в Адмиралтействе, куда часто выезжал с племянниками и родней. Дарья Алексеевна была хорошей и гостеприимной хозяйкой, поэтому в их доме всегда были гости. А. С. Шишков очень любил свой дом

и, стуча клювом, просился полетать на свободе. Ел из рук и часами мог сидеть на плече Александра Семеновича, что-то шепча ему на ухо. Где бы А. С. Шишков ни жил, стаи голубей всегда собирались к его окнам… Для них были припасены крошки белых сухарей. Впоследствии, когда он ослеп, птицы были его единственной радостью. Он по звукам различал, сколько птиц прилетело и какие. С его рук они клевали зернышки и крошки, совершенно не боясь седого старика.

Один из племянников А. С. Шишкова, Александр Арданольдович (Саша) (1799-1833), впоследствии стал известен в русской литературе как поэт-переводчик под именем “Шишков-второй”. Он поступил на военную службу, в адъютанты к генералу Каблукову. Затем сделался отчаянным повесой, был сослан на Кавказ, ушел из-под караула, и будучи арестантом, увез молодую девушку и женился на ней. Жили они в крайней бедности. Работая ради денег, он погубил свой литературный талант и впоследствии погиб трагическою смертью, будучи убитым кем-то на улице в Твери. О втором племяннике, Мите

ничего не известно.

В 1813 году А. С. Шишков был в Германии вместе с государем по “важным государственным делам”. Император Павел очень ценил его как адмирала и государственного деятеля. Подарил триста душ в Тверской губернии. В 1814 году, возвратясь из государственной поездки, А. С. Шишков поселился в великолепной казенной квартире около дворца. А с 1826 года был назначен министром народного просвещения и переехал жить в Москву. К тому времени умерла его жена Дарья Алексеевна. Но А. С. Шишков не долго оставался один. Вскоре он женился на молодой, двадцативосьмилетней, очень красивой польке и католичке Ю. О. Лобаршевской. В 1829 году он вышел в отставку и поселился в Петербурге; а в 1832-1833 годах, несмотря на преклонный возраст

со своей молодой супругой выезжал в Москву лечиться искусственными минеральными водами. Там они останавливались у давних друзей А. С. Шишкова Бакуниных. (М. И. Бакунин был губернатором Петербурга.)

В 1836 году, за пять лет до смерти, Александр Семенович совсем ослеп. В это время у него открывается дар предвидения. Он и раньше предсказывал события, но относил это к стечению обстоятельств и никому об этом не говорил. А теперь он стал записывать свои пророчества.

“В одной рукописной книге, не помню, как она называется, — писал С. Т. Аксаков, — читал я предсказания А. С. Шишкова о будущей судьбе России, о всех ее революциях и безвыходных неустройствах, увы!!! Все исполняется, и исполняется с поразительной верностью! Он одиннадцать

лет тому назад предсказал письменно, за год, одно важное событие, и оно исполнилось с поразительной точностью. Но ему мало кто верил, и в основном над ним смеялись, предполагая, что старик болен”.

В исходе 1840 года С. Т. Аксаков последний раз видел А. С. Шишкова. Временами адмирал впадал в летаргический сон. Однажды А. С. Шишков заснул и проспал несколько месяцев. Врачи наблюдали за ним и вдруг заметили, что он не дышит. Стали готовиться к похоронам. Засуетились, забегали, сообщили государю Николаю Павловичу. И вот сам государь приехал попрощаться с А. С. Шишковым. Но пока его встречали, Шишков тем временем проснулся, сел на постели, надел халат и чепец. Когда вошли в комнату и увидели его сидящим, многие попадали в обморок, а государь пожал ему руку и пожелал долго жить.

Но спустя несколько дней А. С. Шишков заснул и больше уже не просыпался. Умер он 9 (21) апреля 1841 года на восемьдесят седьмом году жизни. Был он бессребреником, никогда ничего для себя не искал, ни одному царю не льстил и искренне верил, что власть от Бога. Даже карамзинисты, среди которых был А. С. Пушкин, относившиеся к нему с сарказмом, воспринимали его как человека с “детским” сердцем. А. С. Пушкин после смерти А. С. Шишкова сделал надпись под бюстом, установленным в Российской Академии:

Священной памятью двенадцатого года.