Султан и его враги - Георг Борн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя еще несколько шагов, его проводник остановился: очевидно, они достигли цели.
— Дервиш Гаким здесь! — сказал кто-то.
— Сними с него повязку и развяжи ему руки! — ответил чей-то голос.
В ту же минуту, как по волшебству, повязка исчезла с глаз Гакима, и он почувствовал, что руки его свободны.
Вокруг него на камнях сидели семь человек в зеленых головных повязках и с узкими золотыми полосами на лбу.
Ужас объял Гакима при виде этих таинственных существ, совершенно похожих одно на другое, сидевших молча и неподвижно.
Он раньше слышал о Золотой Маске и знал по описанию его наружность настолько, что мог узнать его, но тут перед ним был не один, а семь Золотых Масок.
И где он был? В каких-то развалинах, так как кругом кое-где еще стояли уцелевшие стены.
— Гаким, дервиш из развалин Кадри! — раздался вдруг глухой голос. Один из Золотых Масок заговорил. — Мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убивал невинные жертвы в Чертогах Смерти. Сознаешься ли ты в этом?
— Это ты, Золотая Маска! Сжалься! — вскричал дервиш, падая на колени. — Я осознаю свою вину, но все, что я делал, я делал по приказанию моего повелителя, всемогущего Баба-Мансура.
— Ты обвиняешься далее, Гаким, дервиш из развалин Кадри, — продолжал Золотая Маска, — в том, что бичевал софта Ибама до тех пор, пока смерть не избавила его от незаслуженных мук. Сознаешься ли ты в этом?
— Да! Да! Я сознаюсь! Но сжальтесь! Это велел мне Баба-Мансур!
— Далее, ты обвиняешься в том, что проник сегодня в дом гадалки Кадиджи с намерением захватить или убить ее несчастную дочь…
— Я этого не сделал! Остановитесь, — прервал дервиш умоляющим голосом. — Я этого не сделал!
— Ты не сделал этого, так как тебя схватили раньше, но это было твоим намерением и желанием. Сознаешься ли ты в этом?
— Выслушай меня! Это не было моим желанием! Меня послал Баба-Мансур.
— Вы слышали все, братья мои! — сказал говоривший, обращаясь к своим шестерым товарищам. — Теперь я спрашиваю вас: виновен ли Гаким, дервиш из развалин Кадри, в преступлениях, которые могут быть искуплены только смертью?
— Нет! — сказал один из Золотых Масок.
— Нет! — повторили остальные.
— Значит, ему следует другое наказание? — продолжал обвинитель.
— Да! Пусть он будет изгнан! — раздалось в ответ, и эти слова были повторены всеми Золотыми Масками.
— Как! Вы не убьете меня? Вы пощадите меня! — вскричал дервиш, который думал уже, что наступил его последний час.
— Отведите его в подземелье! — приказал обвинитель.
В ту же минуту дервиш почувствовал, что ему снова завязали глаза и повели.
В это время Гаким услышал издали знакомый ему голос Лаццаро. Преступник, которому суждено было предстать перед таинственным судом после дервиша, был грек.
У него точно так же были завязаны глаза и связаны руки.
— Кто вы? Куда вы меня ведете? — кричал грек в бессильном бешенстве. — Вы, верно, слуги Мансура, который поклялся убить меня, потому что я знаю о многих его преступлениях! Но горе ему, если он осмелится убить меня!
В это мгновение с его глаз упала повязка, и он увидел себя в окружении семи Золотых Масок.
Неописуемый ужас овладел им.
— Как! Это вы?! — вскричал он беззвучным голосом. — Я в ваших руках!
— Лаццаро, грек по рождению, слуга принцессы Рошаны и Мансура-эфенди, — послышался глухой голос обвинителя, — мера твоих преступлений переполнилась. Ты обвиняешься в том, что убил сына толкователя Корана Альманзора и положил его на базарной площади, чтобы могли подумать, будто он убит в драке с кем-то.
— Откуда вы это знаете? — вскричал в ужасе Лаццаро.
— Or нас ничего не скроется. Сознаешь ли ты спою вину? Ты молчишь — это молчание и есть твой ответ. Ты обвиняешься далее в поджоге дома муэдзина Рамана, отца Сади-паши, и в преследовании дочери Альманзора! Сознаешься ли ты в этом?
— Я любил ее! Я хотел обладать ею! — вскричал грек. — Страсть делала меня безумным.
— Далее, ты обвиняешься в покушении на убийство дочери галатской гадалки Кадиджи, а также в том, что вместе с солдатом негром Тимбо убил бывшего султана Абдула-Азиса.
— Аллах! — вскричал в ужасе Лаццаро, как будто бы он был мусульманином. — Вы знаете все! Вы всеведущи! Вы убьете меня?
— Сознаешься ли ты в своей вине? — продолжал обвинитель.
— Вы знаете все! — сказал грек после минутного молчания. — Что может скрыться от вас, всемогущих и всеведущих? Разве поможет мне ложь? Вы знаете мои поступки лучше, чем я сам. Я в вашей власти. Я знаю, что мне не избежать смерти…
— Молчи, грек! — прервал обвинитель. — Отвечай на заданный тебе вопрос. Твоя участь еще не решена. Вы слышали все, братья мои, — продолжал он, обращаясь к остальным таинственным судьям, — теперь я спрашиваю вас, виновен ли грек Лаццаро в преступлениях, которые может искупить только смерть?
— Да! Он виновен! Пусть он умрет! — послышался глухой голос одного из Золотых Масок.
Грек отчаянно вскрикнул.
— Он виновен! Он должен умереть! — повторили остальные.
Лаццаро видел, что он погиб, если ему не удастся при помощи какой-нибудь хитрости добиться отсрочки казни.
— Пусть он умрет! — заключил обвинитель. — Имеешь ли ты что-нибудь сказать, грек Лаццаро?
— Ваше решение справедливо, я это чувствую! — отвечал Лаццаро с притворным смирением и покорностью. — Я знаю, что ничто уже не может спасти меня, что мне не избежать смерти! Поэтому я хочу теперь высказать вам, всемогущим, все, что лежит у меня на душе. Выслушайте мои последние слова, последнее желание! Я ненавижу Мансура всеми силами души! Что значу я со всеми своими преступлениями в сравнении с ним! Разве худшие из них не сделаны по его приказанию? Разве вся эта война не дело его рук? Что такое Лаццаро в сравнении с этим дьяволом? Дитя! Ученик! Я ненавижу его, как своего смертельного врага, который уже два раза пытался убить меня. Мне хотелось бы перед смертью видеть его наказанным, выдать его в ваши руки!
— Час Мансура скоро пробьет! И он не избежит наказания! — сказал обвинитель.
— Но вы могли бы иметь во мне страшного для него свидетеля, — продолжал Лаццаро. — Если вы хотите исполнить мое последнее желание, то дадите мне свободу хотя бы на самое короткое время. Я хочу выдать вам Мансура! Мысль о мщении не даст мне спокойно умереть!
— Хорошо, казнь твоя будет отсрочена, грек Лаццаро! — раздался глухой голос обвинителя. — Но не думай, что ты сможешь избежать наказания.
— Как могу я думать об этом? Разве вы не всеведущи? — вскричал грек.
— Ступай, но через семь дней вернись! При малейшей попытке бежать ты будешь наказан смертью! — раздался глухой голос обвинителя.
Снова на глаза Лаццаро была надета повязка, и его повели из развалин.
Когда он почувствовал себя свободным и снял повязку, то увидел себя в пустынном месте далеко от города.
В ту же ночь дервиша Гакима отвезли на большой корабль «Калисси», который отходил в Индию и должен был отвезти туда в изгнание дервиша.
V. В башне сераскириата
Мы оставили Рецию в ту минуту, когда она увидела, что железная дверь башни заперта и ей отрезаны все пути к спасению.
Солдаты уже спускались с лестницы, еще минута — и она погибла!
Но вдруг у нее мелькнула неожиданная мысль, она поспешила к ящику с товаром и, отворив его большое отделение, влезла в него и закрыла за собой крышку.
Это было делом одной минуты. В то же мгновение солдаты сбежали вниз и, увидев, что нижний этаж пуст, отперли железную дверь и бросились во двор, думая, что персу удалось выбраться из башни прежде, чем дверь была заперта.
Второпях они забыли запереть за собой дверь, и это обеспечило спасение Реции. Подождав немного, пока солдаты удалились от башни, она вылезла из ящика и, выйдя во двор, спряталась вблизи башни.
Через несколько минут солдаты вернулись в башню, и тут одному из них бросился в глаза ящик перса, стоявший недалеко от лестницы.
— Смотри-ка, он забыл свой ящик! — крикнул солдат своим товарищам.
— Это он нарочно сделал! — заметил другой.
— Погляди-ка, что там внутри!
Первый солдат открыл крышку ящика.
— Пусто! Ничего нет!
— Хитрый перс! Оставил пустой ящик и благодаря этому успел убежать!
Затем солдаты не сочли нужным продолжать поиски и донесли Гуссейну-паше, что торговца-перса нигде нет.
— Ваше высочество можете быть спокойны, — сказал с дьявольской усмешкой Гуссейн, — Сади-паше не удастся бежать! Я думаю, что он не переживет эту ночь!
— Разве его хотят убить? — спросила Рошана.
— Я боюсь, что да! — отвечал Гуссейн.
— Если такой приговор вынесен, то он и должен быть исполнен! — мрачно сказала принцесса.