Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады - Геннадий Ильич Кулаков

хоть живы, мы тут уже думали, что пора обращаться за вторым БТР, чтоб вас искать. Иди поешь и ложись спать, что-то ты какой-то серый». Да, выспаться было самое то. В ожидании другого БТР могло получится поспать часа три–четыре.

Поспать вышло до обеда, разбудил ротный. Пошли на обед в сборно-щитовую столовую. За неполный год ГНС-47 уже имел полноценную казарму собственного изготовления из местной глины, в которой были установлены двухъярусные кровати для личного состава, помещения для отдыха офицеров и прапорщиков, сборно-щитовая столовая и ряд подсобных помещений для обмундирования и продуктов, даже появилась стиральная машина. Иногда втихаря старшина ставил бачок браги, и, чтобы быстрее подошла, заливал ее в стиральную машину. До самогонки дело не доходило, бражку выпивали за два–три дня – дрянь полная, но жажду утоляла.

После обеда прибыл Володя Великанов на другом БТР, с другим экипажем, раньше их на трассу не привлекали. Сначала от В. Великанова, а чуть позже и от комендатуры, находящейся по соседству, до нас дошли слухи, что при подъеме на перевал встала колонна КАМАЗов-сухогрузов из-за обстрела. По дороге тек керосин.

Снарядили вновь прибывший БТР трубами, монтажным инструментом и опять двинули на трассу. Через час движения уперлись в хвост колонны КАМАЗов. Замыкавший колонну автомобиль стоял поперек дороги – дальше было не проехать. Старший машины прапорщик выполнял указания начальника колонны никого не пускать. Спустившись с брони вдвоем с Володей Великановым, мы пешком пошли к месту затора выяснять, что произошло. Примерно через 150 метров на дороге появился ручей с керосином из трубопровода. Колонна КАМАЗов стояла с выключенными двигателями, чем выше мы поднимались, тем шире становился ручей из прорвавшейся трубы. Не хватало еще, чтобы керосин загорелся, страшно было подумать, что тогда могло бы произойти.

Решение оставалось одно – срочно устранить течь в трубе. Перекинув автомат с плеча за спину, с шага я перешел на бег в сторону аварии, Великанов побежал в обратном направлении за моими бойцами и трубами. Я подбежал к повороту дороги, где фонтан керосина хлестал из трубопровода вверх высотой метра 3–4 и в стороны. В кювете в ручье лежал КАМАЗ, который явно попал туда не по своей воле, с другой стороны обочины со стороны скалы стоял другой КАМАЗ, без лобового стекла, часть колес была пробита. Подошедший капитан спросил меня, кто такой и что надо. Я ответил, что, собственно, труба наша, сейчас бойцы подойдут с трубами. Капитан пожал мою руку, мол, давно пора мы не можем заниматься эвакуацией техники, пока не устраните аварию.

Место аварии было откровенно хреновое, на повороте, фонтан керосина не давал даже подойти. Решили сначала выполнить расстыковку на прямом участке, отвести поток жидкости в ручей, затем заменить поврежденный участок из четырех труб, а после постараться подтянуть трубу и стыковать трубы, чтобы направить керосин опять в трубопровод. Провозились минут сорок, трое бойцов из четырех хорошенько промокли при стыковке труб, но трубопровод восстановили.

По завершении нашей работы капитан автомобилистов рассказал, что же произошло на трассе. Колонна автомобилей КАМАЗ двигалась в сторону перевала Саланг. Не понятно почему и зачем из пролетающего самолета вылетели бомбы на парашютах. Две попали рядом с дорогой, по которой двигались КАМАЗы. От взрывной волны первый из них улетел в речку, водитель и старший машины вылетели через лобовое стекло, получили контузию, ушибы, искупались в ледяной воде и остались живы. Второй КАМАЗ взрывной волной откинуло на скалу, водитель тоже получил контузию. Все остались живы, слава богу. Пока капитан рассказывал, что произошло в небе, опять появился самолет и сбросил четыре бомбы и тоже на парашютах. Взрывы прогремели не далеко в горах, что за бомбометание, с какой целью – для меня осталось без ответа.

После устранения аварии бойцы спустились к ручью и стали отмываться от керосина. Колонна двинулась дальше в сторону перевала, один КАМАЗ остался в ручье, второй подцепили на жесткую сцепку и потащили дальше. Наш БТР подъехал к месту аварии, бойцы стали крепить трубы, и тут подошел ко мне азербайджанец Магомед-оглы и сказал: «Товарищ лейтенант, у меня автомат пропал». Такого случая у меня еще не было, у каждого бойца автомат всегда был при себе: на плече, в руках или за спиной, даже ночью под подушкой – а тут пропал. Как автомат мог пропасть, если ты его не должен выпускать из рук? Магомед-оглы стал рассказывать, что после устранения аварии снял с себя мокрую от керосина одежду, а автомат поставил на стоящий рядом бампер автомобиля. Сразу не вспомнил, пошел к ручью помыться, пришел – нет автомата. Спросил водителя КАМАЗа, не видел ли тот его автомат, водитель сказал, что его оружие в глаза не видел. Вместо того, чтобы тут же сообщить мне, боец стал сам искать автомат, спрашивать других, кто его мог видеть. Итог – автомата нет. Пока он бегал, колонна начала движение, и тут Магомед-оглы вспомнил обо мне, помоги, командир, автомат пропал.

Ситуация патовая, мне удалось остановить колонну, прошлись по машинам, спросили всех, кого только могли, залазили под водительские сиденья, просмотрели все кузова и сверху и под ними – нет автомата. Азербайджанец обычно веселый, с усмешками и приколами, стал мрачнее черной тучи, нет автомата – все, уголовное дело и, возможно, тюрьма года на три, утрата оружия в условиях боевых действий.

Возвращение было со смешанными чувствами, вроде бы задачу выполнили, аварию устранили, но потеряли автомат, это как говорят «залет, воин». После доклада командиру роты А. Макееву о происшествии пришлось всем писать объяснительные, что и как было, оружие – дело серьезное. Через два дня на КП роты приехал из батальона тот самый капитан из особого отдела и несколько часов нас, участников того события, допрашивал. По результатам допросов и объяснительных азербайджанец Магомед-оглы отправился с капитаном особистом в батальон. Позже до нас докатились слухи, Магомед-оглы избежал ареста и получил два года условного срока. На нас очередной раз повесили обстоятельство, что в роте не все благополучно.

Начался июнь, наше передвижение по маршруту вверх–вниз продолжалось с переменным успехом. Устранение аварий, перекладка трубопровода на сложных участках. Если не было перекачки, то выезды на трассу трубопровода все равно выполнялись в основном с целью устранить последствия зимней эксплуатации трубопровода и некачественной прокладкой трассы трубопровода, осуществленной год назад. Образовались нависания труб на поворотах трассы, местах, близко прилегающих к дороге, участках подверженных камнепаду. Это работа была длительной и трудоемкой, на перекладку одного участка труб, нависавших вдоль