Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лаврентия Павловича с должностью никто не обидел, первый заместитель, одновременно министр объединенного МВД и МГБ.
Если без всякого предубеждения посмотреть на такое распределение портфелей, то увидим только одно: как при Сталине его команда была дружной и единой, так она и осталась ею, как при Сталине установилось между ее членами распределение ролей, так оно и сохранилось. Грызню и склоки выдумал потом Хрущев в мемуарах, но, предварительно, он сам же эту грызню исключил, о чем оставил документы. И многочисленные свидетели потом подтвердили сплоченность сталинцев. Сделали это прилюдно, при большом стечении народа. Только историки не хотят этого показывать, иначе не получается у них ничего с их дурацкими трактовками…
* * *
Но изменения в правящей верхушке на Пленуме ЦК КПСС, конечно, произошли. И изменения кардинальные. Именно они и не позволяют говорить о том, что Пленум был «не настоящий», что собралась толпа и проголосовала за то, что в кулуарах старая команда решила. Никогда бы Молотов, Ворошилов, Каганович и Берия не могли пойти добровольно на такое (из решений Пленума):
«4. Избрать секретарями ЦК КПСС тт. Игнатьева С. Д., Поспелова П. Н., Шаталина Н. Н.»
Я уже писал, что Политбюро-Президиум — это, конечно, круто, только секретариат ЦК — еще круче. Не зря И. В. Сталин Лениным был выдвинут на должность Генсека, это означало, что он стал во главе партии. В 1935 году эта должность стала коллективной, у Сталина в секретариате были почти одни друзья-единомышленники, смысла в Генсеке большого не было. И вот в 1953 году в секретариат входят абсолютно случайные люди, которые, как станет ясно потом, вошли в ту шайку, которая двигала Хрущева.
Но это семечки. Дальше еще интереснее:
«5. Признать необходимым, что бы тов. Хрущев Н. С. сосредоточился на работе в Центральном Комитете КПСС и в связи с этим освободить его от обязанностей Первого секретаря Московского Комитета КПСС.»
Пленум еще пока не осмеливался прямо назвать новую должность Никиты Сергеевича. Слишком это вызывающе выглядело бы, не таким уж большим авторитетом он в партии был. Да еще совсем недавно получил больно по ушам за свой проект агрогородов, и на 19-м съезде Маленков немногословно, но очень жестко прошел по Московской организации, которую он возглавлял, там одни слова про охвостье недобитой антиленинской оппозиции чего стоят. Смерть Сталина была для Никиты настоящим спасением. Порвали бы. И тут — его, если вдуматься в решение Пленума, ставят во главе партии.
Никита Сергеевич с первого дня и продемонстрировал, что он самый главный.
Но борьба на Пленуме, думаю, была очень жесткой за контроль над партией. Особенно если посмотреть на такой пункт:
«7.Освободить от обязанностей секретарей ЦК КПСС тт. Пономаренко П. К. и Игнатова Н. Г. в связи с переходом их на руководящую работу в Совете Министров СССР и тов. Брежнева Л. И. — в связи с переходом его на работу начальником Политуправления Военно-Морского министерства.»
Эти назначения и перемещения — свидетельство того, что полемика была серьезная, с уступками, компромиссами и маневрированием. Старая команда и ЦК сцепились не на шутку, что-то у сталинцев получилось отвоевать, исполнительную и законодательную власть они оставили за собой, Президиум ЦК КПСС стал полностью их, сохранили кое-какие позиции в Секретариате, но стратегически проиграли.
Теперь Никита Хрущев мог формировать вопросы и повестки, опираясь на большинство в ЦК, выносить их на Секретариат, потом на рассмотрение в Президиум, и, также опираясь на ЦК, готовить решения по этим вопросам. А в ЦК большинство уже было у него, вернее, он и был ставленником большинства ЦК. По Уставу, ЦК — высший орган власти в партии между съездами.
Это была высшая власть, по сравнению с которой любая исполнительная власть — пустяк. Глава Правительства и Председатель Президиума Верховного Совета были членами партии, поэтому они решения ЦК обязаны были исполнять. Не исполнят — завтра они уже никто.
Никто из старой команды добровольно, решив в кулуарах, на это не пошел бы. Лечь добровольно под Никиту для таких зубров, как Маленков, Ворошилов, Молотов, Каганович, Берия, Булганин — это было невозможно. Объяснение, что они его считали безвредным дурачком, поэтому сами над собой поставили — это глупость. Страной во время войны и восстановления хозяйства руководили не цирковые коверные, чтобы таким заниматься.
Ну, еще такая «мелочь», совсем «мелкая»: МВД отдали Л. П. Берия, но курировать от ЦК министерство поручили Игнатьеву.
Судя по масштабным изменениям в руководстве ЦК КПСС, Пленум даже не один день проходил, он, скорее всего, начал работу еще до 6 марта, до официального объявления о смерти Иосифа Виссарионовича.
И, наконец, самое главное, что было странным в «дачной истории» — никто не стал рвать охрану за бездействие. Халатность там в глаза бросалась. В любом случае возбуждение уголовного дела и начало расследования по факту смерти Сталина были необходимы в той ситуации. О том, что Никита Сергеевич надиктовал для своей книги, будто охрана нашла Иосифа Виссарионовича лежащим без сознания, позвонила Игнатьеву, Игнатьев — Маленкову и Берия, те приехали, посмотрели, сказали, что Сталин спит и уехали… Ну, это смешно. Всё, что говорил Никита — либо вообще никогда не было, либо происходило ровно обратное. Боялась ли охрана Сталина, сам ли он им приказал его не тревожить — это всё в рамках следствия выяснению подлежало. Отсутствие уголовного дела по факту смерти Вождя — необъяснимо. Если только «дачной истории» придерживаться. Больше того, халатность охраны сразу подвешивала в воздухе Игнатьева, который за эту охрану отвечал.
И стороны сразу же после похорон Вождя сцепились в схватке. Разумеется, решающим фактором, который мог изменить расстановку сил, было обстоятельство смерти Сталина. Если получилось бы установить, что к этой смерти причастны люди прорвавшиеся в Секретариат ЦК, подтвердить это уликами, и вынести этот вопрос на Пленум, то там антисталинское большинство испугалось бы и отшатнулось от своих ставленников.
Расследованием был обязан заняться Лаврентий Павлович, как министр МВД. Поставим себя на его место, попробуем представить, что он, как опытный оперативник, должен был предпринять, если моя версия об обстоятельствах смерти Сталина верна.
Ему сразу же нужно было определиться со свидетелями по делу. Установить, кто мог точно знать, что случилось в
