Блог «Серп и молот» 2014–2016 - Петр Григорьевич Балаев

Мясникова привезли на дачу, если ему верить, вечером, с утра Сталину оказывали помощь. При подозрении на инсульт. Только при этом забыли сбить давление. Так его и оставили высоким 220/110. У них с одной стороны — мерцательная аритмия, а с другой — при выслушивании сердца особых отклонений не отмечается. И черт с ним, что мерцательная аритмия — это почти финиш. Зато отклонений особых нет. Еще и боковые и передние отделы легкого — это нечто. Профессор Мясников, похоже, купил диплом врача на блошином рынке, потому что не знает даже азов нормальной анатомии: в легком нет отделов, в легких есть доли и сегменты.

С диагнозом у врачей сомнений нет: «…кровоизлияние в левом полушарии мозга на почве гипертонии и атеросклероза». Т. е., выражаясь совсем по-медицински — геморрагический инсульт. И вот как они его лечили:

«Лечение было назначено обильное: введение препаратов камфары, кофеина, строфантина, глюкозы, вдыхание кислорода, пиявки — и профилактически пенициллин (из опасения присоединения инфекции). Порядок лечебных назначений был регламентирован, но в дальнейшем он все больше стал нарушаться за счет укорочения сроков между впрыскиваниями сердечных средств. В дальнейшем, когда пульс стал падать и расстройства дыхания стали угрожающими, кололи через час, а то и чаще.»

УБИЙЦЫ! Я 30 лет назад на «Скорой» работал, но оказание помощи при инсультах до сих пор помню наизусть, они почти на каждом дежурстве нам попадались. А профессор Мясников, который и занимался разработкой их лечения, даже элементарное позабыл, поэтому они Сталина и добили лечением (конечно, не добили. Потому что не лечили). Я еще могу понять — зачем они строфантин вводили. Все-таки мерцательная аритмия была. Но даже строфантин противопоказан при высоком кровяном давлении. А уж камфора и кофеин — прямо противопоказаны. У больного давление 220 — а они его пичкают препаратами, которые еще больше давление повышают! И пиявки! Как же без них! Только пациенту сами диагностируют кровоизлияние, т. е. в мозгу лопнул сосуд, из него выливается в мозг кровь, сдавливает его… Пиявки при укусе выделяют вещество, снижающее свертываемость крови, чтобы кровь сосалась легче. Эти вещества поступают в кровь больного, получившего геморрагический инсульт, и кровотечение из лопнувшего сосуда в мозг начинает усиливаться, кровь в этом сосуде перестает сворачиваться. Убийцы! При геморрагическом инсульте немедленно назначают препараты обратного действия — повышающие свертываемость крови.

Разумеется, Александр Мясников врачом-убийцей не был. Он что-то хотел нам сказать этими строчками. Чего не мог сказать в открытую. Я думаю, то, что никто Сталина не лечил…

* * *

У меня, конечно, есть версия того, что произошло в Кремле в ночь с 1-го на 2-е марта. Думаю, она снимает все противоречия и всё объясняет. Повторяю, это только версия, я мог что-то упустить. Могу чего-то не знать. Но из того, что я о тех событиях знаю, предполагать можно следующее.

Убийство готовилось заранее и готовилось людьми несомненно опытными и умными. Совершено было так, что первое время ни у кого даже малейших подозрений смерть Сталина не вызвала. Предварительно МГБ было инициировано так называемое «дело врачей». Лечащие врачи Сталина, преданные ему люди, которые и других его соратников хорошо знали, были изолированы.

Сталин, кстати, стал подозревать, что там не всё чисто. И «дело врачей» было прекращено не по инициативе Л. П. Берия. По инициативе И. В. Сталина из комсомольских работников бывший следователь Н. Н. Месяцев был снова направлен на следственную работу в МГБ, ему было поручено разобраться с врачами, и он установил следующее, о чем в 2010 году рассказал в интервью «советской России»:

«Обнаружив, что следователи Рюмина политиков „путают“, именно Сталин, Маленков и другие настояли на проведении тщательной ревизии следствия. И послали „комсомольцев“. 13 января было сообщение об аресте врачей, а 19 января наша бригада уже приступила к работе. К середине февраля наше заключение было однозначным: „дело врачей“ сфальсифицировано, врачи невиновны, их надлежит освободить. Доложили С. Д. Игнатьеву, он информировал Политбюро. Никакого обвинительного заключения по „делу врачей“ в материалах следствия я лично не видел, ничто не указывало и на „готовящуюся депортацию“.»

Врачей нужно было выпускать, поэтому убийцы стали спешить. Выбрали день 1-го марта. Воскресенье. 2-го марта был уже понедельник, рабочий день, поэтому Сталин остался ночевать не на даче, куда на выходные выезжал, а вернулся на квартиру, чтобы утром не терять лишнее время на переезд.

На квартире Сталин, как всегда, работал до 3-х часов утра, это был привычный для него график. Примерно в это время ему позвонил министр госбезопасности Игнатьев и попросил принять по весьма срочному делу, доложить о котором мог только лично. Пришел Игнатьев не один, а с группой «товарищей», которых он, как непосредственный начальник охраны, мог свободно провести прямо на квартиру Сталина. Этой группой товарищей Иосиф Виссарионович и был убит во время приема. Скорей всего задушен чем-то таким, что не оставило на шее заметной странгуляционной борозды. На удушение намекнула в своей книге Светлана Сталина, она так описала агонию:

«Лицо потемнело и изменилось, постепенно его черты становились неузнаваемыми, губы почернели… Душа отлетела. Тело успокоилось, лицо побледнело и приняло свой знакомый облик; через несколько мгновений оно стало невозмутимым, спокойным и красивым.»

Тот, кто редактировал ее рукопись, старался сделать из Светланы свидетельницу смерти, но, подозреваю, она описала изменение внешности уже покойного отца. При механической асфиксии (удушении) лицо сразу и становится таким потемневшим от прилива крови, затем кровь уходит и оно приобретает нормальный вид. Это вам любой судмедэксперт подтвердит.

Сразу после этого убийцы подняли шум, Игнатьев вызвал охрану, стал кричать, что Иосифу Виссарионовичу неожиданно стало плохо и он потерял сознание. Охрана была послана за врачами. Прибыли врачи и увидели труп. Игнатьев стал орать, что только что еще живой был. Стали пытаться реанимировать. Одновременно подняли ближайших соратников, поэтому Ворошилов очень рано утром и уехал к «заболевшему» Сталину. Когда соратники прибыли, «реанимационные мероприятия» еще продолжались. Объяснить, по какому поводу Игнатьев с «товарищами» оказались у Сталина ночью в квартире и что могло так взволновать Иосифа Виссарионовича, что у него подскочило давление и он потерял сознание — дело не сложное.

А врачи были подобраны заранее. Они были послушными Игнатьеву, ведь «врачей-убийц» еще не выпустили, остальные были этим делом запуганы. Что им Игнатьев выдал на инструктаже, при мертвом Сталине, то они и говорили прибывшим Ворошилову, Берия и другим: вызвали, Иосиф Виссарионович был без сознания, но живой, мы пытались реанимировать, но бесполезно…

Никто смерти