Во власти страха - Джеффри Дивер

Это был чисто практический совет, а не уловка, чтобы разлучить Ромео и Джульетту. Однако Пам бросила на нее взгляд, говоривший: «Я знаю, что у тебя на уме».

Не глядя на Пам, Сет ответил:

– Есть несколько ребят, которых я знаю по рекламному агентству. Они живут в Челси. Могу явиться туда незваным гостем.

Сакс заметила, что он не слишком старается скрыть свою досаду на Пам.

– Надеюсь, это продлится недолго. А ты? – спросил он у Пам. – Переберешься к Линкольну?

Она встревоженно оглядела Сета и негромко проговорила:

– Наверное, поживу со своей семьей. – Она имела в виду приемную семью, которая ее вырастила, Оливетти.

Хороший выбор. Но тем не менее Сакс ощутила укол ревности. Из-за утонченного упрека. И ранящего выбора слов. Со своей семьей. К которой ты не имеешь отношения.

– Я отвезу тебя туда, – предложила Сакс.

– Мы можем поехать на метро, – возразила Пам, взглянув на Сета.

– Мне нужно ехать в больницу, – сказал он. – Насколько я понимаю, на анализы. А потом, наверно, поеду в центр к этим ребятам.

– Я могла бы поехать с тобой. По крайней мере, в больницу.

– Нет, после этого… я хочу немного остыть. Побыть в одиночестве, понимаешь?

– Конечно. Понимаю. Если хочешь.

Сет, шатаясь, поднялся на ноги, вошел в ее квартиру, взял куртку, сумку с ноутбуком и вернулся. Обнял Пам по-братски, надел куртку, взял сумку и вышел к фельдшерам. Те помогли ему влезть в «Скорую помощь».

– Пам…

– Ни слова. Не говори ни слова, – прорычала девушка. Достав сотовый телефон, она позвонила «семье» и попросила за ней приехать. Потом вошла в квартиру.

Сакс попросила патрульного присмотреть за ней, пока не приедут Оливетти. Тот пообещал.

Загудел ее телефон. Амелия увидела, что звонит Линкольн, и ответила:

– Я здесь закончила. Сейчас…

Криминалист перебил ее:

– Сакс, у него появилась новая жертва.

О нет!

– Кто?

– Лон Селлитто.

Глава 43

Линкольн Райм решил, что у него не будет проблем с поездкой в отделение интенсивной терапии в медцентре университета Хантера. Оно, разумеется, было полностью доступно для инвалидов. Лечебные учреждения приспособлены для колес не хуже, чем для ног.

– О, Линкольн, Амелия! – Рейчел Паркер, давняя подруга Селлитто, поднялась, стиснула руку Райма, потом обняла Сакс. Повернулась к Тому и тоже заключила его в объятья.

Красивая, крепкая женщина с покрасневшими от слез глазами уселась в одно из оранжевых фибергласовых кресел в обшарпанной комнате, единственным украшением которой служили два торговых автомата – один с содовой водой, другой со сладкими и солеными лакомствами в хрустящих целлофановых пакетах.

– Как он? – спросила Сакс.

– Они пока не знают. Ничего не знают. – Рейчел снова утерла слезы. – Лон приехал домой. Сказал, что у него грипп и он хочет немного полежать. Когда я уходила на смену, он выглядел неважно. Я ушла, но потом подумала: нет-нет, это не грипп. Это что-то другое. – Рейчел была медсестрой и несколько лет проработала в травмпункте. – Я вернулась и обнаружила, что он бьется в конвульсиях и его рвет. Очистила ему дыхательные пути и позвонила девять-один-один. Медики сказали, что это похоже на отравление. Что он недавно ел или пил? Они решили, что это пищевое отравление. Но нет. Видели бы вы его.

– Сакс, покажи им свой значок. Скажи кому-нибудь, что Лон вел дело, связанное с цикутой, тетродотоксином, концентрированным никотином и растением, содержащим атропин, гиосциамин, скополамин. Да, и с хлорноватистой кислотой. Это может помочь им.

Она все записала и пошла на сестринский пост, чтобы сообщить сведения, потом вернулась.

– Он подвергся нападению? Ему сделали татуировку? – спросил Райм.

– Нет. Он, должно быть, проглотил яд, – ответила Рейчел и поправила густые каштановые волосы с седыми прядями. – По пути в больницу он ненадолго пришел в себя. Совершенно не понимал, где находится, но меня как будто узнал. Его взгляд то затуманивался, то прояснялся. Боль была жуткой! Думаю, он сломал зуб – так крепко стискивал челюсти. – Она вздохнула. – Кое-что сказал. Во-первых, что съел бублик с лососем и сливочным сыром. В гастрономе в центре Манхэттена.

– Вряд ли можно отравиться едой в общественном месте, – заметил Райм.

– Я тоже так подумала. Но он добавил кое-что еще.

– Что же? – поинтересовалась Сакс.

– Назвал твое имя, Амелия. А потом произнес «кофе». Или «тот кофе». Это что-то значит?

– Кофе? – Сакс нахмурилась. – Конечно. На месте преступления в «Бельведере» ходил пожарник с картонными стаканчиками с кофе. Предложил нам обоим. Лон взял стакан. Я нет.

– Пожарный? – спросил Райм.

– Нет, – злобно ответила Сакс. – Это был Пять-Одиннадцать в форме пожарника. Черт возьми! Он стоял прямо перед нами. Конечно, это он. Помню, на руках у него были перчатки, когда он раздавал кофе. Господи. Он находился в двух футах от меня! И на нем была биомаска. Естественно.

– Прошу прощения, – раздался голос позади них.

Врач был худощавым индусом со смуглым лицом и непрестанно шевелящимися пальцами. Он захлопал глазами, заметив на правом бедре Сакс пистолет, но потом успокоился, увидев полицейский значок на левом. Кресло-каталка Райма удостоилось быстрого, равнодушного взгляда.

– Миссис Селлитто?

Рейчел вышла вперед.

– Я Паркер. Мисс. Подруга Лона.

– Меня зовут Шри Харанди. Я главный токсиколог медцентра.

– Как он? Скажите, пожалуйста.

– Ну, он стабилен. Но его состояние неважное. Он отравился мышьяком.

На лице Рейчел отразился испуг. Сакс обняла ее.

Химический элемент мышьяк – металлоид, обладающий такими свойствами металлов и неметаллов, как сурьма и бор. И, надо сказать, очень ядовит. Райм подумал, что Икс перешел от растительных ядов к элементарным. Они не более опасны, но их легче получить, поскольку они есть в открытой продаже, их можно купить в смертельных дозах, их не нужно извлекать и концентрировать.

– Вижу, здесь полиция. – Теперь доктор взглянул на кресло-каталку с большим интересом. – А, я слышал о вас. Вы мистер Раймс.

– Райм.

– И я знаю, что мистер Селлитто тоже полицейский. Это вы передали мне сведения о возможных ядах?

– Да, я, – ответила Сакс.

– Спасибо, но мы быстро установили, что он был отравлен мышьяком. Теперь расскажу подробнее. Состояние его критическое. Доза яда была большой. Поражены легкие, почки, печень и кожа, уже наступили изменения в пигментации ногтей, известные как полосовидная лейконихия. Это плохой признак.

– Неорганический арсенат? – спросил Райм.

– Да.

Из всех типов ядов мышьяк наиболее опасен. Райм был хорошо с ним знаком. Он вел два дела, где мышьяк использовался как орудие убийства – в обоих случаях супруги (в первом муж, во втором жена) избавились от партнеров.

В трех других делах отравления оказались случайными. Мышьяк встречается в грунтовых водах, особенно там, где произошел гидравлический разрыв пласта.

Собственно говоря, в ходе истории на каждую жертву умышленного отравления мышьяком – как Франческо I Медичи, великий герцог Тосканы, – приходится гораздо больше случайных жертв: Наполеон Бонапарт, возможно, отравленный обоями в комнатах, где он жил на острове Святой Елены, Симон Боливар (водой в Южной Америке) и американский посол в Италии в 1950-х годах – шелушащейся краской в доме. Возможно, безумие короля Георга также было вызвано этим металлоидом.

– Его можно увидеть? – спросила Сакс.

– Боюсь, что нет. Он без сознания. Но когда придет в себя, медсестра вас пригласит.

Райм отметил слово «когда» и по достоинству оценил его, подумав о Рейчел Паркер.

Не «если» – «когда».

Доктор пожал всем руки.

– Вы полагаете, кто-то сделал это умышленно?

– Да.

– О Господи!

Зазвонил его мобильный телефон, и Шри Харанди, не говоря ни слова, отвернулся, чтобы ответить.

Глава 44

В октябре 1818 года в округе Спенсер, штат Индиана, в возрасте 34 лет умерла привлекательная женщина с худым лицом и проницательными глазами. Возникли споры о том, что стало причиной смерти Нэнси Линкольн, – возможно, это был туберкулез или рак, но в конце концов все сошлись во мнении, что умерла она от молочной болезни[17], унесшей в девятнадцатом столетии тысячи жизней. Хотя указать истинную причину было невозможно, один факт о смерти Нэнси задокументирован: ее девятилетний сын Авраам, будущий президент Соединенных Штатов, помогал отцу делать для нее гроб.

Молочная болезнь годами приводила врачей в недоумение, пока наконец не выяснилось, что причиной был треметол, очень ядовитое вещество, попадающее в коровье молоко после того, как животное паслось на лугу, поросшем посконником морщинистым.

Это растение представляет собой самую обычную траву. Сада оно не украсит, поэтому Билли Хейвен не любил его рисовать. Но он ценил его ядовитость.

Попав в желудок, треметол вызывает у жертвы мучительную боль в животе, сильную тошноту, неудержимую дрожь и бурную рвоту. Даже малая его доза может привести к смерти.