Новый центр - Йохен Шимманг

И в других газетах, которые я купил, содержались те же новости, только в них не делались далеко идущие выводы, и про «Белый Мир» больше никто ни слова не писал. Либо всех попросили хранить информацию в секрете, а Карстен Неттельбек был единственным, кто нарушил договоренность (девизом «Неуловимой территории» было: независимость — вольность — отсутствие влияния государства), либо он был единственным, кто такой информацией располагал. Тогда он получил ее от Элинор.

Этот поезд следовал по южному варианту маршрута, и, когда я закончил просматривать газеты, мы уже оставили позади Ганновер. Земля купалась в июньском солнце. Я любил людей, которые на секунду показывались внизу, под эстакадами и насыпями, и тут же снова исчезали из поля зрения. Я считал, что все заслуживают мира, даже заводские корпуса Вольфсбурга[89].

Мира пожелал я и себе самому, только вот не знал, найду ли я его у себя дома. Дома? Когда возле вокзала я, направляясь к нашей территории, сел в автобус, ехавший вплотную за туристским мастодонтом, и они оба двинулись в одном направлении, я понял, что больше не смогу сюда возвращаться. Я отсутствовал всего четыре дня вместо запланированных двух недель, но, когда проходил со своей легкой сумкой на плече через первую арку ворот, словно солдат, вернувшийся в казармы с воскресной побывки, мне все показалось чужим. Я не торопился сообщать кому-либо о своем возвращении и надеялся, что меня никто не увидит. Тут выяснилось, что туристический автобус стал выгружать пассажиров возле холма, покрывающего бункер, чтобы им легче было обозревать всю территорию. В целом это было ужасно, но в тот день оказалось очень кстати. Я смешался с толпой и незаметно добрался до собственной квартиры. За мной увязалась желто-белая полосатая кошка, которая не отстала, даже когда я начал открывать дверь. Я впустил ее, и она без лишних церемоний сразу прыгнула на кровать и свернулась клубком.

Я лег рядом, немного подтянув колени, чтобы ей хватало места, и слушал, как она мурлычет. Мы лежали в полумраке, потому что жалюзи из рисовой бумаги были опущены и только совсем крохотная частица солнечного света пробивалась снизу сквозь щель. Так мы пролежали около часа, потом я встал и сварил кофе. В тот момент я очень пожалел, что у нас на территории нет супермаркета, где я быстро мог купить кошачий корм.

Я тихонько выскользнул за дверь и выбрал тропинку, которая в обход домов выводила в город, подобно той боковой дорожке, на которой я когда-то повстречал Джузеппе и Марию. То и дело вдали за окнами я видел людей, сидящих за письменными столами, видел, как они переговаривались между собой, жестикулируя, но отсюда, издалека, они казались такими же маленькими, как люди внизу, такими я видел их только что из поезда. Наверху, в «Неуловимой территории» бурно шли телефонные переговоры; Карстен Неттельбек снял пиджак и сиял белоснежной рубашкой.

Затем я вышел наружу и через десять минут был в супермаркете, где купил консервы и сухой корм, немного молока, туалет для кошки, песок и кое-что для себя самого. Я не знал, как долго пробуду здесь, но на первое время у кошки будет все. Обратно я пошел другой дорогой, обошел территорию по периметру и попал на тот пустырь, за который боролась «PROVITA». Так мне удалось миновать «Алису в Стране чудес», и библиотека тоже осталась далеко слева. Кошка лежала у меня на постели до самой темноты. На следующее утро она меня разбудила, нежно покусывая за ногу. Я встал и покормил ее. Потом поднял жалюзи. Точно, подумал я, ведь сегодня первый день лета.

Документ 14

«Фортиссимо» 12/2030: Пятиминутное интервью. Персона недели: Элинор Ригби, системный архитектор, разработчица «Белого Мира»

«Фортиссимо»: Мисс Ригби, вы создали новое чудо-оружие.

Ригби: Это не так. Я разработала программное обеспечение, которое может быть применено в качестве оружия в сочетании с соответствующим оборудованием. Я не работаю в сфере производства вооружений.

«Фортиссимо»: Хорошо. Но ведь программное обеспечение вы разработали не просто так, из любви к искусству. Мы предполагаем, что вы получили заказ.

Ригби: Да, фирма, в которой я работаю, получила заказ.

«Фортиссимо»: От Интернациональной комиссии?

Ригби: Она тоже была в числе заказчиков.

«Фортиссимо»: Это оружие парализует противника, но не убивает его.

Ригби: Нет, оно его не парализует. Это вообще звучит чудовищно, словно приговор. Оно на какое-то время обездвиживает человека. Делает его небоеспособным.

«Фортиссимо»: В любом случае это нарушение права человека на телесную неприкосновенность.

Ригби: Во время военных конфликтов право на телесную неприкосновенность противника нарушается постоянно. Впрочем, то, что вы говорите, совершенно неверно. Противник на время выводится из боя, чтобы его можно было взять в плен. Но никаких телесных повреждений ему не наносится.

«Фортиссимо»: Это правда? Как же функционирует это оружие?

Ригби: Вы что, шутите?

«Фортиссимо»: Нет, мы вполне серьезно.

Ригби: Неужели вы никогда в жизни не слышали о грифе «совершенно секретно» и о степенях секретности?

«Фортиссимо»: Слышали, конечно. Просто для нас, журналистов, это как красная тряпка для быка. Тогда спросим иначе: если никаких телесных повреждений нет, то значит, радиация и нервно-паралитические газы здесь никакой роли не играют?

Ригби: Все, как и прежде, остается без комментариев. Возможно, вы самостоятельно сделаете какие-то выводы, если я скажу, что с помощью этой техники можно вывести из строя не только людей, но и электронные системы управления. Здесь нет ничего особенно нового.

«Фортиссимо»: А разработка оружия не противоречит вашим принципам, для вас это не проблема? Ведь фирма, в которой вы работаете, называется «Алиса в Стране чудес» — казалось бы, ничего воинственного.

Ригби: Как вы, наверное, знаете, я родилась в семье солдата. Джон Ригби из Дублина был одним из первых крупных производителей огнестрельного оружия. Я не думаю, что мы происходим от него по прямой линии. А что касается «Алисы в Стране чудес», то советую вам повнимательнее прочитать книгу. Там все достаточно воинственно. Любимая фраза Королевы: «Off with their heads!»[90]

«Фортиссимо»: Надеемся, это не ваша любимая фраза?

Ригби: Нет. Я просто считаю так: надо уметь защищать то, что ты любишь. Поэтому я — то есть мы, наша фирма — приняли этот заказ. Налет на библиотеку в марте только укрепил нашу решимость. В конечном счете это мягкое оружие. Поэтому оно и называется «Белый Мир».

«Фортиссимо»: Кто придумал это название?

Ригби: Я придумала. «Белый Мир» — это понятие из одной старой компьютерной игры, на которую я случайно наткнулась и где речь идет о международной политике, переговорах, войнах, там участвуют типичные виртуальные империи. «Белый Мир» означает такой мир, который не привязан ни к каким формальным условиям и когда никакая из сторон не победила. Само собой, нет ни оккупации, ни репараций и так далее. Для меня «белый» — это символ чистоты, невинности. Пожалуй, можно назвать это добром. Слово «мир», я думаю, не нуждается в толковании.

«Фортиссимо»: И вы в это действительно верите?

Ригби: Следующий вопрос, пожалуйста.

«Фортиссимо»: О’кей. «Белый Мир» — это оружие, которым несложно управлять. А что было бы, если бы это оружие стало доступно каждому? Тогда на наших улицах происходили бы жуткие ситуации.

Ригби: Естественно. Этого как раз нельзя допускать. Поэтому оно и находится под грифом «совершенно секретно».

«Фортиссимо»: Вы что, нас разыгрываете? Оружие существует и разжигает аппетиты наверняка прежде всего в среде организованной преступности.

Ригби: Оружие существует в очень небольшом количестве экземпляров, и эта партия строго охраняется. Программа, которой оснащено это оружие, не хранится в компьютерной памяти. Она существует только у меня в голове.

«Фортиссимо»: И вы за нее не боитесь?

Ригби: Что вы имеете в виду?

«Фортиссимо»: Вы что, действительно столь наивны? Ничего не слышали о похищении ученых?

Ригби: Не волнуйтесь. Моя защита в надежных руках.

30

Когда я дочитал это интервью до конца, лежа вместе с кошкой на кровати, при свете вечернего солнца, которое падало в комнату сквозь занавеси, — я подумал, что уже семь дней живу здесь, не показываясь ни Зандеру, ни моему соседу Торстену Теделю, ни Ритцу, никому другому, даже Элинор. Разумеется, меня кто-то замечал, когда я по утрам покидал территорию, всегда одним из трех окольных путей, которые мне были известны. Но это были люди, которые знали меня лишь поверхностно, дальние знакомые, которые, конечно, и понятия не имели, что меня несколько дней не было.