Предание Темных - Доуз Кейси

Я раскладываю часть вещей, после чего решаю немного поработать над картиной. Но работа не идет от слова совсем – я то и дело отвлекаюсь на мрачные тени, на какие-то звуки (несмотря на наличие за правой стеной кого-то из этих троих), пару раз едва не надрезаю полотно, поставив инструмент не под тем углом, и в итоге через четверть часа понимаю, что таким образом смогу лишь испортить картину, но никак не переместиться в прошлое.

Очевидно, «насильно» это не работает, а никакого вдохновения для работы сейчас нет, как не ищи. Но заснуть тоже не получается – я ворочаюсь со бока на бок, пытаясь соединить воедино все факты. Вначале странную покупку картин, потом их странное дарение. Потом, когда я вроде бы все рассовываю по полочкам, выясняется, что более чем вероятно, Влад является дальним потомком самого рода Дракулы. Однако, тут же Лео это опровергает, начав нести какую-то лабуду про молодых девочек и не единожды сфабрикованный договор. Если Влад это делает постоянно (если, конечно, у Лео есть какие-то подтверждения на этот счет в его сфере), то значит дело не в картинах, все это предлог (включая дом и легенду, которую он рассказал) и тогда вряд ли он из рода Дракулы.

Тогда кто он – действительно какая-та «маньячела», как сказала Милли?

Ведь теперь, после того казуса на веранде, очевидно, что он что-то скрывает. Или это тоже был нарочитый фарс, чтобы отвести внимание от чего-то главного, к чему мы, сами того не заметив, тогда почти подобрались? Хотя к чему можно подобраться, играя в Правду или Действие?

Всё сильно путается, и чем больше пытаюсь разобраться, тем скорее ускользает от меня сон и в итоге я поднимаюсь на кровати очень и очень злая.

(..кстати, здесь есть библиотека, если вдруг кто не может уснуть без книги на ночь..)

У меня такой проблемы нет, и кажется, даже с книгой этой ночью мне уже не заснуть – но лучше уж страдать бессонницей под какую-нибудь классику, ежели бесплотно себя накручивая и подпитывая все новыми, притянутыми за уши фактами, свою фантазию.

Осторожно открыв дверь, выхожу в коридор.

Да уж, в попытке найти сон в книге, я сейчас только сильнее взбудоражусь, пока по этому мрачному склепу (как выразилась Милли) доберусь до библиотеки. А если мне еще по пути что-нибудь и послышится или привидится – то я там и на всю ночь останусь.

Пытаюсь брести, следуя указаниям Влада и вроде натыкаюсь на нужную дверь. Однако уже когда берусь за ее ручку, готовая повернуть, слышу неожиданно вскрик Антона, в только что тотальной тишине за дверью:

– .. господин Влад, но это сущая ерунда! Все дворецкие так делают..

А следом ледяное цежение:

– Все обманывают хозяев? Воруют?

Воруют? Черт, это точно не библиотека. Я стараюсь осторожно разжать пальцы на дверной ручке, чтобы незаметной поскорее отсюда ускользнуть, когда вновь начинает щебетать Антон:

– Вы назначили мне такое большое жалованье! Я и не думал, что столь щедрый господин обратит внимание на копейки..

Слышится глухой удар – будто кулаком о стол. Голос Влада начинает звенеть от повышенного тона:

– Дело не в сумме, как ты не поймешь!

Теперь слышится звон уже множества падающих предметов, а за их шумом короткий стон дворецкого.

Я в ужасе одергиваю руку, наконец, разомкнув последний палец, и делаю резкий шаг назад, готовая бежать, когда Влад заговаривает вновь уже возле самой двери. Очевидно, из-за шума, я не услышала, как он приблизился к порогу.

Теперь его голос уже почти ровный, но все еще с тяжелыми стальными нотками:

– Первое и последнее предупреждение. Еще раз – даже самая мизерная сумма, и.. Иди.

Поняв, что сейчас дверь откроется, я мигом забегаю за угол и несусь, куда глаза глядят. Я вроде не услышала ничего страшного, но почему-то становится не по себе от одной мысли, что Владу станет известно, что я услышала этот разговор.

Пусть я и не подслушивала нарочно, а просто заблудилась.

В итоге всех этих манипуляций я реально заблуждаюсь. Не знаю, сколько мне требуется времени и невероятного везения, чтобы в конце концов оказаться в злосчастной библиотеке.

Обилие стеллажей заставляет меня задуматься о том, что у меня в глазах начало двоится, троится и так далее. Я подходу к первому стеллажу и начинаю осторожно проводить пальцами по старым корешкам, рассматривая книги. Помимо меня в помещении никого нет – очевидно, нормальные люди без труда засыпают после такого утомительного дня, а не шарахаются по мрачным замкам, слышат то, чего слышать не должны, а после возятся среди книг.. на румынском.

Не зная румынского.

Я обреченно стону, надеюсь, что здесь будет хоть что-то на английском. Хотя.. чего можно ожидать от библиотеки древнего румынского замка? Вряд ли ее пополняли или заменяли тут каждый год.

Я подхожу ко второму стеллажу, но тоже не вижу не в названиях, не в оглавлениях ни одного знакомого слова. Уже собираюсь обреченно признать свое поражение и вернуться в комнату..

Когда тяжелая дверь со скрипом открывается.

-4-

Я замираю, чуть подвинув ближайшую книгу к себе, тем самым оставляя между собой и первым стеллажом лишь небольшую щель. Едва ли, не ожидая здесь кого-либо увидеть, вошедший сможет сходу меня обнаружить.

Не знаю, зачем я это делаю и кого опасаюсь увидеть (если все же склоняться к призракам, то вряд ли им нужны глаза, чтобы знать о чьем-то присутствии), но в итоге обнаруживаю у вошедшего лишь знакомую рыжую копну.

Только теперь крупные кудри уложены не в творческом симпатичном беспорядке, а самым настоящим большим колтуном, что говорит о том, что его хозяин, наверное, тоже долго ворочался в кровати прежде, чем решил-таки заглянуть в библиотеку.

С одной стороны я испытываю облегчение.

Это всего лишь Лео.

С другой стороны – я далеко не рада его видеть. То, что мы вместе ужинали и улыбались друг другу, было не больше, чем представлением. Собственно, в него играли все за столом, не испытывая друг к другу подлинно и десятой части демонстрируемых чувств (разве что, к отношениям Влада и Лео это не относится – они не стеснялись показывать друг к другу истинные чувства).

В остальном – его героическое (а по большей части идиотическое) вторжение в дом Влада и сумбурное объяснение на счет босса ничего не меняет.

Не успевает он и подойти к первому стеллажу, как я выхожу в поле зрения и уверенной походкой направляюсь к выходу.

– Дженна? – на мгновение он теряется, поражаясь тому, что здесь вообще кто-то есть, но тут же пресекает мне путь, выбежав вперед – подожди. Ты что здесь делаешь?

– Книги читала – отсекаю, решив не упоминать, что книги тут все на румынском и то, что я читала на незнакомом языке, больше походило на матерные английские слова – но уже ухожу, пусти. Или опять закинешь на плечо и уволочешь, куда хочется?

Решимость тут же покидает лицо Лео. Он понуро опускает голову, как бы раскаиваясь в своих делах, и наполовину отходит от двери, однако вторую все так же загораживая:

– Прости, мне правда очень жаль, что так вышло.

– Когда именно? – невозмутимо уточняю – просто за тобой последнее время столько косяков, что уж прости, как-то сбилась, о каком именно сейчас идет речь?

Лео примирительно кивает, как бы признавая и это:

– Мне жаль, что я тебе соврал. Но ведь моя ложь далеко не в таких масштабах и характере, какими их представила ты. Уму непостижимо, что ты там себе накрутила!

– Делать мне нечего, накручивать – фыркаю – ты ушел со своей компанией, мы остались со своей. Все предельно просто. Накручиваешь ты.

– Да не было никакой компании! – он запускает пальцы в кудри – я же тебе говорю, оба раза я встречался с боссом, Неллой. В кафе я тебе и не врал – сказал же, срочная рабочая встреча. И в случае с Неллой, она действительно срочная – я не могу ей отказывать.

– Понимаю – саркастично киваю я.

– Нет, не понимаешь – раздражается он, но быстро берет себя в руки – просто когда-то ее отец очень многое для меня сделал. Наш ушел, когда мне было тринадцать. Мама тяжело это переносила – сутками сидела, уставившись в нерабочий телевизор.. Мне рано пришлось стать старшим в семье, но, собственно, это не редкость. Но в таком возрасте мне пришлось взвалить на себе еще и заботу о Кэти. А это уже было нелегко. Я находил отдушину в спорте – там меня и заметил Мэтт. Он поддерживал, наставлял меня, потом помог открыть свое дело. Сейчас его уже нет в живых.. Поэтому, когда Нела звонит и просит о чем-то, я не могу ей отказать. Я обязан ее отцу всем, но поскольку ему отплатить уже никак не смогу – отплачиваю его дочери.