Почти как мы. Вся правда о свиньях - Кристоффер Эндресен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас меня как раз умиляться что-то не тянет. Да, если я в эту минуту что и чувствую, так это быстрое угасание желания ухаживать за животными. Впрочем, прежде, чем сдаться и уйти, надо предпринять еще одну попытку в отсеке № 1. Спрашиваю у Лейва совета, но он отвечает фразами вроде: «Важно не бросать начатое», «Ты тут главный». Чувствую, мне не остается ничего другого, кроме как прислушаться к его словам. С этой мыслью и возвращаюсь к работе.
Я тут главный.
Шагаю тяжелее, а, заходя в отсек, дверцу открываю увереннее. Сразу кажется, что новый настрой возымел действие. Опускаю скребок, наклоняю его под нужным углом и успеваю сделать несколько взмахов, но тут ко мне начинают приближаться свиньи. Не отступать – я тут главный! Толкаю и отгоняю животных, освобождая себе место, и так до тех пор, пока не расчищена треть отсека. На большее меня уже не хватает. Авторитет утрачен, и прежде, чем я успеваю что-то сообразить, свиньи перестают уступать мне место. Они сбиваются в кучу вокруг меня и снова начинают кусаться. Легонько шлепаю их по шеям и задам, но это ни к чему не приводит, похоже, они моих действий даже не замечают.
Ладно, приложу больше силы: теперь их удается растолкать и сделать небольшой просвет. Стараюсь быстро сгрести навоз, но стоит мне потянуть черенок скребка назад, как по инерции рука срывается и налетает на край перегородки между отсеками. Три костяшки сбиты в кровь. «Приклею пластырь потом, успеется», – думаю я и продолжаю, но вскоре уже чувствую, что от липкой крови пальцы приклеиваются к черенку. Тут-то все и начинается.
Одна из свиней плюхается на скребок, так что черенок выскальзывает у меня из рук и с шумом падает на пол. Наклоняюсь, чтобы подобрать его, но свиньи наваливаются на меня, сжимая, как один большой кулак. Теряю равновесие и падаю на колени. Они рвут на мне одежду, и готов поклясться, что чувствую, как одна из них слизывает кровь у меня с руки. Инстинктивно прижимаю руки и прикрываю тело, как бы защищая внутренние органы. Сердце колотится, лихорадочно пытаюсь соображать, голова, кажется, вот-вот лопнет.
В романе Тарьея Весоса «Росток» (Kimen) свиньи предвещают гибель простому парню Андерсу, который лишь недавно перебрался в островное поселение у берегов Норвегии. Когда Андерс попадает на одну из местных ферм, он оказывается свидетелем происшествия, ставшего недобрым предзнаменованием. Один из хряков сбегает, его начинают ловить, и тот падает в колодец, ломая шею. В это время в загоне свиноматка от ужаса сжирает собственных поросят. Вскоре после несчастного случая на ферме Андерс сам становится виновником гибели девочки. Жители острова устраивают самосуд и расправляются с юношей. Текст, как это свойственно творчеству Весоса, представляет собой аллегорию, в данном случае – гибели цивилизации. Весос, должно быть, решил, что никто не подойдет на роль предвозвестника катастрофы лучше свиньи.
И вот я пытаюсь растолкать свиные морды. Шея у свиней настолько сильная, что они способны ломать асфальт и бетон, так что, даже навались я на рыла всем весом, все равно ничего не смог бы поделать. Потому я остаюсь стоять на коленях и раскачиваюсь из стороны в сторону, а в голове звучит голос Лейва: «Станет плохо в отсеке – выходи. Если упадешь, могут и съесть». И он говорил на полном серьезе, так как сам видел, насколько кровожадными иногда бывают свиньи. Когда животное необходимо умертвить по состоянию здоровья, это делают прямо посреди отсека на виду у других. Ко лбу приставляют строительно-монтажный пистолет, убивают свинью, а собратья с жадностью набрасываются на ее труп.
Так они что, моей крови теперь хотят? Вспоминаю статью, которую недавно читал. В России женщина 56 лет пошла вечером в свинарник положить корм, а ее муж уже лег спать. Когда на утро ее не оказалось в постели, он отправился ее искать и обнаружил полуобглоданное тело жены на полу свинарника[302]. Ну уж нет. Опираюсь о пол и все же выпрямляю одно колено, получается привстать. Отталкиваюсь руками от спин свиней и наконец встаю, а рыльца тянутся за мной, пытаются укусить за пах.
Вот тут-то я и наношу удар одной свинье – с силой, прямо над пятачком. Другой заряжаю коленом в шею, третью пытаюсь достать пяткой. Вот уже нащупываю стенку отсека и выбираюсь.
В подсобке включаю воду, жду, пока перестану чувствовать всплеск адреналина и немного успокоюсь. Слышу, как Лейв возится с чем-то в коридоре. Наблюдаю, как стекающая в раковину вода окрашивается в розовой, напоминая цветок шиповника. Что со мной произошло? Вытерев руки, вижу Лейва у аппарата с кормом.
– Где у вас тут аптечка?
Лейв смотрит на мою руку, которая все еще кровоточит.
– Тебя что, покусали?
– Да нет, поцарапался просто.
– Знаешь, твоей уборкой я сегодня не очень-то доволен. Особенно в первом отсеке, – ухмыляется Лейв. – Ты же знаешь, свиновод никогда не бросает начатое.
– Конечно, – киваю я, наклеивая пластырь.
Прежде чем сесть в машину и поехать домой, останавливаюсь во дворе и вдыхаю полной грудью морской воздух. Взгляд задерживается на ветряных мельницах, которые тонкими свечками для торта резко очерчиваются на кряже вдалеке на юге.
Странный был день. Я успел испытать отвращение, подвергнуться нападению и подраться. Не перегнул ли сам палку? Не уверен. Единственное, я знаю, что в какой-то момент симпатии к животным абсолютно не испытывал. Свиньи стали для меня объектами, а не живыми существами и уж тем более не способными на чувства созданиями. И это отразилось на том, как я к ним относился и как с ними обращался. Не в этом ли заключается трагедия животных? Скоро их отправят на бойню. Надо что-то предпринять, пока не поздно.
