Стробоскоп Панова - Юрий Шиляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что за «кунштюки», о которых упоминает Сол? Вадим Панов предупреждал о чём-то? Предостерегал?
— Да, насколько я понимаю. Он был великим учёным, а математика мира Джипси очень сложна. Особенно для нашего понимания — у нас не разработаны целые разделы и понятия, которыми там запросто оперировали даже школьники. Всё время сожалею о смерти Никола Тесла, он не осчастливил наш мир своими работами. Как некстати утонул в раннем возрасте!
— Да не томи, дедушка. Расскажи, о чём предупреждал Панов Сола.
— Видишь, ли, в теории Панова у человека есть постоянная свобода выбора. Он может поступить так, а может эдак, потому появляются множества миров-отражений. Потом, согласно принятому решению, сделанному шагу, миры эти схлопываются в выбранном... или, точнее будет сказать, заданном направлении. Равноденствующая многих решений и создаёт более устойчивые миры. Нужно чтобы произошло накопление множества таких вот изменений, которое в конце концов в определённой точке — точке бифуркации — приведёт к расщеплению миров. В результате, отражения начинают обрастать плотью, становятся материальными, а значит — отбрасывают тень. И оставляют уже свои отражения — как в зеркалах. На мой взгляд, всё это промысел Господень, но — он же и математика.
— Поняла! Это как нарисованный портрет. Или — автопортрет. Пока смотришь на своё отражение и рисуешь — отражение и копия схожи. Но стоит улыбнуться или нахмуриться — и отражение меняется тоже.
— А у портрета появляются ноги и он топает в противоположную сторону? — усмехнулся дед. — Это неверная аналогия, Кэт. Тут скорее можно сравнить с ожившими тенями. Да — с театром теней. Кто-то нам его показывает, но мы видим только красивые сюжетные картинки. Так вот тут мы с тобой плавно подошли к другой теме: Высшие Неизвестные. У меня зреет уверенность, что актёры в театре отражений — именно они. А Сол с его путешествиями и Институтом работал только с отброшенными тенями.
— Да, у меня давно созрел вопрос о Высших Неизвестных. Ты уже не однажды упоминал, что к тебе так обращались, но пояснений так не дал.
— Боюсь, дорогая моя, что их у меня нет до сих пор. Только подозрения, Кэти, только подозрения. Видишь ли, возможность самостоятельно, путём внутренней концентрации, пронзать великое Ничто, видимо, послужила причиной путаницы. Меня приняли за сверхсущество и утвердились в этом, когда Джипси помогла мне выжить и сжечь их супермозг. Если так рассуждать, то сверхчеловеком была скорее она, не я. И для меня она навсегда останется существом высшим — и неизвестным — вот здесь, — он поднёс руку к сердцу.
Барон умолк и замер, не убирая руку с груди. Сердце стучало едва слышно, будто остывающийдвигатель стимера, лишённый привычных порций пара.
— Ты прикусила губу, Кэти... Совсем как она тогда...
***
Джипси прикусила губу, нахмурилась. Потом тряхнула головой, кудри, взлетев, опали на лоб. Она убрала чёлку и, с сомнением в голосе, произнесла:
— Придётся тебе поскучать минут пять, Айвен. Кстати,в обществе выходца из вашего мира. Я быстро отошлю этих болванов. До выхода отсюда рукой подать. Должны успеть. Впрочем, мы пройдем даже после блокировки перемещений...
Она остановилась перед прозрачным боксом ничем не отличающимся от всех остальных. Айвен увидел обычную земную комнату, как в любой провинциальной гостинице. Кровать под балдахином, круглый стол посредине, длинное прямоугольное зеркало на стене, два больших вольтеровских кресла, кожаный диван. Из комнаты две двери вели в санузел и небольшую кухоньку. На диване сидел скромный деревенский парень, одетый в выходную одежду, какую носили лет двадцать назад в Роузвуде. Джипси провела ладонью перед собой и в прозрачной стене появилась дверь.
— Прошу, баронет. Для датчиков охраны здесь вы невидимка. То есть они будут получать картинку на мониторы, но картинку очень успокаивающую.
Ободряюще пожав Айвену руку, она ступила на дорожку силового поля и полетела вперёд, тут же скрывшись за поворотом.
Баронет, тоскливо глянув вслед, повернулся к обитателю бокса. Парень несколько секунд сидел неподвижно, словно не мог оторвать взгляда и выплыть из глубины туманного зеркала. Но всё же сначала встрепенулся на звук открывающейся двери, затем с трудом повернулся к гостю, и его лицо озарила глуповатая улыбка.
-Мистер Айвен! Молодой баронет! Я так и знал, что вы за мной придёте! А как там Полли?..
***
— С ума сойти!!!
— Кэт?! — Барон удивлённо взглянул на внучку.
— Прости, дедушка, сорвалось. Я знаю, что возглас скорее подойдёт кокни, но он хорошо выражает крайнюю степень удивления.
— Чему же ты удивилась? Я о многом рассказывал, но, подозреваю, что причиной столь невероятного для леди поведения была какая-то мелочь, — старый Айвен строго нахмурился, но в карих глазах плясали искорки смеха. Он любил, когда внучка становилась такой вот: непосредственной, забывающей о правилах хорошего тона, хотя никогда бы не признался, что пару лет назад видел, как она гоняла со слугами мяч и даже забила гол. А он наблюдал за матчем из окна кареты: кучер забыл обо всём, болея за молодую хозяйку. Но, не желая смущать девушку, баронне упоминал при ней о подобных ребячествах, которых, на его памяти происходило немало. — Это из-за того, что я всё же нашёл Билли?
— Да, — кивнула внучка. — Я думала, что ты приплёл... ой... — она снова зажала ладошкой рот, но, махнув рукой, смущённо рассмеялась. — То есть, придумал его для того, чтобы усилить интригу.
— Нет, милая, в рассказах интриги куда более простые, чем в жизни, и усиливать их не надо, скорее уж стоит порой смягчать. Билли существовал на самом деле, и я действительно обнаружил его там, в Паноптикуме. Парень, увидев меня, вскочил с дивана...
