Плач Агриопы - Алексей Филиппов

Размышления подстегнули аппетит. Впервые за полтора дня управдом вдруг понял, что нуждается в пище. Он отчётливо ощутил: у него сводит от голода брюхо. Совсем как у волка из смешного детского мультфильма. Он вернулся в каптёрку и с трудом удержал себя от свинства, при виде соблазнительных шпрот и заваренного Людвигом «Доширака». Желание запихнуть всё это внутрь себя, жадно чавкая и мусоря по столу недожёванной едой, так и не схлынуло до конца, сколько Павел ни напрягал волю, но ему всё-таки удалось установить порядок поглощения блюд. Кофе, приготовленный латинистом, давно остыл, что не сильно расстроило Павла. «Голодному человеку нужно для счастья так мало, — мысленно философствовал он, допивая острый лапшичный бульон. — А сытому — куда больше. Не проще ли оставаться голодным и — примерно раз в неделю — осчастливливать себя копеечной лапшой?» Интересно, что осчастливило бы Людвига. Доводилось ли ему голодать? Павел сыто рыгнул, потянулся допить кофе из щербатой высокой кружки — и тут — казалось, со всех сторон сразу — из-под пола, с крыши, со стен, — раздался размеренный звонкий стук: один, два, три тяжёлых удара. Кружка выпала из рук и покатилась по столу, оставляя за собой кофейную лужицу, в форме лунного серпа.

- Эй, господа хорошие, зачем заперлись? — В дверь конюшни, уже не страшно, а дробно, весело и часто, забарабанили кулаки. Людвиг! Лёгок на помине.

Управдом ругнулся: нервы стали ни к чёрту. Потом выбрался из-за стола и, добредя до дверей, впустил латиниста. Тот ввалился, тяжело отдуваясь, — в каждой руке по внушительному полиэтиленовому пакету, набитому под завязку. Аккуратно опустив их на пол каптёрки, Людвиг распахнул куртку и вытащил из-за пояса целый ворох газет.

- Свежая пресса, — пояснил он, шмякнув газетами о стол. — Я просмотрел — одним глазком, бегло: ничего интересного.

- Про Босфорский грипп — ничего? — Не поверил Павел.

- Практически — да, — подтвердил латинист, — Хотя, может, дело в том, что в посёлке только одна торговая точка, и солидную прессу там, судя по всему, не жалуют. Продают, в основном, всякую белиберду, вроде кроссвордов и гороскопов. Всё, что было посерьёзней, я купил: чтиво из разряда «Скандалы и сплетни светской жизни».

- Неужели про эпидемию — ни слова? — Павел брезгливо приподнял верхнюю газету. С первой страницы улыбалась белозубая красотка с огромными буферами — должно быть, какая-то знаменитость на час. Подпись под фото гласила: «Натуральное снова в моде».

- Кое-что, — Людвиг поморщился. — Думаю, вам не понравится. Впрочем, у вас есть шанс поймать золотую рыбку в этой мутной воде. Я смотрю, вы поели, — так что, до ужина, предлагаю вам перелопатить весь этот бумажный хлам на предмет поисков чего-то стоящего.

- А ты сам? — управдом не скрывал недовольства.

- Э! Я и так был вашей кормящей матерью, пока вы тут в бессознанке отдыхали, — латинист хохотнул; видно было, что настроение у него — не плохое. Павел разозлился: Людвиг словно не замечал, что рядом с ним — едва отсроченная смерть. Конечно, ему не было дела до чужих. Но хотя бы сыграть сострадание — разве так уж сложно? Похоже, все чувства Павла отобразились у него на лице, потому как латинист внезапно осёкся и закончил примирительно. — Для меня тоже найдётся дело, не сомневайтесь. Я купил симку. Постараюсь наладить интернет.

- Зачем? — Недовольно пробурчал Павел. Он сам был несколько не в ладах с современностью. К компьютерам, большим и малым, нежности не питал. А после развода с Еленкой, без раздумий отдал единственный семейный ноутбук супруге.

- Не расслабляйтесь! — Министрант окинул управдома оценивающим взглядом, словно раздумывая, стоит ли с тем откровенничать. От его весёлости не осталось следа, он выглядел сосредоточенным и даже слегка мрачноватым. — Помните: нам нужна информация! Она сейчас — и хлеб, и лекарство.

- Что-то про Босфорский грипп? — Павел опять чувствовал себя глупцом рядом с молодым умником.

- Так! — Людвиг неожиданно и звонко хлопнул в ладоши, и этот звук напугал Павла. — Пожалуй, нам и впрямь надо поговорить о том, что происходит. Постарайтесь меня понять с первого раза.

- Я слушаю, — не нашёл ничего лучше сказать управдом.

- Отлично! — Латинист осторожно присел на краешек стола. — Итак. Мы с вами оказались вовлечены в странные события. Отрицать это — глупо. Слишком многое находится за пределами логики и здравого смысла. Так что нам нужно дать всему какое-то объяснение. Не столько разумное, сколько близкое к истине. Вот что думаю я. Город, в котором мы живём, а может, и весь мир, стали полем битвы каких-то сил, недоступных человеческому пониманию. Каждая из этих сил нуждается в воинстве. В собственной армии. И набирают в такую армию — не ангелов и не демонов, а людей, вроде нас с вами. Я понятия не имею, почему именно мы получили повестку из этого сверхъестественного военкомата. Но это так. Чем скорее вы это поймёте — тем лучше для вас. Думаю, человек верующий, или даже обыкновенный фаталист, подошёл бы для такой службы куда лучше, чем скептик. Но это решаем — увы — не мы. А мы должны замечать знаки, если угодно, знамения, и слушать совесть и интуицию. Вы встретили Валтасара. Вы встретили меня. В ваши руки попало странное оружие. Вы невосприимчивы к Босфорскому гриппу. За вами следуют существа, которых не увидишь ни в одном зоопарке. Может ли всё это быть случайностью? Если хотите — боритесь со смертью за своих жену и дочь, или за весь мир. Но боритесь, чёрт вас подери! Прекратите отрицать очевидное. Вакцины от Босфорского гриппа не будет, прогнать болезнь не получится простой прививкой! Потому что это не болезнь, а кара! Так что нам с вами придётся вспомнить всё, что поведал Валтасар, и действовать по его плану. Не ищите в газетах сообщений из медицинских НИИ. Ищите невероятное: алхимика, инквизитора, деву и стрелка. Любой намёк на их существование в нашем с вами прагматичном мире. Вот что посоветую вам я, если, конечно, вы захотите прислушаться к моему скромному мнению.

Людвиг выдохся, умолк. Похоже, он дал волю эмоциям, сдерживаемым давно, и теперь слегка стыдился себя, отводил глаза. Первой мыслью, поселившейся у Павла в голове после тирады министранта, было: «А парень-то не в себе. Явно страдает манией величия. Полагает, что без его участия Ад и Рай ни за что не выяснят отношения между собою». Но Людвигу было не отказать в некоей логике, и Павла она слегка заворожила.

- Я согласен заняться газетами, — после долгой паузы проговорил он. Ничего другого говорить не хотелось. Людвиг, похоже, тоже опустошил все свои запасы убедительности и молча кивнул головой в ответ. Он взялся возиться с умной техникой, изредка бормоча что-то нелицеприятное насчёт «надгрызенного яблока». Управдом же, честно выполняя обещание, погрузился в чтение газет. Он ощущал себя странно — как будто был в чём-то перед Людвигом виноват, но извиниться — означало бы узаконить и материализовать эту вину, которая пока что оставалась на две трети иллюзорной. Как любой виноватый, Павел некоторое время хотел было перейти в контрнаступление, дать латинисту гневную отповедь, но сдержался. Больше того, он пообещал себе попозже обдумать слова Людвига, по возможности, беспристрастно. В любом случае, настроение у Павла было — хуже некуда, и жёлтые газетные страницы его не улучшали.