Словен. Первый князь Новгородский - Василий Седугин

— Будто сама никогда не влюблялась.

— Никогда. Думаю, и любви на свете нет никакой. Так, одни выдумки и капризы.

— Вот влюбишься, тогда узнаешь!

— Еще чего!

Разговаривая, они прошли мимо группы парней и девушек, среди которых стоял Дыбко. Он на них не обратил никакого внимания. Сянява готова была расплакаться:

— И зачем только согласилась с тобой пойти на конюшню.

— Ладно хныкать, — шикнула на нее Ильмера. — Пойдем встанем в этот хоровод.

— Ничего не хочу! Никуда не пойду! Веди меня домой! — раскапризничалась та.

— Ну, домой так домой, — вдруг охотно согласилась Ильмера.

Она было повела ее в сторону города, но та утянула вновь к молодежи, где находился Дыбко.

— Я ему, наверно, взглядом дырку на затылке просверлила, а он на меня даже не глянул, — тихо жаловалась Сянява, покорно следуя за подругой.

Они прошли уже шагов двадцать, как вдруг сзади их кто-то легонько обнял, а потом раздался веселый голос Дыбко:

— Ищу, ищу их по всему лугу, а они вот где прогуливаются!

Затем он взял обеих под руки и повел по лугу. Они подходили то к одному, то к другому костру, стояли, наблюдая за забавами молодежи, слушали хороводы, которые разыгрывали различные картинки: то как выбирали невесту, то чествовали светлого князя, то сватали девушку, то высмеивали ревнивых мужа и жену.

В моем муже правды нет,С чужой женой знается,Со мной же ссорится,Надо мной же издевается.Чужой жене башмаки,А мне, младой, фифи!Чужой жене сережки,А мне одни слезки.Я ж мужа одарю,Рубашку ему сошью.Сошью из полотна,Из дерюжного конца!

После гуляния они прошлись до княжеского дворца, здесь Дыбко и Сянява распрощались с Ильмерой и растаяли в темноте ночи. А Ильмере почему-то стало так печально, так грустно, что она чуть не расплакалась…

Еще две недели встречались Сянява и Дыбко, а потом объявили о предстоящей свадьбе. Поздравить молодых пришел князь Словен, пожелал счастья молодым, а всем остальным холостым и незамужним посоветовал брать пример с Дыбко и Сянявы, которые породнили славянский и финский роды…

По привычке Ильмера иногда заходила к Сяняве в гости, но той всегда почему-то было некогда. Она торопливо встречала подругу, на ходу о чем-то говорила, что-то отвечала и, сославшись на занятость, убегала по своим делам. «Да, — как-то сказала себе Ильмера, — к замужним как ни приди, всегда не вовремя!» Она поняла, что потеряла подругу и осталась вновь одна.

Теперь ей понравилось прогуливаться по пристани. Там стояли суда из различных стран. Грузились и разгружались товары, все торопились, куда-то спешили, слышались громкие крики, всплески веселого смеха. Особенно интересно было наблюдать отход корабля от пристани. Еще бы: их ждали просторы морей и дальние, загадочные страны! Как бы ей хотелось отправиться вместе с ними! Родись она мужчиной, нанялась бы на какое-нибудь судно и уплыла, чтобы развеять скуку и однообразие серой жизни…

И, будто чувствуя ее настроение, моряки кричали ей:

— Красавица, садись на наше судно!

— Найдем тебе за морями прекрасного принца!

— Станешь царевной, повелительницей морских просторов!

Как-то, прогуливаясь по пристани, взглянула она вдоль реки и замерла в изумлении: из-за поворота выплывал корабль необычайной красоты. Был он узким в корпусе, с искусно изогнутым длинным носом, увенчанным какой-то сказочной фигурой. Но не это главное. Все его мачты, реи и канаты были расцвечены флажками всевозможных расцветок, они трепетали на ветру, и казалось, корабль был воздушным, он вот-вот оторвется от воды и поднимется в воздух, паря над рекой, лугами и лесами…

И тут зазвучала музыка, судя по всему, играли гусли. Играли складно, проникновенно, звуки над рекой лились просторно, широко, вольготно, они западали в душу, от них щемило в груди. Кто-то изливал свою тоску по родине, радовался прибытию в отеческие просторы, торжествовал победу над теми трудностями, которые пришлось перенести в долгом, нелегком пути. И так эта музыка полнокровно слилась с красочным видом корабля, так дополнила его, что Ильмере на короткое время даже показалось, что судно уже взлетело над рекой и стремится ей навстречу…

«Кто же хозяин этого чудесного судна? — подумала она. — Наверно, какой-то необыкновенный, загадочный купец. Он побывал в сказочных странах и везет невиданные товары. Как бы мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на него, узреть, каков он из себя!»

Корабль между тем приближался. Ильмера, спрятавшись за наложенными друг на друга ящиками, с замиранием сердца наблюдала, как по нему суетливо бегали моряки, снимали паруса, убирали весла, двое у борта приготовились бросать канаты для швартовки.

И тут она увидела его. Она сразу поняла, что он является купцом, хозяином этого диковинного судна. Он был высок, красив лицом, с волнистыми льняными волосами и быстрым взглядом больших голубых глаз. У Ильмеры замерло сердце, потом ухнуло куда-то вниз и вдруг зачастило ударами, толчками отдаваясь в висках. Она не могла оторвать взгляда от этого красивого и властного лица, любовалась его уверенными, порывистыми движениями, была покорена силой его гибкого и подвижного тела. В ее представлении таким должен был быть бог любви Лель, и она про себя назвала его этим именем.

Всю ночь снился ей красивый купец, в душе играла сладкая музыка и, проснувшись утром, она с какой-то сладостной обреченностью поняла, что влюблена в него, и ни о чем не может думать, и ничего не может желать, кроме как увидеть его еще раз, тайком проследить за каждым его шагом, за каждым его движением…

Она вспомнила, как недавно издевалась над влюбленными, называла любовь глупостью, блажью, и теперь ей стало стыдно. Она поняла, что была неправа, что не знала, как это прекрасно и в то же время мучительно любить кого-то, и как безжалостно и властно покоряет это могучее чувство все существо. Впрочем, особых угрызений совести она не испытывала, ее мысли были заняты тем, как быстрее попасть на пристань и застать там молодца, которого она назвала Лелем.

Когда стала собираться, ею овладел стыд, что она ждет, когда он заметит и сам подойдет к ней, что ей не следует идти на пристань, что некрасиво девушке гоняться за парнем, за это могут осудить всем миром, тем более ее, сестру князя. Она все это понимала, но ничего не могла поделать с собой. Ноги сами несли ее к причалу.

Придя на пристань, Ильмера снова встала за ящиками и начала подглядывать за судном. На нем ходил только один моряк, как видно, охранял привезенные грузы. Долго она стояла, надеясь, что придет хозяин, но его не было. Тогда, осмелившись, подошла к кораблю и робко спросила у парня: будет ли сегодня на судне купец?