Эрнесто Че Гевара - Иосиф Лаврецкий

Кровопролитный бой разыгрался у полицейского управления. В этом бою погиб отважный «Пастушок», командир взвода смертников. Только когда повстанцы по­дожгли полицейское логово, осажденные согласились сдаться при условии, что им будет разрешено безоруж­ным укрыться в казармах «Леонсио Видаль». Че согла­сился. Из здания вышло около 300 батистовцев, но только с десяток укрылось в казармах, остальные разошлись по домам или поспешили скрыться.

К 1 января 1959 года в городе только тюрьма, казар­мы и примыкавший к ним аэродром оставались в руках противника. Все попытки батистовцев послать из Гаваны подкрепления своим сторонникам в Санта-Кларе потер­пели провал. Однако в казармах, представлявших, как и все подобного рода сооружения на Кубе, хорошо укреп­ленную крепость, подходы к которой со всех сторон простреливались, все еще находилось около тысячи воору­женных до зубов солдат и полицейских. Будь у них же­лание, они могли бы оказать повстанцам ожесточенное сопротивление, заставить их заплатить большой кровью за победу. Разумно было добиваться этой победы малой кровью и быстро. Ведь взятие Санта-Клары предрешало исход боев за Камагуэй и Сантьяго, а это означало осво­бождение всей восточной части острова, что, в свою оче­редь, привело бы к падению Батисты. С победой следо­вало спешить еще и потому, что кровопролитные бои за города могли бы послужить поводом для вооруженной ин­тервенции Соединенных Штатов на Кубу под традицион­ным предлогом защиты жизней и собственности амери­канских граждан. Опасность американской интервенции была весьма реальной. Для ее оправдания реакционная печать США распространяла лживые слухи о том, что якобы советские подводные лодки снабжают оружием по­встанцев Фиделя Кастро.

Учитывая все эти обстоятельства, Че утром 1 января поручил капитанам Нуньесу Хименесу и Родригесу де ла Веге направиться в казармы «Леонсио Видаль» и угово­рить гарнизон сложить оружие, обещая, что солдатам и офицерам будет разрешено разойтись по домам или направиться в любое место Кубы по их выбору.

Парламентеры сели в автомобиль с белым флагом и, прихватив громкоговоритель, по которому призывали пре­кратить огонь на время переговоров, направились в рас­положение обороны противника.

Каскитос их встретили с явным облегчением и на­деждой.

— Братья! — кричали батистовские солдаты. — Пора кончать войну! Мир! Мир!

В казармах повстанческих капитанов ожидали пол­ковник Эрнандес и весь командный состав противни­ка — 9 майоров и 8 капитанов, а также полковник Корнелио Рохас, начальник полиции. Сам полковник Эрнан­дес никакого желания продолжать сражение не испыты­вал. 5 октября при подавлении восстания в Съенфуэгосе он потерял сына, а сам был ранен в ногу, которая еще находилась в гипсе.

Эрнандес предложил заключить перемирие, не огра­ничивая его временем.

Парламентеры потребовали от имени Че безоговороч­ной капитуляции.

— Вы, — заявил Нуньес Хименес офицерам, — пол­ностью окружены, наши бойцы контролируют положение в городе, население нас поддерживает. В Ориенте ваши войска разгромлены. Весь остров объят восстанием. Про­должение борьбы в этих условиях — преступление.

Эрнандес кивал головой в знак согласия. Но Рохас и некоторые офицеры настаивали на перемирии, якобы для того, чтобы посоветоваться с гарнизоном.

Нуньес Хименес говорит им:

— Сеньоры! Теперь половина двенадцатого. Если в двенадцать с четвертью вы не капитулируете, мы без предупреждения откроем огонь. Таков у нас приказ.

В этот момент по радио поступило сообщение из ге­нерального штаба в Гаване, что Батиста бежал из страны к диктатору Трухильо в Доминиканскую Республику и что в военном лагере «Колумбия», расположенном в сто­лице, образована правительственная хунта во главе с чле­ном верховного суда Пьедрой и генералом Эулохио Кантильо в качестве начальника генерального штаба.

Вслед за этим к радиоаппарату подошел Эрнандес, который доложил Кантильо о положении в Санта-Кларе и о присутствии в казарме парламентеров.

Кантильо, обращаясь к Нуньесу Хименесу, заявил, что взял власть с согласия Фиделя Кастро, а раз гарнизон Санта-Клары теперь в его подчинении, то повстанцы яко­бы не вправе требовать его капитуляции. Произошло же следующее. 24 декабря Кантильо тайно встретился непо­далеку от Сантьяго с Фиделем и обещал ему 31 декабря арестовать Батисту и его сообщников. Одновременно Кан­тильо обязался прекратить в Сантьяго и других городах сопротивление повстанцам и передать повсеместно в их руки власть. Захват власти в Гаване должны были осу­ществить войска вместе с подпольными отрядами рево­люционеров.

Кантильо предательски нарушил это соглашение. Он и не думал арестовывать Батисту, с согласия которого встречался с Фиделем. Батиста лихорадочно пытался вы­играть время в надежде, что ему удастся добиться воору­женного вмешательства США и таким образом предотвра­тить победу повстанцев. С этой целью Батиста надеялся уговорить диктатора Доминиканской Республики Трухильо бомбить кубинские города и высадить десант на Кубу, что дало бы повод Вашингтону вмешаться в кубин­ские дела. Но из этих махинаций ничего не вышло, они были расстроены победами повстанцев и в первую оче­редь успехами восьмой колонны Че в провинции Лас-Вильяс.

31 декабря начальник генштаба генерал Табернилья доложил Батисте, что армия полностью потеряла свою боеспособность и что никакой надежды приостановить продвижение повстанцев на Гавану нет. Такое же мнение высказал диктатору и Кантильо. Батиста понял, что это конец, и отдал приказ складывать чемоданы. Валюту он давно переслал в швейцарские банки. В чемоданы же по­шла всякая «мелочь», в том числе такие милые сердцу диктатора реликвии, как телефонный аппарат из чистого золота и серебряный ночной горшок — подарки призна­тельных американских бизнесменов. Вместе с диктатором решили бежать и палачи кубинского народа поменьше рангом — генералы, начальники секретных служб, мини­стры — всего 124 человека. На роль преемника Батиста избрал Кантильо, который был назначен началь­ником генерального штаба. Кантильо сопровождал своего благодетеля до трапа самолета. «Не забудь мои инструк­ции!» — грозно напомнил на прощанье Батиста Кан­тильо, прежде чем сесть в самолет. Но инструкции бе­жавшего тирана одолеть повстанцев обманом остались невыполненными, как и прежние — разгромить повстан­цев на поле сражений. Если Батиста держался у власти семь лет, то его преемник не удержался и двадцати че­тырех часов.

Фидель Кастро, узнав о событиях в столице, немед­ленно выступил с заявлением, в котором осудил перево­рот Кантильо и разоблачил его как сообщника и прихле­бателя Батисты. Фидель призвал трудящихся объявить всеобщую национальную забастовку и не прекращать ее до тех пор, пока власть полностью не перейдет к повстан­цам. Одновременно революционный лидер призвал по­встанческие силы к решительному наступлению на очаги сопротивления батистовцев и к освобождению Сантьяго, Камагуэя и других городов. «Революция — да! Военный переворот — нет!» — таким лозунгом закончил Фидель Кастро свое завершавшее период партизанской войны выступление.