Общество истребления — стратегическая перспектива “демократических реформ” - Николай Сенченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мораль и обычная этика требуют, чтобы избирателям объяснили ситуацию, прямо сказав, что в их услугах больше не нуждаются. Вместо этого народ, как и раньше, усыпляют лестью, называя политическим сувереном и источником демократической легитимности власти. Таким образом формируются двойная мораль и двойной язык. Одни термины, которые были характерны для классической либеральной эпохи, теперь выполняют манипулятивную функцию с целью усыпить бдительность народов, а другие отображают новую политическую реальность, которую от нас предпочитают скрывать.
Глобализаторы мечтают о единой религии. Христианская религия должна быть изъята из жизни народов мира, и тогда же с христианской моралью будет покончено. Это означает, что глобалисты предложат собственную мораль.
Они уже это делают, предлагая в качестве морали некую “ситуативную этику”. Словарь дает этому понятию следующее определение: “Этическая система, в соответствии с которой правила морали не являются абсолютно обязательными, а могут изменяться в зависимости от ситуации”.
В США данную концепцию поддерживают представители Новой эры и гуманисты. Последние включили ее в свой гуманистический манифест: “Мы утверждаем, что источником моральных ценностей является опыт человека. Этика автономна и ситуативна”.
Автор книги “Разоблачение Новой эры” Дуглас Гротиус писал: “Как только вы обожествляете себя, а именно в этом сущность Новой эры, высшие моральные абсолюты перестают существовать. Это — рецепт моральной анархии”.
В сущности, представители Новой эры считают, что все моральные ценности являются ситуативными. Ситуация определяет, что является правильным, а что — ошибочным. Поскольку ситуация постоянно изменяется, то поведение, которое является справедливым сегодня, может оказаться ошибочным завтра.
Современная властная элита — политическая, экономическая и интеллектуальная — опутала себя виртуальными знаниями и латентными практиками. Полученное даром добро во время нового глобального перераспределения ресурсов новая элита воспринимает как свое законное имущество. Из-за этого цивилизация переживает небывалый кризис, вызванный разрушением социального консенсуса, который объединял верхушку с низами общества, обязывал ее уважать закон и призывал к цивилизованному поведению. Новая элита, эксплуатируя виртуальные знания, связанные с ухищрениями, штукарством и заблуждениями доверчивого окружения, будет прилагать все усилия, чтобы ничего не изменилось.
Классическая эпоха Просвещения не знала двойных стандартов и потому дала больших просветителей, современная же эпоха порождает великих манипуляторов и комбинаторов. Манипулировать удобнее сознанием зомбированных и темных, поэтому в эпоху глобализации программы массового просвещения сворачиваются под предлогом их рыночной нерентабельности.
Современный “человек бизнеса” готов подвергнуть национальную культуру “обрезанию”, выбрасывая все то, в чем он подозревает некоммерческое вдохновение и мужество самодостаточности. Он готов искоренять культуру самоценных форм, заменив ее функциональной прикладной культурой и постоянно помня о пользе и отдаче. Рождать титанов такая культура не способна. Ни один народ, ни одна культура не в состоянии выжить, если их доминирующими мотивами и императивом будет выступать прибыль.
В чем же заключаются особенности стратегии культурной глобальной революции, происходящей на наших глазах? Они связаны с понятием товара как универсальной, всеохватывающей категории. А. Панарин по этому поводу пишет: “Речь идет о том, чтобы буквально всем явлениям жизни и культуры придать товарную, а значит, отчужденную форму меновой стоимости. До сегодня культуры были дуалистическими: наряду с тем, что продается и покупается на рынке, они имели неотчуждаемый фонд ценностей личного и коллективного назначения. В любой здоровой культуре непродажными считались любовь и вдохновение, истина и красота. Также непродажными являлись и опробованные коллективные ценности: родной язык и священная земля предков, национальная территория и национальные интересы, гражданская и воинская обязанности”.
Тем не менее, сегодня международная экономическая власть, которая выступает как власть финансового Интернационала, с болезненной ревностностью относится к этим непродажным и неотчуждаемым ценностям. Пока они существуют, власть финансового Интернационала чувствует себя ограниченной и неполной. В самом деле, от людей, которых нельзя “купить” за доллары, экономическая власть ожидает различных сюрпризов и ловушек. До того времени, пока все в мире не превратилось в товар, имеющий свою цену и подлежащий продаже, экономическая власть не может считаться тоталитарной — полной и всеохватывающей. Поэтому неолиберализм и объявляет все, что не имеет определенной меновой стоимости, пережитками традиционализма. Процесс культурной глобальной революции закончится тогда, когда все ценности превратятся в прозаичный товар, имеющий своего продавца и покупателя. Иными словами, власть финансового Интернационала чувствует себя суверенной там, где четко определено, кому и сколько нужно заплатить за выгодные ей решения и действия.
Именно с этой логикой экономической власти и связана современная американская стратегия завоевания мира. Пока национальные мыслители, политические лидеры и полководцы противостояли США на мировой арене, мир казался иррациональным, не поддающимся расчетам, полным сюрпризов. С вытеснением этих людей товаровладельцами, которые продают свой интеллект и способность влиять на результаты переговоров, мир стал рыночным и управляемым. В таком мире власть измеряется количеством долларов, выделенных для подкупа, а самые богатые люди наделены наибольшей властью. Поэтому первым шагом на пути к развитию однополярного мира является дискредитация культурных ценностей и тотальное очищение культуры от ценностей, которые противостоят экспансии денег.
Чтобы изменить ситуацию, мы должны преодолеть соответствующий тип атомизированного “эмигрантского” сознания, преисполненного решительности отвергнуть всякие социалистические обязательства во имя индивидуалистической “морали” успеха. Этот тип сознания активно пропагандируется и распространяется в условиях разрушения прошлых великих идей и ослабления духовной власти. Возродить эту власть — вот наша стратегическая цель. Без ее реализации нам не остановить разрушения цивилизации агентами большой криминальной революции и другими адептами мгновенного успеха любой ценой.
В борьбе за возрождение духовной власти главной надеждой и опорой являются униженные и обездоленные. Идеология левого радикализма подчеркивает ведущую роль обездоленного большинства трудящихся, которые являются кормильцами общества. Но не менее важна роль носителей аскетического почина, утратив которую, гедонистический индивидуализм рискует подорвать нравственно-психологическую основу планетарного выживания человечества. Аскетизм как способность систематического самоограничения, ответственности и старательности в нашу пострационалистическую эпоху возможен только при наличии великих целей и идей. Они и служат основой для духовной власти.
Нет сомнения, что такая власть может базироваться на принципе универсализма, т. е. на принципе спасения всех, а не только избранных. По определению духовная власть будет радикальной, не способной к компромиссам с теми, кто отрицает духовные приоритеты ради абсолютизации материальных и отбрасывания любых сдерживающих начинаний. Учитывая логику противостояния с существующим социал-дарвинизмом, эта власть будет возрождать “демократию равенства” в противоположность нынешней либеральной “демократии свободы”. Она объединит альтернативную духовную элиту, представленную жрецами социальной справедливости и нового аскетизма, с политической элитой новых тираноборцев, революционеров, народовольцев. Все они будут стремиться к освобождению политической власти от опеки со стороны властелинов денежного мешка — финансовой олигархии, представляющей паразитическую виртуальную экономику.
Возможно, новый антиолигархический альянс, как и предыдущий экономико-центристский тип, разрушивший политическую и духовную власть, превысит меру “допустимой обороны” и начнет ослаблять экономическую власть даже в ее законных пределах ради избавления от экономического инстинкта.
Поэтому необходимо решить, какими антропологическими и социальными типами будет представлен альтернативный духовный и политический “Интернационал”, какие организационные формы он приобретет, какие новые формы социальной кооперации — вместо либерального нынешнего атомизма — он предложит обществу. И, безусловно, важно, какое направление эта новая глобальная контрэлита предоставит процессам, связанным с формированием информационного общества.
