Риск (ЛП) - Брент Кора

На самом деле я ненавидел это дерьмо. Ненавидел вкус, запах, тепло в груди, когда алкоголь распространялся через мою кровь. Впервые я напился, когда мне было тринадцать. Бентон спрятал под раковину упаковку пива, а затем на месяц оказался в окружной тюрьме. Чейз взял пиво, но именно я вскрыл четыре из шести банок. Мы втроём разбили в пустыне лагерь, как делали часто, просто чтобы убраться подальше от вони трейлера. Чейз и Корд спорили о созвездиях или о какой-то ерунде, но я просто растянулся на спине на песке и наблюдал за неестественным движением звёзд, пока алкоголь затуманивал мой мозг.

— Это Орион, — вспомнил я слова Корда.

— Чушь собачья, — фыркнул Чейз. — Кажется, ты ничему не научился в школе. Он вон там. Смотри, разве ты не видишь очертания охотника? Эти три звезды посередине — его пояс, придурок.

Парни начали спорить о девочках в нашем классе и о том, кто из них больше всего хотел пошалить. Потом Чейз сделал несколько диких заявлений, за что Корд отвесил ему пару подзатыльников. Я слушал игривые баталии моих братьев, в то время как что-то более чёрное, чем сон, начало овладевать мной. Поначалу было приятно. Это было всё равно, что упасть в бочку, наполненную ватой, и не обращать внимания, когда кто-то закрывает крышку. Но чем дальше в глубины я погружался, тем больше понимал, что со мной было что-то ещё.

«Никчёмные маленькие засранцы, вы все трое. Надо было заставить твою маму избавиться от тебя в ту же минуту, как я узнал, что ты у неё в животе».

Когда этот голос нашёл меня в темноте, я набросился на него и чуть не свалился прямо в костёр. Корд и Чейз оттащили меня назад. На протяжении многих лет они делали это снова и снова.

— Нет, — сказал я себе вслух в пустой гостиной, — нет.

На хер. Я не собираюсь проводить ночь в таком состоянии. Я не позволю братьям поднимать меня и убирать мою грёбаную блевотину. Это не должно стать их последним воспоминанием.

Без четверти пять я вспомнил, что мне нужно заехать за Кордом. Я воспользовался грузовиком, чтобы забрать швейную машинку Трули, хотя и не сказал парням, зачем мне понадобились колёса. Я не знал, рассказала ли Сэйлор Корду. Он не спрашивал.

Корд ждал меня перед тату-салоном. Он курил сигарету, что было для него почти неслыханно. Когда я посигналил, брат одарил меня застенчивой улыбкой и запрыгнул на пассажирское сиденье. Я подумал о том, чтобы немного подразнить его, спросить, что делает будущий отец, закачивая мусор в свои лёгкие, но понимал, что он просто пытается пережить день.

— Ты сделал то, что должен был сделать? — спросил он.

— Ага.

Корд поёрзал на сиденье и вздохнул. Снова пошевелился и открыл окно.

— Тебе нужно отлить? — спросил я.

— Нет, — он закрыл окно и включил кондиционер, — сегодня заходила Трули.

Я не смог сдержать внезапный скачок в сердце.

— Зачем? Чтобы увидеть тебя?

— Не совсем. Она хотела сделать татуировку. Думаю, она начисто забыла, что я там работаю.

— Зачем ей понадобилась татуировка?

Корд хихикнул.

— Я не требую от своих клиентов подробных объяснений. Я просто набиваю то, что они хотят. — Он наблюдал за мной. — У девушки разбито сердце, если хочешь знать моё мнение.

— Я не разбивал ей сердце.

Голос моего брата прозвучал необычайно нежно.

— Ты не хотел.

Остаток пути домой я проехал в молчании. Когда мы подъехали к квартире, я не стал глушить двигатель. Корд вышел из грузовика и наклонился внутрь.

— Ты планируешь сидеть там и изнывать от жары весь вечер?

— Нет. Я просто жду, когда ты закроешь дверь.

Корд наклонил голову.

— Криденс.

— Кордеро, — огрызнулся я. Потом я вздохнул, — будь ты на моём месте, ты бы не захотел быть с Сэйлор?

По крайней мере, так он бы понял.

— Как можно дольше, — сказал он, криво усмехнувшись.

— Увидимся завтра. Не хлопай дверью, как животное.

Прежде чем уехать, я смотрел, как Корд в одиночестве идёт к двери квартиры.

Разбитый «Эскейп» Трули стоял на стоянке рядом с её домом. Я до смешного нервничал, подходя к двери. Чувствовал себя каким-то придурком-подростком на первом свидании. Когда постучал, я надеялся, что Стефани не поприветствует меня снова битой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мне не стоило беспокоиться. Трули Ли с криком распахнула дверь и прыгнула в мои объятия.

— Детка, — прошептал я, пока её рот исследовал мою шею, а ноги обвились вокруг моей талии. Мы целовались так, словно не виделись много лет, языки переплелись, руки повсюду. Я отнёс Трули прямо в спальню, не зная и не заботясь о том, если её чёртова соседка стоит разинув рот и смотрит на нас.

Как только мы оказались за закрытой дверью, я снял с нас одежду и в считаные секунды оказался внутри неё. Мы трахнулись у стены рядом со шкафом, яростно двигаясь и кончая вместе. Следующий раз был слаще, на её кровати. Я согнул ей ноги в коленях и широко их раздвинул. Трули выгнула спину навстречу моим толчкам, а я скользил внутрь под её тихий стон. При каждом движении я наблюдал за её лицом, стараясь запомнить всё, что она чувствовала. Но мне хотелось, чтобы Трули запомнила всё и обо мне. Впервые в жизни я не просто трахал женщину: я занимался с ней любовью.

— Криденс, — выдохнула она, когда возбуждение между нами достигло крещендо. Я целовал Трули, пока она содрогалась и выкрикивала моё имя снова и снова. Затем я прижал её мягкое тело так близко, как только мог, стараясь проникнуть ещё глубже. Трули содрогнулась от очередного дикого оргазма как раз в тот момент, когда я дошёл до точки невозврата и кончил с такой неистовой силой, что из горла вырвалось рычание.

Задыхаясь и запыхавшись, я рухнул ей на грудь. Трули обняла меня прохладными руками, исследуя очертания мышц. Я чувствовал биение её сердца прямо под своим ухом и смутно осознавал, что никогда не был в более тёплом месте, чем это.

— Мне очень нравится, — прошептала она, — спасибо.

Она говорила не только о швейной машинке, но и о чём-то другом. Сама машинка была потрёпанным антиквариатом, который я купил за сотню баксов. Конечно, не самый роскошный подарок, который парень когда-либо преподносил своей девушке, но я знал, что это сделает Трули счастливой. Это показало, — я слушал и понимал, что для неё важно. Я хотел передать его ей на случай, если случится худшее и я не смогу передать его ей лично.

Я отказался смотреть на время. Это не имело значения. Когда небо снова начнёт светлеть, я уйду. Я проведу последние несколько часов перед боем на то, чтобы привести свою голову в порядок и принять то, что должен сделать. Сделать то, чтобы вернуться сюда.

Перекатившись на спину, я потянул Трули за собой, устроив её на своей груди. Провёл руками по её тёмным волосам. И меня захлестнул яростный собственнический порыв. Я не знал, как назвать то, что зародилось здесь в прошлом месяце, но я знал, что эта красивая девушка принадлежит мне.

И у меня были все чёртовы намерения вернуться к ней.

Глава 29

Трули

Крид ушёл рано, но я знала, что именно так он и поступит. Ночь была слишком короткой. Мы спали в объятиях друг друга, полусонные поворачивались лицом друг к другу и занимались любовью нежно и неторопливо. Однажды я проснулась, чувствуя, как он мощно вошёл в меня и стал толкаться сильнее и сильнее. Но Крид не кончил, пока не почувствовал, как достигаю оргазма я.

Во всём этом было что-то отчаянное; мне так хотелось рассказать ему, что у меня на сердце. Но Криду в этот момент были нужны ни слова, он нуждался в моём теле. Ему требовались мои руки для объятий. Ему нужно было молчаливое заверение в том, что я буду ждать его возвращения.

Криденс в последний раз взял меня за руку, поднёс её к губам, прежде чем повернуться и уйти. Он не попрощался. Я была рада, что он этого не сделал.

Я никогда не была любителем молиться. Маму, конечно, не интересовало ничего, что имело бы отношение к церкви. Моё детство прошло в переездах с места на место, и главное, чему нас учили, — как зарабатывать на благосклонности других. Всё, что я знала о религии, я узнала тогда, когда та доброжелательная соседка потащила нас четверых на воскресную утреннюю службу. Слушая, как уходит мой возлюбленный, мне хотелось, чтобы хоть что-то из этих наставлений прижилось. Было бы здорово иметь что-то, к чему можно обратиться в такое мрачное время неопределённости. У меня никогда не было ничего подобного, с тех пор как я начала хоть что-то осознавать. Я всегда понимала, — Лора Ли не справилась с той задачей, которую она на себя взвалила.