Сто лет Папаши Упрямца - Фань Ипин

Эта женщина прожила с Папашей Упрямцем несколько лет, хорошо питалась, была тепло одета, почему же она ушла?

Однако большинство не знало даже, почему она здесь появилась, поэтому после расспросов и всяческих догадок вырисовалась примерно следующая картина: Папаша Упрямец ее подобрал. Говоря конкретнее, он искал другую женщину, но не нашел и по дороге подобрал эту.

Когда Папаша Упрямец привел ее в деревню, она была девушкой с длинной косой. Грязная и тощая, как мочалка, вся в навозе. Стояло лето, а на ней был ватник, ни дать ни взять сумасшедшая. И говорила только на китайском, а чжуанского языка не знала.

Но вот прошло немного времени, и произошло чудесное преображение. Найденка предстала перед жителями деревни с чистым белым лицом и слегка пополневшая, то есть похожая на человека. Осенью на ней уже была осенняя одежда, яркая и приличная. Она стала понимать по-чжуански и даже могла произнести пару фраз.

В этом без сомнения заключалась заслуга Папаши Упрямца. Он не только спас эту побродяжку, но и хорошо содержал ее, к тому же она была красивая, в деревне не сыскать было женщины краше.

Все говорили, что Папаше Упрямцу сильно повезло. На халяву заполучил себе женщину моложе на тридцать лет – это точно повезло, будто кусок золота на дороге подобрал. В то время мало кто в деревне знал про четыре золотых зуба во рту у Папаши Упрямца, а если кто и слыхал, то не особо верил, полагая, что это все пустобайки. Но Папаша-то подобрал и содержал живую, красивую женщину, что равноценно куску золота или тому, что можно за него купить, или даже дороже золота.

Однако не прошло и пяти лет, и женщина ушла. Судя по некоторым признакам, Папаша Упрямец сам отпустил ее, иначе она не ушла бы так легко и радостно. Почему же он отпустил ее?

Люди пришли в себя и начали стекаться в дом к Папаше Упрямцу, они не только выражали сочувствие, но и задавали вопросы и даже требовали ответа.

Один прямо спросил: Почему девушка ушла?

Папаша Упрямец отвечал: Я ее отпустил.

Другой задал такой вопрос: Ты что, ни на что не годный, не мог ее удовлетворить, потому и отпустил?

Папаша Упрямец увидел, что вопрошающий – мужик моложе него, и произнес: Давай каждый на своего «парня» повесит полведра воды и поднимется по ступеням, посмотрим, у кого тверже и выносливее, кто проиграет – отдает корову. Не побоишься поспорить?

Тот молодой мужик подумал и состязаться не посмел. Другие присутствующие мужчины тоже не набрались духу.

Еще его спросили: Это из-за того, что вы дитё не смогли заделать? Ты ее отпустил, значит, причина точно в тебе.

Папаша Упрямец пристально посмотрел на дружно ухмылявшихся мужиков и сказал насмешнику: А давай ты одолжишь мне свою жену на месяцок, вот и поглядим, будет ли она с животом-то? Если не будет, то можешь меня кастрировать!

Насмешник теперь сам превратился в предмет насмешек, он стал ругаться с Папашей Упрямцем, и в итоге они подрались. Когда они были готовы уже покалечить друг друга, их растащили в разные стороны. Потребовалось четверо, чтобы удержать храброго и сильного Папашу Упрямца, а для второго участника драки – всего лишь двое. Драка не удалась, и они продолжили переругиваться.

Я присутствовал во время этой драки и слышал, как они ругаются.

Когда Папаша Упрямец разинул рот, чтобы разразиться отборной бранью, я увидел, что его рот напоминает якорь, а два ряда зубов – как зазубрины на якоре – острые и пугающие. И только те четыре золотых зуба хладнокровно торчали в самой глубине, словно четыре звезды, укрывшиеся, спрятавшиеся за облаками.

Когда мне было тридцать шесть, по случайному стечению обстоятельств я снова увидел женщину, которая двадцать лет назад покинула Папашу Упрямца. Я был обозревателем партийного журнала, и мне требовалось написать очерк о женщине-благотворительнице. У меня на руках имелось много материалов о ней, достаточно, чтобы написать статью. Но тут я увидел ее фото – она оказалась очень похожа на жену Папаши Упрямца. Несмотря на то что ее внешность изменилась, я все равно ее узнал, особенно ее большие, ясные черные глаза, они, как не меняющий качество и цвет старый нефрит, внезапно привлекли мое внимание. Она – точно жена Папаши Упрямца, но только сейчас я узнал ее настоящее имя – Цинь Сяоин – и собрался встретиться с ней.

Цинь Сяоин тоже должна помнить меня. Даже если и забыла, то стоит мне заговорить о деревне Шанлин, как она тотчас изменится в лице. А при упоминании Папаши Упрямца непременно растрогается.

Я все ей рассказал.

Заговорив о Папаше Упрямце, Цинь Сяоин, эта женщина, прожившая с ним почти пять лет, расплакалась. Она рассказала, что встретила Папашу Упрямца, когда бежала из столицы и скиталась без крова. Он привел ее в Шанлин, привел к себе домой. Она стала считаться его женой, но на самом деле – нет. Они не спали вместе не потому, что она была против, и не потому, что он не хотел, а потому что между ними всегда стояла некая невидимая женщина, та самая младшая сестра погибшего товарища. Он все время думал о ней, переживал за нее, искал ее и был как часы, которые всегда на взводе. Но даже и так, она неохотно покинула Папашу Упрямца, ей было жаль уходить. Это он отпустил ее. И даже выгнал. Словно с самого первого момента, когда он только-только ее приютил, он всегда знал, что она не принадлежит этой деревне и не принадлежит ему. Деревня Шанлин – ее временное пристанище, а Папаша Упрямец – лишь временный ее защитник. Рано или поздно она должна уйти. И действительно, не прошло и пяти лет, как ситуация изменилась и она смогла наконец-то связаться с родными, поэтому Папаша Упрямец воспользовался этой возможностью и прогнал ее. Она вернулась домой, начала заниматься бизнесом, разбогатела. Затем вышла замуж за члена богатой семьи, с которой ее семья имела деловые отношения, стала еще богаче. Она была благодарна Папаше Упрямцу за то, что он ее выставил из деревни – словно выпустил в реку откормленную рыбу; в противном же случае ее ждала бы нищая жизнь в этом шанлинском чане с водой под присмотром бедного мужчины.

А вы знаете, что у Папаши Упрямца есть… золото?

Я не согласился с ее словами про то, что Папаша бедный, потому что так не считал.

Он из куска золота сделал четыре зуба. В те времена выдери он любой из этих зубов, и можно было бы заняться торговлей или построить дом.

Она уставилась на меня, удивленная