Территория книгоедства - Александр Етоев

«Люди наши живут все лучше, и, естественно, спрос на минеральную воду растет» – однажды было напечатано в «Правде».

Или такая фраза, взятая из другой газеты: «Ток по проводам медленно пополз в город».

А вот хрестоматийный пример из стихотворения Надсона «Мечта королевы». Героиня обращается к прекрасному пажу со словами: «О, ты знаешь, с каким бы блаженством всех их я тебе одному предпочла». Вместо «всем им» и «тебя», как требуется по смыслу.

А в рассказе Тургенева «Смерть» в лесу одновременно цветут фиалки и ландыши, поспевает земляника и появляются грузди.

И Федор Михайлович Достоевский не без греха. В «Подростке», во второй части, имя героини Дарья Онисимовна, а в третьей части она уже Настасья Егоровна. А в рассказе «Слабое сердце» Вася, обращаясь к Аркаше, называет Аркашу Васей.

Особую радость для собирателя представляют типографские опечатки. Карел Чапек в свое время заметил, что «опечатки бывают полезны тем, что веселят читателя».

В качестве примера номер один приведу прогремевшую на весь мир историю, когда в некой ленинградской газете под фотографией, изображающей жертвы американских агрессоров во Вьетнаме, по ошибке поместили такую подпись: «Хорошо поработали парни с „Электросилы“!»

Этот случай сильно смахивает на политический анекдот, хотя многие головой клянутся, что видели фотографию с этой подписью своими глазами. Лично я в подобную опечатку верю. Рассказывает же Олег Рисс в своей книге о том, как сняли и отправили в штрафной батальон заведующего редакцией «Звезды» за опечатку в статье В. Вишневского, посвященной прорыву ленинградской блокады. В журнале было напечатано: «Удар, нанесенный немцами под Ленинградом» (вместо «немцам»). Или взять его же рассказ про то, как в газете «Лесная правда» в номере, посвященном выборам в Верховный Совет, на первой полосе в статье секретаря парткома вместо слов «славная когорта» напечатали «славная каторга».

Про опечатки можно рассказывать очень долго. История литературы знает множество случаев замечательных типографских ляпов. В «Колоколе» Герцена и Огарева, печатавшемся в лондонской типографии, вместо «и передал ему Бог свой дух» было напечатано: «и дал ему Бог свой пердух» (сразу вспоминается знаменитая фраза «отца перестройки» М. Горбачева, сказанная им на спектакле Марка Захарова: «Пир духа!»). А в первом издании сочинений Шекспира 1623 года исследователи насчитали почти двадцать тысяч типографских ошибок, отчего до сих пор подлинный текст великого драматурга вызывает массу загадок.

Все это дела прошлые, а вот опечатки, обнаруженные мною лично за последние годы.

В книге братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу. Сказка о тройке» (СПб.: Terra Fantastica, 1993) напечатано «расстрел на Сенной площади» вместо Сенатской.

В книге Хорни, вышедшей в изд-ве «Лань», на обложке напечатано «Ваши внутренние конфликты», а на титуле – «Наши внутренние конфликты».

В книге мемуаров Андрея Вознесенского «На виртуальном ветру» (М.: Вагриус, 1998) написано (стр. 415, вверху), что отец Набокова «погиб от пули, заслонив собой своего кумира Мимокова». Таким образом лидер кадетской партии Павел Николаевич Милюков превратился в загадочную фигуру, имени которой не найдешь ни в одном словаре.

По поводу имен – разговор особый. В случае с Милюковым – явная опечатка, почему-то не замеченная корректором. Другое дело – переводы иностранных имен на русский. Здесь огромное поле для экспериментов. Сразу вспоминаю выпущенную не очень давно в Ленинграде книгу, где вместе собраны «Остров сокровищ» и два романа, продолжающие приключения знаменитых героев Стивенсона. Так вот – в ставшем классикой переводе Н. К. Чуковского главного героя зовут Джим Хокинс, в романе Р. Ф. Делдерфилда «Приключения Бена Ганна» он уже не Хокинс, а Гокинс, а в третьем романе – «Долговязый Джон Сильвер» Денниса Джуда – он вообще превратился в Гопкинса. И все это под одной обложкой.

Спор, как правильно передавать имена, – очень давний. Одна партия переводчиков стремится к точной передаче фонетического звучания имени на языке оригинала. И тогда получается Хорешио вместо Горацио, как было в первом варианте перевода «Пиквикского клуба» у Евгения Ланна, отчего начисто пропадает иронический смысл, вложенный Диккенсом в имя этого персонажа. Или – Кэвин вместо Корвин, как перевел имя одного из девяти принцев в «Янтарных хрониках» Роджера Желязны питерский переводчик Ян Юа (Яна Ашмарина + Николай Ютанов), отчего пропала ассоциация с «корвиной» («головой ворона») – отростком ключицы, который, согласно магической анатомии древних кельтов, есть одна из девяти точек, где астральное магическое пространство сопрягается с человеческой плотью.

Хотя, с другой стороны, многие подобным образом переведенные имена прочно вошли в читательский обиход и по-иному уже не воспринимаются. Эркюль Пуаро, например. Низкорослый сыщик с именем богатыря Геркулеса. Между прочим, в старом переводе романа Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан» чернокожий слуга намеренно назван не Эркюлем, а Геркулесом – по причине его физической силы.

Из-за неразберихи с переводом имен даже в серьезных изданиях случаются промахи. Так, в третьем издании БСЭ (т. 3, 1970) помещены две разные статьи об английском адмирале Роберте Блейке (Blake, 1599–1657), один раз под фамилией Блейк, другой раз – Блэк.

В этом смысле примечателен анекдотический случай, рассказанный А. Вознесенским в его книге «На виртуальном ветру». Русский поэт спросил знаменитого немецкого философа Мартина Хайдеггера о Жан-Поле Сартре. «Сартр? – ответил философ. – Источник его оригинальной идеи таится в его плохом знании немецкого языка. Сартр ошибся и неправильно перевел два термина из моих работ. Эта ошибка и родила его экзистенциализм». Экстаз, экстатическое бытие Сартр перевел как экзистенцию, существование.

Но вернемся к именам личным. В первоначальном варианте перевода романа М. Суэнвика «Вакуумные цветы» имена героев трактовались на удивление вольно. Так, обычную английскую фамилию Сноу московская переводчица переделала в Снегли. Фрог Мурфилдз превратилась в Жаб Квакни – должно быть, автору перевода припомнился мистер Жабб из Жаббз-Холла, персонаж знаменитой детской повести К. Грэхема «Ветер в ивах». А главная героиня романа Рэбел Мадларк – та вообще переименована в Строптильвию Гаврош. Все это можно было бы и приветствовать, если бы подобная смена имен оправдывалась характерами героев. Но в романе, пожалуй, одна главная героиня имеет действительно строптивый характер.

Плохо ли, хорошо ли – но в перечисленных выше случаях подход переводчиков все же, по большей части, носит характер творческий. А бывает, когда переводчик по лености или от недостатка знаний переделывает имя по-своему. Так, в одном из рассказов Хайнлайна переводчик, не зная, кто такая леди Годива, преспокойно переиначивает ее в леди Гамильтон, голую сажает на лошадь, и с распущенной рыжею гривой любовница адмирала Нельсона гарцует на потеху читателей.

А вот случай более сложный. В одной из книжек «Янтарных хроник» американца Роберта Желязны в подстрочнике появилась фраза: «Скорее он Сын Человеческий, нежели Волхв».

С Волхвом понятно, это таинственный вершитель судьбы героя из романа Джона Фаулза «Волхв». Но при чем тут Иисус Христос?

Заглядываем в первоисточник. По-английски читаем: Manson. И правда, можно перевести как Сын Человеческий. Но в действительности это Чарльз Мэнсон, глава знаменитой религиозной общины, зверски расправившейся с беременной Шарон Тейт, киноактрисой, женой режиссера Романа Полански. В окончательном варианте книги ошибка была исправлена.

Бывают случаи совершенно клинические. Вот книга Колина Уилсона «Оккультизм» (на титуле – Колин Вильсон), изданная в Москве Товариществом «Клышников – Комаров и К» в 1994 году. Имя переводчика не указано. Быстренько перелистываем страницы, читаем и удивляемся. «Поэма о Джилгамеш», теория Леви-Страуса, Элдос Хакслей (в другом месте фамилия его написана правильно – Хаксли, зато имя переделано в Альдуса), Деметр и Персефона, Георгий Гардьев, Г. К. Честерсон (не опечатка, повторяется не один раз), Тейлхард де Шардан, теории Фрейда и Джанга (!!!), «Путь Свана» Марселя Пруста, Мирси Элиад, Ричард Бак, Анни Бизонт, Е. Блавацкая, И Дзынь (Книга Перемен), король Соломон, Джон-Поль Сартр…

А знаете, как здесь названа знаменитая книга Дж. Фрэзера? Правильно, «Золотой сук», а как же иначе. Вообще, слово «сук» переводчикам чрезвычайно нравится. «Ветер шумел в сучьях деревьев», «они наломали сучьев и устроили себе лежанки» – такое в переводах встречается постоянно. А что касается Деметра, Джилгамеша и Джанга, мне сразу вспоминается фраза из другой книги: «Египетские иероглифы долгое время оставались загадкой, пока их не прочитала археолог Розетта Стоун». Не правда ли, блистательное открытие?