Новая история денег. От появления до криптовалют - Андрей Всеволодович Остальский

ничем хорошим. Начался период отмирания социалистической системы. (Некоторые западные специалисты настаивают, впрочем, что это название не отражает сути существовавшего в СССР общественного устройства. Если использовать терминологию, предложенную для таких систем Марксом и Энгельсом, это был скорее некий «азиатский способ производства», короче говоря, форма государственного феодализма.) Так или иначе, но, на радость нумизматам и монетаристам, всем исследователям феномена денег явился миру советский застойный, «деревянный», абсолютно неконвертируемый рубль.

Только не это — только не советскими рублями!

Этот неприличный анекдот я пересказывать не буду, но смысл его в том, что некая представительница древнейшей профессии в одном западном порту была готова на любые извращения, кроме одного: принимать к оплате валюту самой большой страны мира.

Справедливости ради сразу должен сказать: даже рубль периода застоя можно было на самом деле поменять на другие валюты. И люди такой обмен осуществляли в достаточно больших масштабах, несмотря на реальную угрозу уголовного преследования. За это можно было угодить в лагеря, и надолго… Но меняли, идя на колоссальный риск, вовсе не по официальному курсу — девяносто копеек за доллар. А примерно по семь рублей (и выше) за один бакс. При таком курсе, правда, получалось, что рабочие в СССР получали в месяц долларов по 15, не больше. Государство же настаивало на своей монополии на все валютные операции и суровыми методами принуждения устанавливало искусственные цены, имевшие мало отношения к балансу спроса и предложения. И в этом уникальность советского эксперимента, дающего возможность более выпукло рассмотреть некоторые свойства денег.

СССР был единственной страной в мире, где старый автомобиль стоил дороже нового. Если кто-нибудь не знает или забыл, как это бывало, то напомню. Если вы не принадлежали к высшим слоям элиты, которой можно было все — даже, например, задешево иномарку купить (правда, для этого требовалось личное разрешение министра внешней торговли), то по официальной цене приобрести автомобиль было очень нелегко. Притом что и эта, официальная, цена была достаточно высокой. Инженеру с окладом рублей в 150 в месяц нужно было копить на самый скромный «москвич» или «жигули» лет десять — это если во всем себе отказывать, недоедать и недопивать. Если же не голодать, то такой суммы было не накопить и за всю жизнь. Но, допустим, у вас, как у многих советских людей, есть немалые левые заработки и вы сумели относительно быстро собрать необходимые тысяч 8–10. Но просто пойти в магазин и купить машину было невозможно — дефицит! Надо было вставать в очередь на много лет. Кроме очередей в магазинах существовало еще распределение автомобилей через предприятия и организации, где была своя очередь, служившая поводом для бесконечных скандалов и даже трагедий. Помню жуткие рассказы о каком-то научном сотруднике отраслевого НИИ, который полжизни ждал шанса купить машину, сначала копил, во всем себе отказывая, потом несколько лет стоял в очереди. Но в самый последний момент его за какую-то мелкую провинность из очереди выкинули. Так вот, он выбросился с девятого этажа…

Или же был другой способ, позволявший не рисковать жизнью и самолюбием, да и не ждать годами, — купить машину подержанную, у частного лица (напрямую этого тоже сделать было нельзя, но за взятку комиссионные магазины это дело легко оформляли). Помимо взятки магазину надо было еще и заплатить сверху прежнему владельцу. Вот эта надбавка и составляла разницу между ценой реальной и ценой фантастической — то есть официальной, государственной. В итоге получалось, что старая, уже слегка побитая и подуставшая машина стоит на 130–150 процентов больше, чем автомобиль, только что сошедший с заводского конвейера.

Вообще у советского рубля было удивительное свойство — в разных ситуациях стоить по-разному. Например, если вы каким-то чудом попадали в двухсотую секцию ГУМа (паре моих друзей, работавших переводчиками с иностранными делегациями, выпадало такое счастье), то с вашими рублями творились сущие чудеса. За какие-нибудь сто рублей можно было купить сверхмодный итальянский костюм (что-то ослепительное, но вряд ли «Армани», впрочем, мы в те времена таких слов не знали). Или — совсем за какие-то смешные деньги — ондатровую шапку, или «сизую» дубленку, или мохеровый шарф — и вообще все, что душе угодно! Всех этих вещей в обычных магазинах не бывало вообще никогда, а на черном рынке или в комиссионке они стоили во много раз больше. То есть ваша зарплата как бы вдруг возрастала в несколько раз — правда, единовременно — в момент посещения этого волшебного торгового заведения, доступного обычно только знатным иностранцам и высшей номенклатуре.

А вот замечательному актеру Анатолию Папанову его поклонники — работники торговли — предложили как-то без очереди купить детскую шубку. То есть слава актера делала его деньги более дорогими. Благородный Папанов отказался, сказав: как же так, люди всю ночь стоят, а я почему-то смогу просто так вот зайти в магазин и получить тайком. Стыдно. Таким образом, Папанов разом снова понизил размер своего заработка до номинального. Покупательная способность советского рубля и, следовательно, его реальная цена резко колебались в зависимости от места человека в иерархии. Так, зарплату министра или заместителя министра, или сотрудника ЦК КПСС надо было умножать на достаточно большой коэффициент, учитывая щедрые продовольственные пайки, доступ ко всевозможным спецмагазинам, больницам, аптекам, санаториям, ателье и так далее. Хорошие продукты можно было купить и на колхозном рынке — но по цене в 4–5 раз большей, чем она доставалась номенклатуре. Обеды в столовой ЦК или в «кремлевке» тоже стоили намного меньше, чем в городском общепите (и это при несравненно более высоком качестве еды). Четвертое (кремлевское) управление Минздрава не только лечило, обеспечивало импортными лекарствами, но и субсидировало отдых ответственных товарищей вместе с семьями в великолепных санаториях-дворцах на Кавказе или в Крыму. (Ну, или в Подмосковье — это уж как кому угодно.) «Основной контингент» платил лишь около 25 процентов номинальной цены за путевку, супруга «контингента» — 50 процентов. Рабочий тоже мог иногда, не обязательно каждый год, но время от времени, получать сильно субсидированные профсоюзами путевки, но качество отдыха и лечения не шло ни в какое сравнение с тем, что обеспечивалось Четвертым управлением. Даже билеты в театр на модные спектакли можно было купить или у спекулянтов, или по специальным «театральным абонементам» номенклатуры. Существовали также абонементы для покупок билетов на модные кинофильмы, грампластинок, книг и так далее. Таким образом, правящий класс обеспечивался дефицитными товарами и услугами по минимальным, нереальным ценам.

Когда я работал в ТАСС, то время от времени нам выдавали (именно выдавали, слово «продавали» сюда не подходит) достаточно скромные «праздничные наборы» из относительно дефицитных продуктов по низким