Запретная. Не остановить - Инна Стужева

слишком разборчивого парня, только и всего, — бросает Оксана, как бы случайно проходя мимо.

Мне хочется пнуть ее в спину.

Гордей снова переводит на меня взгляд, а я вырываю свою руку, хватаю рюкзак и перемещаюсь подальше от него.

— Оксан, не лезь пожалуйста, — прошу я, догоняя и останавливая подругу.

— Да ладно, ничего такого я не сказала. Пусть знает. И вообще… Ты не думала о том, чтобы случайно оступиться и сделать вид, что потянула ногу?

— Нет, конечно, — восклицаю я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

— А зря. Считаю, ему бы это более чем понравилось. Парень держится уже из последних сил.

***

Следующие десять минут я только и делаю, что размышляю об Оксаниных словах. Но в то же время понимаю, что я не тот человек, который способен играть и привирать. И все же…

— Я устала. Посижу здесь несколько минут, а потом вас нагоню, — говорю я инструктору и он рассеянно кивает.

Сбрасываю рюкзак и присаживаюсь на первый попавшийся клочок травы у небольшого, нагретого солнцем валуна.

Кое-кто останавливается, но Гордей машет им рукой, давая понять, чтобы шли не отвлекаясь. Сам же устраивается в паре метрах от меня.

Прислоняется спиной к валуну, срывает и тянет в рот травинку.

— Место очень красивое, — говорю я.

Достаю телефон и делаю несколько новых фотографий.

— Тебя снять? — спрашивает у меня Гордей.

— Давай.

Протягиваю ему телефон, но он отрицательно мотает головой.

— Мой лучше снимает. Я тебе потом перекину.

— Ладно.

Поднимаюсь, и он тоже. Начинаю позировать, максимально хорошо, как я умею, а он меня снимает.

— Научилась, — говорит беззлобно, на что я пожимаю плечами.

— А ты… решил бросить курить?

— Ну да, типа того. Вот так будет лучше.

Он подходит и слегка поправляет мои волосы.

Потом делает еще несколько фото.

— Покажи, — прошу я, но он отчего-то отказывается.

Я пытаюсь ухватить его руку, он отводит. Падаю вперед и, чтобы не упасть, с силой вцепляюсь в него.

От соприкосновения наших тел по венам пробегают мощные разряды тока. Мы замираем, кажется, на целую минуту.

Все звуки будто приглушаются.

Кровь приливает к голове, а пульс тарабанит, словно ненормальный.

И ничего постороннего, кроме отчетливого и сильного биения наших сердец.

Осторожно поднимаю глаза и не сразу осознаю, насколько наши лица близко сейчас друг от друга.

— Гордей, я…

Хочу, чтобы ты снова меня поцеловал.

Не произношу, но он понимает и без слов.

Очерчивает пальцами овал моего лица, а потом впивается в мои губы и начинает медленно и страстно ласкать мой рот языком. Целовать и прикусывать мои губы, как делал это недавно.

Только сейчас мы одни и находимся в очень красивом романтичном месте.

Совсем скоро его пальцы проникают под футболку и начинают ласкать мою грудь. Сминать полушария, слегка прокручивать в пальцах соски.

— Гордей…

С моих губ срывается стон, а между ног становится жарко и влажно.

— Я предупредил инструкторов, что мы сильно отстанем. Нас не будут ждать или искать.

— Здесь тропинка, и…

— Мы отойдем, если это тебя так волнует.

***

— Мне кажется, ты уже бывал здесь, — бормочу я, потому что Гордей ведет меня в сторону от основной тропы так уверенно, будто точно знает, куда нужно идти.

— Я бывал здесь, — подтверждает он мои предположения. — Один. Теперь я хочу побывать здесь с тобой. Я выполнил условие, теперь дело за тобой.

Он устраивает меня на большом плоском камне и снова начинает целовать. Потом просит приподнять руки, стягивает с меня футболку, оголяя мою грудь.

— Гордей…

Но он уже склоняется и прикусывает один из моих сосков.

Я стону. Закрываю глаза и выгибаюсь, предоставляя его рукам право действовать так, как им хочется. Трогать и тянуться к молнии на моих джинсах. А его губам страстно и яростно терзать, поглощать, возбуждать.

Глава 28 Срывает

Нужна. Так нужна… Сильнее воздуха…

Гордей

Сохранять невозмутимость рядом с ней дается мне крайне тяжело.

Сложно демонстрировать безразличие и холодность, когда ты только и думаешь о том, чтобы заключить в свои объятия, прижать к себе покрепче и никогда, ни при каких обстоятельствах не отпускать.

Тянет и с каждым шагом эта тяга все усиливается. Затопляет и оглушает, не позволяя сконцентрироваться на ком-то или чем-то, кроме одной лишь нездоровой жажды обладания ею.

Как только ее вижу, едва понимаю, что она рядом, меня штормит всего, сознание плывет.

Пальцы сами собой сжимаются в кулаки, пытаясь таким образом напомнить телу, что необходимо держать себя в руках, что просто обязан проявлять твердость и ни при каких обстоятельствах нельзя сорваться.

Держусь пока.

Но черт, как же невыносимо. Как убивающе сложно не смотреть в ее сторону, и не расхреначить все вокруг, когда рядом с ней оказывается кто-то из парней.

Все, как тогда, когда впервые увидел ее и когда она еще была для меня так далека и недоступна.

И пульс частит, и дыхание сбивается. И ревностью затапливает всего.

А тело стонет от неудовлетворенности и дикой жажды, желания снова и снова ею обладать.

Мне недостаточно того, что я уже получаю от нее.

Мало, крайне мало.

Сказать точнее, недостаточно того, что разрешаю себе получать. Потому что она готова дать мне больше.

Хочу это больше. Все забрать себе…

Раствориться в ней и находиться в этом состоянии настолько долго, насколько существует возможность дышать.

Пока едем, Бельчонок не смотрит на меня, изучая виды за окном, и я типа делаю то же самое.

Но по итогу все рецепторы настроены только на нее. Знаю, что и она тоже знает.

Ощущает это жаркое, буквально искрящееся в воздухе, пронизывающее все вокруг дикое притяжение между нами.

Когда выходим, она стоит вместе со всеми и внимательно слушает инструктора. Играет или ей и правда интересно. Меня же интересует исключительно она одна.

Нравится в ней все и я в очередной раз пожираю ее глазами. Не заботясь уже почти, что кто-то может заметить и считать.

Овал лица, скулы, упрямая линия подбородка. Губы… губы, это отдельное… самое важное… Запредельное удовольствие. В месяцы, проведенные без нее я не целовал никого в губы. Никого, кроме нее. Это… очень личное для меня. Делающее уязвимым и беззащитным.

Мне пришлось ломать себя, соглашаясь на ее условие. Но стоило лишь попробовать, остановиться невозможно.

Я не позволяю себе разглядывать ее губы слишком долго.

Шея. Тонкие острые ключицы, небольшая упругая грудь, скрытая сейчас под футболкой.

Видел уже много раз, и трогал, но притяжение ничуть не уменьшилось. Хочется любоваться, трогать и ласкать.

Прямая и