Тайны Елисейского дворца - Жюльетта Бенцони

Во время антракта в ложе толпились желающие поприветствовать герцогиню, пришла посидеть с ней и Полина. Она появилась в театре позже, чтобы не испортить выход Лауры, и теперь хотела поддержать ее, помогая сохранить улыбку рядом с супругом, который продолжал внушать жене ужас.

И все-таки в этот день Лауре стало уже немного легче. Спасением для нее стало преодоление своей физической слабости и своего отвращения к человеку, которого она так долго и так страстно любила, несмотря на его измены. И своей горечи по отношению к Аделине. Незадолго до приезда госпожи Летиции Аделина с рыданием припала к ее коленям и умоляла о прощении. Ослепленная фантастической суммой денег, предложенных ей королевой Неаполя, она не устояла и передала ей шкатулку.

Уступи Лаура первому своему желанию, она бы прогнала Аделину, но сил не было… Она чувствовала себя такой усталой… Она и подумать не могла, что ищет себе другую камеристку вместо этой, которая оставалась при ней долгие годы. И Лаура решила не расставаться с Аделиной, тем более что та так искренне раскаивалась и даже просила забрать у нее деньги. Лауре было не до денег. Она подумала, что справляться с когтями соперницы надо будет все-таки ей, а не несчастной Аделине.

– Ты можешь остаться, – сказала она виноватой, которая обливала ее руки слезами. – Но если тебе нужны были деньги, почему ты не сказала мне?

– Вы бы мне помогли, я знаю, но… Сумма была гораздо больше, чем я могла бы заработать за всю свою жизнь! А у вас… У вас всегда было все! Я не устояла!

Зависть! Каролина воспользовалась самым скверным чувством, чтобы облегчить несчастной предательство, и она предала доверие и дружбу…

– Что ж, – сказала Лаура, – вытри слезы, и не будем больше говорить об этом.

– О нет! О ваших безумствах, дорогая герцогиня, будут говорить еще долго! – Корвизар появился перед ней, как появляется Зевс Громовержец в конце греческой трагедии. – Вы побывали в Опере! Подумать только! И даже не вспомнили, что я вам рекомендовал!

– Не надо кричать, милый доктор. Я должна была это сделать и сделала. Если бы я не показалась всем в более или менее приличном виде, разразился бы жуткий скандал…

– Не спорю, вы в одно мгновение положили конец всем скандальным сплетням, но мелкие пересуды все равно остались и могут снова вырасти в скандал. Все зависит от того, как поведет себя Жюно. Именно по этой причине я и поспешил приехать к вам. Хотя, конечно, хотел еще высказать свои мысли по поводу вашего вчерашнего великолепного театрального представления. Вы видели утром своего мужа?

– Нет. Вернувшись из Оперы, мы разошлись по своим комнатам. До этого он благодарил меня со слезами в голосе, но признаюсь, я слишком устала и не могла поддержать даже самый простой разговор. А поутру мы с ним не виделись. Мне сказали, что он уехал два или три часа назад, но куда, я понятия не имею.

– В Тюильри. Я был там и узнал, что его вызвал к себе император. У него он сейчас и находится. Поэтому я повернул и приехал сюда, чтобы быть с вами, когда он вернется.

– Вы боитесь, что он снова может что-нибудь натворить? Как это трогательно, доктор! Я вам бесконечно благодарна.

– Я боюсь не только за вас, – вздохнул доктор, позволяя себе наконец поделиться главной тревогой. – Мне кажется, что ваш муж настоятельно нуждается в отдыхе. Нервы у него на пределе, и от многих я слышал, что он жалуется на головные боли.

– Да, они мучают его очень часто. Виною всему проклятая рана. Но он не хочет говорить о ней, настаивает, что дело в заурядной мигрени, а не в «давно забытой старине», как он обычно говорит, и…

Лаура замолчала, увидев, что Жюно уже стоит в комнате, войдя робко, почти незаметно. Где громовые раскаты голоса? Где хлопанье дверей? Он остановился у порога и, пытаясь улыбнуться, спросил:

– Ах, и вы здесь, доктор? Очень рад. Как вы нашли нашу герцогиню?

Корвизар не успел рта открыть, как Лаура ответила вместо него:

– В порядке, чего не скажешь о тебе. Что сказал тебе «Кот в сапогах»?

– Лаура! В присут…

– Не одна она так его называет, – заметил доктор.

– Отвечай, – приказала она.

– Успокойся, он был очень добр. Сообщил, что его брак с эрцгерцогиней Марией-Луизой – дело решенное. Или почти решенное. И что при таких обстоятельствах мне с Меттернихом лучше держаться друг от друга подальше, пусть другие события помогут забыть об этих. Ну вот и все, а теперь я пошел…

Лаура и Корвизар обменялись взглядами.

– Если он женится на эрцгерцогине, значит, войны не будет, – сделала вывод Лаура. – И куда он тебя отправляет? В Германию к Жерому?

– Нет, в Испанию… Война там все еще продолжается. Простите меня, но мне нужно отдохнуть.

Жюно вышел. Лаура и Корвизар молчали. Они оба были так потрясены неожиданным известием, что не находили слов. Первым опомнился Корвизар.

– Жюно в Испанию? – переспросил он. – Чистое безумие. Я немедленно еду…

– Минуточку! Я с вами, – объявила Лаура, сбросив одеяло. – И не смотрите так на меня, доктор. Я должна поговорить с Наполеоном!

Даже если бы Корвизар пытался, он не смог бы уложить Лауру снова в постель. Через несколько минут – срок был рекордным! – она была совершенно готова. Корвизар смирился, он хорошо знал Лауру и готов был поддержать ее даже ценой императорской немилости. Вместе с тем ему было очень любопытно посмотреть, как будет принята эта пылкая душа.

Удача на этот раз была на стороне герцогини. В просторном вестибюле они встретили княгиню Боргезе.

– Я с вами, – воскликнула она, подбежав к подруге и взяв ее за руку.

Втроем они обступили маршала Дюрока. Дружески настроенный к герцогине, увидев ее расстроенное лицо, он сразу проникся к ней сочувствием.

– К его величеству? Незамедлительно? Ну что ж, думаю, что это возможно.

– Так постарайтесь, – потребовала Полина. – Иначе, я пойду первой, и мне придется принять первый удар на себя.

Принимать ничего не пришлось. Император находился в прекрасном расположении духа: он только что получил хорошие вести из Вены.

– Кто рвется в мою дверь? Какие бунтовщики?

Потом подал руку Лауре, помогая выпрямиться после шаткого реверанса, усадил ее в кресло, отодвинул вуаль, которой она наспех окутала голову, и, наклонясь, посмотрел прямо в лицо.

– Итак, госпожа герцогиня, какую неприятность я вам опять доставил?

– Не мне, сир! Моему мужу…

– Ах вот как! Он по-прежнему ваш муж? Значит, досужие домыслы были пустым звуком? А как же ваше намерение развестись?

– Развод был первой моей мыслью, но потом я подумала о детях. Не в моих силах причинить им такое горе. Прошу вас, сир, имейте снисхождение! Не отправляйте его в изгнание.

– Кто говорит об изгнании? Он генерал или нет? И отправляется делать свою работу.

– Но только не в Испанию! Он ее ненавидит. Он видел там столько ужасных сцен!

– К сожалению, сейчас только в Испании он может заслужить маршальский жезл, который стал для него наваждением. Есть и еще кое-что: я жду австрийскую делегацию и не сомневаюсь, что в ее составе приедет Меттерних. Когда брак будет заключен, губернатору Парижа трудно будет мирно уживаться с человеком, которого он рвется вызвать на дуэль. А в Испании его ждут боевые товарищи – Ней, Массена, Бернадот. Жюно не придется заниматься стратегией, которая, скажем, у него хромает. Да и Испания уже не Испания первых дней войны, как-никак ею правит мой брат.

Лаура чуть было не сказала, что Жозеф совсем не рад испанскому престолу, но удержалась, боясь лишиться доброго расположения императора.

Во время разговора император деликатно заглянул под белый муслин, которым Лаура окутала шею, плечи и грудь, прикрыв декольте своего темно-красного кашемирового платья.

– Не ищите следов, сир, мой брат, – заметила Полина. – Они были, но исчезли, и госпожа герцогиня д’Абрантес смогла показать восхищенным зрителям свои безупречные плечи. У меня есть чудодейственная мазь, и…

– Сир, – прервала ее Лаура, – ваше величество позволит обратиться к нему с просьбой?

– Говорите, с какой.

– Я просила бы, чтобы император позволил мне сопровождать моего мужа в Испанию. Я не подвергнусь большей опасности, чем другие, но за это время для сплетен и дурных слухов найдутся другие лица.

Наполеон ответил не сразу, он подошел к Лауре, отвел немного в сторону и поглядел прямо в глаза.

– Ты что, любишь этого Меттерниха?

– По правде сказать… не знаю. Он открыл мне, что женщина не редут, который необходимо атаковать, и что нежность может творить чудеса. Я не жалею о тех минутах, которые провела в его обществе. Но вы сами сказали, сир, что в любви предпочтительнее всего бегство. Прося разрешить мне путешествие в Испанию, я следую вашему совету.

– Позаботься там о себе, чертенок, и не заставляй меня сожалеть о том, что я тебя отпустил…

Часть третья

Обманутые мечты

Глава 10

Испанские «каникулы»