Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров - Марина Крамер

— Ну, видела? Здоровенный парняга уже.

Даша молча плакала, вытирая глаза платочком. Она видела Грегори в последний раз пятилетним, когда они с Мариной жили в доме Виолы и Беса, ждали освобождения Хохла из Бутырки. За это время мальчик сильно вырос, изменился, повзрослел. В нем появилось что-то уже совсем заграничное, какой-то очень заметный след другой жизни. Но Даша помнила его совсем крошечным, десятимесячным — таким, каким впервые увидела на руках у Марины. Он рос у нее на глазах, к ней в кухню прибегал со слезами, когда с Мариной случилось несчастье, и она лежала в больнице, обритая наголо и надежно спрятанная ото всех. Бедный Женька тогда рвался между лежащей в беспамятстве любимой женщиной и вот этим мальчиком, которому не приходился никем. Даша жалела всех троих, помогала, чем могла. И вот теперь Егорка на экране телефона — такой самостоятельный, заботливый, волнующийся о матери…

— Хорошего парня вырастили, Женечка, — всхлипывая, сказала она, — хоть и трудно тебе было…

Хохол обнял ее и погладил по седым волосам:

— Ну, не реви, все хорошо же. А может, прямо сейчас к нам поедем? Маринка вернется от Ворона — рада будет.

— Нет, Женя, сегодня ты сам должен, один, — решительно сказала Даша, — ведь знаю же — обидел ее, теперь исправить должен. А на днях посмотрим. И лучше вы ко мне — я пирогов напеку, рис сделаю, как Марина Викторовна любит. Да и квартиру ей хочу показать — если бы не она, не сделать мне такого ремонта ни в жизнь, да и маму не похоронить достойно. По гроб жизни я жене твоей обязана.

«Ей много кто обязан, да вот только ты — из тех редких, кто об этом помнит», — подумал Хохол, бросив взгляд на часы.

— Ну, давай так и сделаем. Телефон мне свой напиши, я звякну, — вставая, сказал он. — И спасибо тебе за все — за борщ, за плюшки, за разговор. Легче мне стало.

— Вот и хорошо, — записывая номер на листочке, отозвалась Даша, — и привет большой передай Марине Викторовне.

— Обязательно, — пообещал Хохол, пряча листок в карман, — поеду я, Даша. Цветов еще надо купить.

Глава 33

Урал. Марина

Если ты не сделаешь чего-то сразу же, не сходя с этого места, оно останется несделанным до конца жизни.

Взбешенная поведением Хохла, Марина долго не могла успокоиться, колесила по улицам, половины из которых уже даже и не помнила. Такие вспышки ревности у Женьки в последнее время бывали нечасто, и эта случилась вообще некстати — Марине нужна была его поддержка, хотя бы простое присутствие рядом, а теперь все придется делать самой. И нужно взять себя в руки, настроиться на предстоящий разговор с этим юристом Вовой. Если он на самом деле в чем-то замешан, из него нужно вытрясти как можно больше информации, и вот тут-то и пригодился бы Женька с его внешним видом и манерой разговаривать. «Как всегда, не вовремя», — с досадой подумала Марина, паркуя машину на стоянке возле «Матросской тишины». Внутрь она пошла не сразу, посидела еще в салоне, открыв дверку, покурила и решила, с чего именно начнет разговор с Вовой.

Но не все в жизни подчиняется планам конкретного человека. Так было и на этот раз. Едва Марина вошла в здание, как к ней через весь зал клуба кинулся Вова Суриков собственной персоной. Схватив оторопевшую от неожиданности Коваль за руку, он сжал ее и забормотал, оглядываясь по сторонам:

— Марья Андреевна, можно поговорить?

— Ну, говори, я слушаю, — пытаясь высвободить руку из его влажных горячих пальцев, сказала Марина, но Вова хватку не ослабил.

— Марья Андреевна… где чашка, которая разбилась в кабинете шефа?

— Чего? — насмешливо протянула Коваль, поняв, что сейчас и трудиться особо не придется — перепуганный до заикания юрист сам все сделает. — Какая чашка еще?

— Ну, та, которую вы на пол уронили.

— А-а, эта… — притворно зевнула Марина. — В ведре мусорном — где ей быть-то?

— А… можно… можно ее как-то оттуда достать?

— Слушайте, юноша, вы вообще здоровы? — Свободной рукой Марина коснулась лба юриста, и тот весь затрясся от прикосновения холодной ладони. — У-у, да у вас температура. В постельку надо.

— Да-да… я потом… так что там с чашкой?

— Да зачем вам чашка эта? — округлив глаза, спросила она. — Коллекционируете битый фарфор?

— Вы можете ее достать?

— Я?! Вы с ума сошли?! Чтобы я рылась в мусорном ведре?! У вас точно температура! — надменно сказала Марина, внимательно рассматривая потеющего от жары и нервного напряжения юриста.

— Я… я вам заплачу…

— Н-да? И как много?

— Сколько вы хотите? — нервно облизывая губы, спросил Вова, и Коваль поняла, что в чашке эксперт точно обнаружит что-то, кроме кофе.

— Сто тысяч, — мило улыбаясь, сказала она, и юрист охнул:

— Сколько?!

— А вы хотели, чтобы вот этими руками я рылась в помойке тысячи за три? — Она сунула ему в лицо ухоженную кисть с идеальным маникюром, и Вова отпрянул. — Это еще по-божески, правда? И ведь я не спрашиваю, с чего такой интерес к битой посуде, да? А могу спросить. И мало того, могу ведь и Мишке рассказать, да?

— Да-да, я понял, — закивал Вова, — хорошо… через час деньги будут… только вы это… никому, ладно?

Она похлопала его по щеке и улыбнулась:

— Не волнуйтесь, юноша, я не нарушаю своих обещаний. Жду деньги через час.

Вова выпустил ее руку и покинул помещение так стремительно, что Марина только головой покачала.

— Ну что ж… это хорошо. Сто тысяч на дороге не валяются, — пожав плечами, пробормотала она и пошла в кабинет Ворона.

Генерала там вполне ожидаемо уже не оказалось, Мишка был один, сидел за столом и читал какую-то бумагу, нацепив на кончик носа очки. Марина, игнорируя его удивленный взгляд поверх листа, подошла к столу и, наклонившись, спросила:

— Откуда берут посуду твои официанты, чтобы сделать кофе тебе и твоим гостям?

— Обычно из серванта в приемной. А что? — недоумевая, отозвался Ворон.

— И эта посуда используется только тобой и твоими посетителями? В общий зал не попадает?

— Нет. А тебе зачем?

— Ты много вопросов задаешь. Мне нужна точно такая чашка, как та, которую я Леону отвезла. И не спрашивай, ради бога, зачем, — предвосхитила она очередной вопрос.

Ворон только рукой махнул, но за чашкой сходил сам. Коваль взяла ее, заперла дверь кабинета на ключ и положила на пол выдернутую из пачки на столе газету. На нее сверху бросила чашку вместе с блюдцем и для верности наступила на пару крупных осколков, превращая их почти в крошки. Потом свернула газету и положила на журнальный столик, сама уселась на диван и закурила, игнорируя вопросительный взгляд Мишки.

— Ну и что за цирк? — не вытерпел он, подсаживаясь к ней и тоже закуривая.

— Что ж ты нетерпеливый-то такой? — вздохнула Марина, стряхивая пепел с кончика сигареты. — Подожди чуть-чуть, сам все увидишь.

Ворон с трудом сдержался, чтобы не сказать всего, что в этот момент вертелось у него на языке, а было этого немало. Но, глядя на спокойное лицо Марины, он вдруг понял, что она нащупала какую-то ниточку, сейчас начнет за нее тянуть и потом уже ему все расскажет. Лучше не мешать.

— А где Хохол-то? — спросил он, чтобы немного разрядить обстановку.

Коваль только плечами пожала:

— Дела какие-то у него. Все стали деловые — не продохнуть. Ты бы тоже чем-то занялся, а? — попросила она, прижимая окурок в пепельнице. — Мне надо подумать, а ты мешаешь разговорами.

Ворон слегка обалдел — такое могла позволить себе только эта женщина, вот так запросто сказать — отвали и закрой рот, ты мне мешаешь. Самое смешное заключалось в том, что он безропотно подчинился, перебрался за стол и снова углубился в контракт. «Как она это делает, а? Цыкнула, как на кутенка, и я хвост поджал», — с неким даже уважением думал он, вглядываясь в черные строчки на листе.

Марина же в уме прикидывала, какую пользу, кроме материальной, может извлечь из напуганного юриста и, главное, каким образом это сделать. Хотя что тут думать… К вечеру Леон должен забрать результаты экспертизы содержимого чашки, и вот этими бумажками можно довольно долго шантажировать Вову и выбивать из него нужную информацию. Странно только будет, если в кофе обнаружится яд — с чего тому же Бесу, если, конечно, Вова на него работает, травить Мишку наглухо. Мертвый Ворон никому не нужен. А вот лошадиная доза снотворного, чтобы напугался, там вполне может оказаться. Такой своеобразный предупреждающий знак — мол, мы рядом, и в следующий раз можешь и не проснуться. Это было бы вполне логично.

В дверь постучали, и Марина резко обернулась, ожидая появления Сурикова, но вместо него на пороге возник Хохол с охапкой желтых хризантем. Она сделала вид, что не заметила, однако Женька, игнорируя хозяина кабинета, вошел и положил цветы ей на колени.