Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров - Марина Крамер

Марина Крамер

Судьбу не изменить, или Дамы выбирают кавалеров

Хочешь навести порядок во всем мире, сначала приберись у себя в голове.

Пролог

Нестерпимая духота загоняла жителей под кондиционеры и в бассейны, но даже это не помогало. Сухой горячий воздух проникал всюду, песок скрипел на зубах, а тягучие ароматы, доносившиеся с расположенного неподалеку базара, вызывали головную боль. На террасе большого дома из светлого кирпича мужчина в льняных свободных штанах и расстегнутой на груди широкой рубахе налил себе апельсиновый сок из стоявшего перед ним кувшина и пробормотал:

— Еще немного, и я сойду тут с ума.

— Давай вернемся — в чем проблема? — Женщина в бело-голубом пеньюаре перекинула ногу через подлокотник плетеного кресла и взяла сигару, дымившуюся в пепельнице на стеклянном столе.

Ее собеседник, потирая пальцами виски, только пробормотал вполголоса:

— Была б моя воля — уже бы давно вернулся. Сама знаешь — пробовал, не вышло пока. Но ничего…

— Твоя воля тут ни при чем, — тут же отреагировала женщина, — я тебе сто раз говорила: есть вещи, которые неподвластны тебе, хоть на голову встань. Но ты ведь никогда меня не слушал, сам ведь умный. Только вот благодаря твоему уму мы и торчим здесь столько времени!

— Ладно, хватит! — Он легонько хлопнул ладонью по столу, но женщина ничуть не испугалась:

— Не любишь правду? Ну, еще бы!

— Ты не слышишь, да? Я сказал — хватит! — чуть повысив голос, повторил мужчина и отвернулся.

Она обиженно замолчала, но продолжила сверлить прозрачными голубыми глазами его затылок до тех пор, пока мужчина не поднялся и, чуть качнувшись, не пошел в дом, бросив с порога:

— Опять мигрень начинается… жара, наверное…

Женщина потушила сигару, потянулась как кошка и встала, с ненавистью глянув на улицу:

— Как мне тут все осточертело… Купить бы верблюда и отвалить куда-нибудь в пустыню, на фиг…

Глава 1

Бристоль, Англия

Нельзя дожидаться того, что тебя ждет.

К этому нужно идти.

— По-твоему, скаутский лагерь — это хорошая идея?

Худая высокая блондинка в длинном ярко-фиолетовом кимоно стояла перед большим витражным окном и курила, глядя на залитую дождем улицу. За ее спиной, у импровизированной барной стойки, заменявшей кухонный стол, сидел широкоплечий мужчина с выкрашенными в белый цвет волосами, остриженными «ежиком». Лоб его пересекал наискось небольшой шрам от ожога. На мраморной столешнице перед ним дымилась чашка кофе и сигарета в пепельнице, чуть поодаль — большая тарелка омлета с беконом и вторая, с тостами, намазанными абрикосовым джемом. Мужчина тяжело вздохнул, не реагируя на заданный вопрос, и блондинка повторила, не оборачиваясь:

— Джек, я спросила — ты считаешь, что скаутский лагерь — это хорошая идея?

— Мэриэнн… мы уже все обсудили и решили, а Грег собирает вещи в своей комнате — ты чего еще хочешь? Он рад, что поедет — тебе чего еще?

— Я буду скучать.

— Это аргумент, — кивнул мужчина, покрытой рубцами рукой беря сигарету из пепельницы, — мамочка будет скучать. А когда мамочка очертя голову несется в заморские дали за какой-то своей надобностью — она не скучает? Ей ведь наплевать, как мы тут — и Грег, и я.

— Женя, хватит.

— Джек я, а не Женя. Что — хватит? Не нравится, когда правду говорю?

— Ты не понимаешь, — блондинка подошла к нему вплотную и обняла, положив голову на плечо, — когда я уезжаю, то он остается с тобой, и мне спокойно, я ведь знаю, что ничего не случится — ты не позволишь. А там он будет один…

— Почему один? Их там целый отряд. Надо же когда-то парню побыть самостоятельным. Ты не сможешь всю жизнь держать его под юбкой. И все, хватит — я сказал: Грег поедет в лагерь, и это больше не обсуждается.

Блондинка обошла высокий барный табурет, на котором сидел Джек, забралась к нему на колени и, прижавшись к его груди, пробормотала:

— Обожаю, когда ты такой…

— Ну, какой я? — обнимая ее, спросил Джек. — Я всегда одинаковый, это ты вечно чудишь, Маринка. Серьезно говорю: перестань эти разговоры заводить, особенно при Греге. Он настроился, хочет поехать, ждет — а тут ты со своими бабскими глупостями. Ты ж сама хотела, чтобы он мужиком рос, а не избалованным маменькиным сынком. Ну, так и не мешай. А мы с тобой найдем чем заняться в этот месяц.

— Не сомневаюсь, — она потерлась щекой о его щеку, поцеловала и легко спрыгнула с колен. — Я говорила, что люблю тебя?

— Сегодня — еще нет, — удовлетворенно хмыкнул он, докуривая сигарету.

Пока Мэриэнн, она же — Марина Коваль, убирала тарелки и чашки в посудомойку, Джек Силва, ранее живший под именем Жека Хохол, успел подняться наверх, в комнату сына, и проверить, чем занят мальчик. Одиннадцатилетний Грегори только закончил упаковывать вещи в большой рюкзак и теперь сосредоточенно изучал что-то в карманном компьютере.

— Чем занят? — поинтересовался Хохол, входя в комнату и усаживаясь прямо на ковер у кровати, на которой лежал сын.

— Хочу карты посмотреть. Там, оказывается, есть пещера, и вожатые сказали, что мы ее обязательно исследуем. Ройстонская пещера — слышал?

— Нет, но это здорово. Ты фонарь возьми, пригодится. И вот еще… — Женька сунул руку в карман спортивных брюк и вынул небольшой складной нож со множеством полезных функций — от отвертки до открывалки для бутылок. — Это тебе. Тоже пригодится.

Грег, отложив компьютер, взял нож и принялся открывать все, что в нем было. Вскоре на его ладони оказалось какое-то маленькое чудовище, ощетинившееся кусками металла разной формы и назначения. Грегори осмотрел каждый предмет и с восхищением посмотрел на отца:

— Ого… Спасибо, пап!

— Не за что. В походе обязательно понадобится.

— А вы чем тут будете заниматься? — спросил Грег, ложась на спину и свешивая голову с кровати так, что она оказалась как раз на плече у отца.

— Пока не решили. Хотел маму в Черногорию позвать, пусть бы на солнышке погрелась, но не знаю, как она отреагирует, — потрепав мальчика по темным волосам, ответил Хохол.

— Ей бы не помешало. Ты заметил — она опять стала нервная какая-то, то плачет, то наоборот — сильно веселая? — сказал Грегори задумчиво, и Хохол напрягся:

— Тебе показалось.

— Нет, не показалось. Я тут на днях ночью попить пошел, а она сидела внизу в гостиной и с Машей по скайпу разговаривала. Ты не думай, я не подслушивал! — торопливо пояснил мальчик, заметив, как нахмурился отец. — Просто она в полный голос говорила, было слышно. Так вот, она Маше жаловалась, что ее все тут угнетает, что она устала и хочет все бросить. Может, ей не надо рестораном заниматься? Хотя бы летом, а? Ведь есть управляющий.

— Я с ней поговорю, — серьезно пообещал Хохол, — думаю, что ты прав — ей нужно отдохнуть. И в Черногорию мы все-таки поедем, а ты, когда вернешься из лагеря, прилетишь к нам.

— Что, сам? — удивился и обрадовался Грегори, но отец отрицательно покачал головой:

— Сам ты пока так далеко один лететь не должен. Гену попросим.

Однорукий телохранитель Гена жил теперь здесь, в Бристоле, и Марина с Хохлом довольно часто обращались к нему за помощью. Лицо Грега чуть омрачилось — ему очень хотелось впервые полететь куда-то одному, без сопровождающих, но спорить с отцом он не стал — с Геной так с Геной.

— Ты только маму уговори, а то я знаю — уеду, а она скажет, что не устала, и все лето будет здесь газами дышать, — серьезно сказал он, и Хохол фыркнул:

— Я, конечно, постараюсь, но не гарантирую — ты ведь знаешь нашу маму.

Они посмотрели друг на друга и заговорщицки захихикали.

На самом деле Хохлу весело не было, он просто старался не показать сыну, как расстроен тем, что услышал от него. Женька всегда старался хоть как-то оградить мальчика от их разборок с женой, от ее порой довольно экстравагантных выходок и тяжелого характера. Удавалось не всегда. Чем старше становилась Марина, а соответственно, и сам Хохол, тем тяжелее было контролировать ее. Да и кто мог бы похвастаться тем, что держит под контролем саму Наковальню, возглавлявшую когда-то давно огромную группировку в небольшом зауральском городке? Никто — даже ее собственный супруг Женька Хохол. С годами Марина не сделалась мягче и легче в общении, хотя и старалась сдерживать себя. Но как, куда спрячешь характер, в котором больше мужского, и совершенно не женский мозг, больше похожий на вычислительный центр? Умение предугадать ситуацию на два шага вперед несколько раз спасало жизнь не только ей, но и близким людям, и считать это минусом Марина не хотела. Она любила их, как умела — мужа и сына, которому не была биологической матерью. Ребенок ее первого мужа, довольно рано погибшего Егора Малышева, стал ей родным с той самой секунды, когда она впервые взяла его, десятимесячного, на руки в больничной палате. И с той минуты она ни разу не пожалела о том, что сделала, и Хохол смог стать мальчику отцом — настоящим отцом, который любит и воспитывает. Правда, Грегори еще в пятилетнем возрасте узнал, что Хохол ему не родной, и с тех пор периодически в доме возникали довольно неприятные ситуации, когда мальчик прямо заявлял об этом. Но Марина была непреклонна и не давала сыну спуска в этом вопросе. Правда, в последнее время Грег немного поубавил прыть, испугавшись вида Хохла в больничной палате, куда тот угодил после тяжелого инфаркта. Коваль тогда привела сына в больницу и жестко сказала: