Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт - Фаня Шифман

«Твоё дело, Коба, — на одном из совещаний Мезимотес обратился к Арпадофелю, — обеспечить секретность работ. Чрезвычайная секретность работ — это архиважно!..» Наступила пауза. Миней Мезимотес, ловко и не без лихого изящества подхватив на маленькую вилочку какую-то закуску и наполнив свой изящный бокальчик, весомо вещал: «Я обязан подчеркнуть лишний раз: секретность, секретность и ещё раз секретность! Ну, а если случайно в рабочей группе объявится виновник преждевременной утечки секретнейшей и важнейшей информации…» — и тут же Арпадофель сурово прогудел, зловеще сверкнув молочно-белёсым глазом: — «…или окажется, что он тайно или явно гр-р-ребёт против струи подобающей цветовой гаммы…» — Миней закончил: — «…конечно, он будет уволен — с волчьим билетом!

Правда, придётся действовать с сугубой осторожностью. Если кто-то ещё не попал в струю, это скорее его беда. Но если на определённом этапе работ окажется, что участник рабочей группы активно противодействует нашей струе, — это уже серьёзно!

Тем более в «Лулиании», ярком собрании интеллигентов-элитариев! Конечно, придётся такого антистримера… (так я предлагаю назвать ярого противника струи…) изолировать. Но на начальном этапе это, увы, невозможно! У нас всё-таки демократия! Мы пока что не знаем, кто такие и где они скрываются, антистримеры!» — «Демократия, оно-то и конечно, оно-то и понятно… Зато вот что нам доступно: поместить… э-э-э… антистримера (а что! — мне нравится!), явного или тайного, в общественный вакуум… Организовать тому, кто для нас представляет проблему, настоящий бойкот! — нет ничего проще!» — со зловещей ухмылкой прогудел Коба.

Организация глухого бойкота лицу неугодному и инакомыслящему (антистримеру, по меткому определению Минея!) — один из закрытых разделов фанфармации, отдельной ветви фанфарологии. О, этим разделом Коба Арпадофель овладел в совершенстве!..

Обличающих фанфар в струю ему было не занимать!

Миней вздохнул, лицо его приняло чрезвычайно серьёзное выражение. Не глядя на Моти, он проговорил официальным тоном: «В общем, так! Курировать проект в части обеспечения особой секретности я поручил Кобе Арпадофелю. В этом нет ему равного во всей Арцене!.. Твой финансово-компьютерный Дорон останется под твоим началом, но его разработка через тебя будет замыкаться на Кобу. Ты же переходишь в непосредственное подчинение Кобы. Вы непременно подружитесь, я уверен!.. — всё так же глядя мимо Моти, успокаивающе бубнил Мезимотес. — Два интеллигента-элитария, всецело преданных грандиозной идее силонокулла… э-э-э… подобающей цветовой гаммы, вы не можете не подружиться!» Сказать, что Моти испытал прилив радости оттого, что его работа будет находиться под жёстким контролем зловещей личности, непонятно откуда свалившейся в «Лулианию», было бы неуместным гротеском. Моти ощутил, как его внутренности сковал непонятно откуда поднявшийся ужас от мысли, что теперь ему будет не отвертеться от навязанного общения с Арпадофелем. На него накатило неодолимое отвращение, когда он представил стреляющий во все стороны косой глаз, широкую асимметричную физиономию, а главное — расплывшуюся фигуру этого коротышки с необъятно широким задом, нависающую над ним, сидящим за своим компьютером. Но Моти не видел выхода из создавшейся ситуации: если он хочет и дальше заниматься этим захватившим его проектом, значит, придётся с этим примириться. Арпадофель, застилающий ему горизонт — это, увы, всерьёз и надолго. Ну, почему его старый друг и покровитель Миней Мезимотес вручил почти безграничную власть над ним жуткому Куби-блинку в самом начале работы над проектом?

Но назвать Арпадофеля интеллигентом?.. Право же, Миней — большой шутник! Но почему от этой шутки уважаемого шефа и покровителя стало так не хватать воздуха в тенистой, прохладной беседке с кружевными стенами и потолком?..

Мезимотес, улыбнувшись коллегам, произнёс торжественно: «Когда рядом со мною такие светлые головы, я ещё сильнее верю в наше любимое детище!» Куби-блинок поднялся, потянулся и, неожиданно для Моти, негромко профанфарисцировал голосом, напоминающим самый низкий звук фагота: «Ну, хорошо, я полагаю, что наше совещание закончено. Кто куда, а я пошёл в туалет…» — и, подтянув брючки, он потрусил из кабинета Минея.

Моти от изумления застыл на месте и чуть не выронил ноут-бук.

ВЧЕРА. Второй виток

1. Интермеццо на заре

Сияющее, улыбчивое утро. Лулианичи весело стекаются со всех концов города к Лужайке пикников, раскинувшейся над пляжами в одном из живописных уголков Парка.

Лужайка пикников была по традиции излюбленным местом отдыха в Арцене.

Большая часть лулианичей почти одновременно подъехала к Лужайке, и многочисленные машины всевозможных моделей и расцветок, нетерпеливо сигналя, теснились и мельтешили в прилегающих улочках, проулках, проездах. Их владельцы не теряли надежды найти удобную парковку. В свежем утреннем воздухе повисли и медленно садились на землю сизые облачка выхлопных газов, гармонируя с симфонией клаксонов и скрежетом колёс по асфальту.

Из Меирии, пригорода Эрании, прибыл заказаный группой религиозных лулианичей вместительный автобус и припарковался в некотором отдалении от скопища беспорядочно роящихся машин. Первыми оттуда высыпали детишки от 3–5 лет и старше.

За ними выходили улыбающиеся шумные подростки, у некоторых мальчиков за плечами болтались гитары. Сразу стало шумно, весело и пестро. Весёлые звонкие голоса влились в симфонию клаксонов многочисленных автомобилей, медленно вписывающихся в парковочную площадку.

Таинственный администратор по общим и конкретным вопросам раньше всех прибыл на Лужайку пикников в гордом одиночестве. Он тут же обратил пристальное внимание на пёструю толпу, с весёлым шумом направлявшуюся к правому склону Лужайки, на улыбающихся мужчин, молодых парней и маленьких мальчиков в кипах, на женщин, девушек, девочек-подростков и маленьких девочек в длинных юбках. На лице, отсвечивающем всеми оттенками недопечённого блинка, застыло странное выражение, левый глаз загадочно постреливал темно-зелёным.

Он отвернулся от них и окинул взором группу парней, головы большинства из которых украшали причудливые причёски всех цветов радуги, а открытые части тела были покрыты причудливыми татуировками или, у тех, кто помладше, росписью. Это всё были дети лулианичей-элитариев, учащиеся и выпускники престижной эранийской гимназии Галили.

Обращала на себя внимание стайка живописно прикинутых молоденьких девушек, которые стояли в подчёркнуто непринуждённых позах, глядя как бы сквозь парней или поверх их голов, и о чём-то между собой беседовали, громко и заразительно смеялись, некоторые при этом непрестанно курили.