Право любить тебя - Екатерина Аверина

Во рту сушит. Воды бы… Ищу взглядом кулер. В конце коридора обнаруживается. Наливаю в пластиковый одноразовый стаканчик холодной воды, делаю несколько глотков. Она едва не выходит обратно. Желудок скручивает в узел от ужаса.

Возвращаюсь к Равилю. Сажусь рядом. В висках стучит. У самого в горле застрял противный липкий ком. Закрываю глаза и говорю с ней…

«Держись там, моя девочка. Ты сильная. А если вдруг тебе своих сил недостаточно, забери мои, только живи. Со мной, без меня, лишь бы ты была здесь, в этом мире, и снова улыбалась. Наклеила свои любимые блестящие камушки на средние пальцы и показала их самой смерти. Давай, Элька. Борись! Я здесь, рядом с тобой. Просто почувствуй меня. Почувствуй, как сильно я люблю тебя.

Помнишь, мы в ответе за тех, кого приручили. Ты отвечаешь за меня, Элина. Ты приручила мое сердце, забрала его.

Здесь твой брат. Он передает тебе привет и тоже просит, чтобы держалась. А еще, маленькая моя, я видел его слезы. Это наш с тобой маленький секрет. Ты не говори, что я рассказал. У тебя замечательный брат. Я буду всю жизнь благодарен ему за то, что Равиль сберег тебя для меня.

Моя хрупкая девочка, заклинаю тебя, не сдавайся. Мы сыграем свадьбу. Я увезу тебя, как обещал. А еще у нас обязательно будут дети, Эль. Двое. Я знаю…»

Смахнув с лица влажную слабость, поднимаюсь и просто хожу по коридору. Беспомощность — это так страшно.

Телефон звонит. Я даже не сразу понимаю, кто на связи, когда слышу вопрос. Вызов принял машинально.

— Как Садыкова, Вить? — спрашивает полковник.

— Ждем… — у меня нет сил на официальный разговор, да он вроде и не требует.

— Ты не раскисай там, майор. Мы еще на твоей свадьбе погуляем!

— Спасибо, Валентин Геннадиевич.

— Тебе спасибо, Вить. Демидов доволен. Такую операцию раскрутил за такой короткий срок. Вот что значит мотивация!

— Он знает про личное?

— От генерала ничего не утаишь, — усмехается Валентин Геннадиевич. — Вот если бы облажался, он бы тебя публично закопал. А раз все прошло хорошо, то и трогать тебя не станут. Выговор влепит, конечно, чтобы не повадно было, но серьезных санкций не будет.

— Спасибо.

— Да что ты заладил! Отставить упаднические настроения! Я навел справки. Твоя девочка в руках хорошего специалиста.

— Знаю, — снова односложно.

— Ладно, держись, майор. Я на связи, если что.

— Спасибо, — повторяю снова.

Полковник матерится в трубку и скидывает вызов.

Снова хожу. Сажусь, встает и начинает медленно, шатаясь, бродить туда-сюда Равиль. Мы поддерживаем друг друга взглядами. Говорить нет сил ни у него, ни у меня. Время по капле утекает сквозь пальцы. Никакой информации. Никто не входит и не выходит из операционной.

В коридоре появляется незнакомый мне врач. Подходит.

— Майор Завьянов?

— Да. А вы?

— А я оперировал девушку, которую привезли ваши медики. Гаджиеву Лайлу. Сказали, как закончим, вам доложить.

— Так докладывайте! — злюсь. Не на него, просто бешусь от чувства безысходности.

— Большая кровопотеря. Нам удалось ее стабилизировать. Состояние тяжелое. Если доживет до утра, значит шанс ее вытащить у нас есть. Я так понимаю, родственников у девушки нет?

— Годовалый сын.

— Сын? — удивляется врач. — Так ей же…

— Да знаю я, сколько ей! — перебиваю. — Спасайте ее доктор. Ребенку нужна мать.

Расходимся. Я сползаю по стене прямо на пол, вытягиваю в проход ноги и, вцепившись пальцами в волосы, сжимаю их до боли.

«Элька, я сейчас здесь с ума сойду. Хватит там валяться, слышишь меня? Давай, красивая девочка, возвращайся к нам. Знаю, ты слышишь меня. Всегда слышала. Я очень жду тебя. Хочешь, расскажу, как мы будем жить с тобой, м? Нарисовать для тебя эту картинку еще раз? Давай попробуем.

Загородный дом с высоченными соснами и елками. Там зимой сказочно красиво. Все застилает белым одеялом. На втором этаже у большого окна стоит кресло. Ты будешь сидеть в нем, укутавшись в мягкий клетчатый плед, пить горячий чай с травами и смотреть, как мы с нашими детьми лепим снеговика во дворе.

А летом, Эль, я отведу тебя на реку. Мы будем ловить рыбу с берега или лодки, как захочешь. Купаться голышом и заниматься любовью прямо в прохладной воде.

Я буду заботиться о тебе, а ты оберегать наш дом и создавать в нем уют.

Вернись ко мне, моя красивая девочка…»

Двери операционной распахиваются. Из них выходит усталый Карп Савелич, за ним Элин кардиолог и хирург. Еще какие-то врачи, которых я не знаю. Мы с Равилем одновременно поднимаемся на стук колес медицинской каталки. Карп Савелич придерживает двери. Из них выкатывают мою Элю. Я не дышу. Смотрю на ее бледное личико, пересохшие губы, капельницу, которую катят рядом с ней.

— Получилось… — выдыхает Карп Савелич. — У нас получилось, Вить.

У меня подкашиваются ноги. Равиль просто оседает обратно на скамейку. Больше шести часов они спасали ее.

— Это точно? — задаю страшный для себя вопрос.

— Впереди тяжелые сутки, — разъясняет кардиолог.