Цена обольщения - Лесия Корнуолл

Ему нужно было сохранить письмо Эвелин к воспитательнице из приюта и послание, адресованное Крейтону, и сразу же принести их Уэстлейку. А вместо этого он вынул из конверта деньги и спрятал их в библиотеке, дабы посмотреть, что за этим последует. Неужели он совершил еще одну ошибку? Синджону необходимо было доказательство того, что Крейтон обманывает Эвелин так же, как обманул многих других. Или же он хотел доказать, что Эвелин ни в чем не виновата? Путь, выстланный догадками и ошибочными предположениями, весьма опасен.

— Я хочу, чтобы его казнили за все совершенные им грехи, Уэстлейк, но не стану прибегать для этого ко лжи.

— Ну конечно. Для вас это дело чести, не так ли? Просто мести недостаточно. К тому же вам нужно, чтобы вас оправдали.

Синджон выдержал прожигающий насквозь взгляд графа. Будущее Эвелин стало ему так же важно, как и его собственное. И он не мог позволить Крейтону улизнуть от правосудия со всеми его грехами.

— Вы растеряны, капитан. Вы продолжаете бороться против Крейтона. Даже осмелились потребовать денег на свои цели. Но ведь вас послали в Реншо-Хаус, чтобы вы отыскали знамя и улики против Эвелин Реншо.

— И как это поможет снять с меня обвинения? — спросил Синджон.

— Вы уверены, что отношения Крейтона с Эвелин не стали более близкими? Может быть, они любовники? Он ее шантажирует? Возможно, знамя находится у него?

Это невозможно. Эвелин его любовница. И все же внутренний голос заставил Синджона действовать осторожнее. Он чувствовал себя мышью, за которой следит голодная змея. Одно неверное движение, одно бездумное признание, и Уэстлейк съест его на завтрак. Синджон не удивится, если узнает, что граф делает зарубки на рукоятке своей сабли — по одной за каждую жертву.

— Крейтону нужны деньги. Он много играет, но по большей части проигрывает. В Испании задолжавшие ему офицеры имели странную тенденцию погибать на поле боя, даже если сражались не на передовой. Эвелин попросила его передать письмо, в которое была вложена сотня фунтов. Деньги из письма пропали, и Крейтон заявил, что выложил вместо них пять сотен из собственного кармана. Теперь он ждет, что Эвелин…

— У вас есть это письмо?

Синджон покачал головой.

— Тогда откуда вам известно, что деньги пропали?

— Потому что я собственноручно вынул их из конверта, чтобы посмотреть, как будут развиваться события, — признался он. — Сегодня утром Эвелин попросила меня продать книгу, чтобы погасить долг. Полагаю, ей нужны деньги, чтобы заплатить человеку, доставившему по ее просьбе письмо. То есть Крейтону, — произнес Синджон, старательно обходя тему своих отношений с Эвелин. — Если вам нужны доказательства, проверьте приют, которому предназначались деньги. Спросите, получали ли они письмо Эвелин и слышали ли когда-нибудь о Крейтоне. Уверен, что не получали.

Цепь рассуждений Синджона немало порадовала Уэстлейка.

— Принимая во внимание то, что майор задолжал почти всему городу и продает фамильные ценности, чтобы покрыть долги, подобное предположение не лишено смысла. Но почему я-то должен потратить пять сотен?

— Считайте это капиталовложением.

— И во что же я вкладываю свой капитал? — поинтересовался Уэстлейк.

— В поимку Крейтона. В торжество справедливости.

В спасение чести леди. Не из-за этого ли Синджон навлек на себя столько неприятностей? Он мог поклясться, что изо рта Уэстлейка высунулся раздвоенный змеиный язык.

— Вы делаете это ради себя? Или ради Эвелин?

— Ради нас обоих.

Уэстлейк никак не отреагировал на это.

— Но капиталовложение означает, что я получу свои деньги обратно. И как же вы намереваетесь вернуть мне их? Сомневаюсь, что жалованье лакея покроет этот долг.

Синджон улыбнулся:

— Получив эти деньги, Крейтон первым делом отправится в игорный дом. И мы выиграем их у него.

Уэстлейк недоуменно заморгал.

— Мы? Он убьет вас, едва только увидит. Кроме того, есть и другие игроки, желающие облегчить кошелек Крейтона.

— Потерять целое состояние можно и на званом вечере. Например, здесь, в Декурси-Хаусе, — сказал Синджон. — Вы ведь играете, милорд?

Губы Уэстлейка дрогнули.

— Никогда. Но это не значит, что меня не учили выигрывать в карты.

— А ваша супруга? — спросил Синджон, и Уэстлейк поджал губы.

— Она отчаянно жульничает, — ответил граф. — Но не ради денег.

— Значит, найдем кого-нибудь, кто сделает это ради денег. Кого-то, от кого Крейтон не ожидает подвоха.

— И кого же?

Уэстлейк заинтересованно посмотрел на Синджона.

Молодой человек улыбнулся:

— Эвелин Реншо. Я тоже учился выигрывать. Мы научим и ее, если она не умеет, и расскажем, к каким трюкам может прибегнуть Крейтон.

Уэстлейк откинулся на кресле.

— Нечестно, но эффективно. Это ничего не докажет, зато он не получит выгоды от моих — ее — денег. Марианна сможет научить Эвелин делать высокие ставки.

Синджон тоже добавит кое-что от себя. Ведь он прекрасно изучил манеру игры Крейтона. Прежде всего, майор умел очаровывать и отвлекать внимание.

— Я скажу Эвелин, что потребуется несколько дней, чтобы продать книгу. А вы пошлете Крейтону приглашение.

Глаза Уэстлейка вспыхнули недобрым огнем.

— Это прекрасный план, но если я соглашусь с ним, то должен получить что-то взамен. — Граф внимательно посмотрел на Синджона. — Мне необходимо, чтобы вы соблазнили Люси Фрейн.

Синджона охватил ужас.

— Я? Но ведь я… — он запнулся на слове, — …лакей Эвелин.

— Нанесите Люси визит в свой выходной. Очаруйте ее. Изыщите возможность пробраться к ней в спальню и выманите информацию в перерывах между поцелуями.

— Нет.

Синджон не мог предать Эвелин подобным образом. Он совершенно не желал спать с ее сестрой. Ведь он не Филипп Реншо.

— Стоит ли мне напомнить, что палач вас уже заждался?

— Я сказал — нет. Найдите для этого кого-нибудь еще. Наверняка есть и другие люди, обязанные вам спасением или жизнью. Люси любит мужчин с деньгами, тех, кто может дарить дорогие подарки. Или вы хотите, чтобы я использовал для этого ваши пятьсот фунтов?

Глаза Синджона горели непоколебимостью, и граф увидел это. Он отвел взгляд первым, а потом взял перо и протянул Синджону чек.

— А что насчет книги? — спросил Синджон, и Уэстлейк бросил пренебрежительный взгляд на стопку книг.

— Я ненавижу пироги с бараниной, в отчаянии от нравственности благовоспитанных английских леди и не стану пачкать свою репутацию, взяв в руки последнюю книгу.

Губы Синджона дрогнули.

— И тем не менее ваша супруга играла роль сводницы в гостиной Эвелин Реншо.