Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

Я втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, перед насильно закрытыми глазами начинают плясать золотистые звездочки… Получилось!

Ясность, никаких эмоций, спокойствие, которого мне никогда не удается достичь днем. Сейчас я смог бы решить логическую задачу, разобраться в поведении того или иного человека, заказать себе сон по желанию…

Боль бьет меня так внезапно, что я сперва издаю какой-то невнятный звук, а потом закусываю угол подушки. Шрам. Снова шрам. Зигзаг молнии, пересекающий лоб, кажется раскаленным, словно его прижгли железом, но боль тупая, а не острая, как в прошлый раз. Это не сам Волдеморт. Это или его очень скверное настроение, или, наоборот, большая удача. Мне везло весь последний год — шрам не напоминал о себе, только если ныл иногда.

Наверное, это была передышка, а теперь она закончилась. Или у Риддла появился новый план действий. Так или иначе, со слов Дамблдора я знаю, что время у нас на исходе. Скоро его не будет совсем.

Черт, как же больно!..

«…смажьте на ночь. Не будет так саднить», вспоминаю я вдруг слова Снейпа. Он дал мне мазь, чтобы я наносил на шрам после занятий. Может быть, она поможет и сейчас?

Я почти ничего не вижу, пульсация боли заполняет голову, обручем сжимает виски, завтра у меня будет мигрень…

Почти скатываюсь с кровати, ощупью шарю в джинсах…

Нет, не там — в тумбочке…

Густой бледно-голубой крем тускло светится в полумраке, пока я свинчиваю крышку и толстым слоем мажу воспаленную кожу.

«— Ментол и хитозан обязательно должны входить в состав.

— Откуда ты знаешь?

— Я, в отличие от тебя, Рон, на уроках слушаю! Мы, правда, этот рецепт еще не проходили, но Снейп нам однажды говорил о подобном лекарстве».

Да, Гермиона всегда знает больше нас. Я, наверное, не вывел бы состав мази логическим путем, а она запросто.

Охлаждающий эффект — ментол и масло аниса.

Боль утихает и отступает, но не уходит. Я осторожно дотрагиваюсь до лба кончиками пальцев. По крайней мере, кожу жжет уже не везде, а сам шрам перестало дергать.

Ну и о каком очищении сознания может теперь идти речь? Только-только получилось в первый раз — и на тебе. Надеюсь, эта удача и боль в шраме не связаны между собой? Кого спросить, кто ответит?

«Снейп».

Что — опять Снейп? Это уже становится смешным.

«Не нахожу».

А я вот нахожу, и ничего со мной не сделаешь!

«Не ври, тебе не смешно».

Что я там говорил про способность решить логическую задачу? Кажется, мое второе я решило-таки в этом попрактиковаться. Причем интонации на сей раз смахивают на гермионины.

Почему это мне не смешно? Снейп, который решает мои проблемы! Снейп, с которым мы друг друга ненавидим! Снейп, которого…

«Которого ты не можешь выбросить из головы.»

Ложь! С чего бы!

«Он может быть тоже геем».

Ну и какое мне до этого дело? Он не тот, кто мог бы меня… увлечь, не так ли!

«Ты о нем думаешь».

Я много о ком думаю.

«Именно так?»

Он занимается со мной, потому что точно так же как и остальные хочет сделать неуязвимым для противника. Чтобы было кому спасти мир.

«Или чтобы ты мог почувствовать себя не только оружием, но и человеком».

Ерунда, ему нет до меня никакого личного дела.

«А его взгляд сегодня?»

Ага — а еще то, как он не дал мне грохнуться на пол тогда на отработке, прижал к губам палец и схватил за локоть, не позволив уйти. Что, черт побери, ты хочешь мне этим доказать?

«Просто посмотри, Гарри. Посмотри сам».

Смотрю. В упор. Ты ненормальный, Поттер. Снейп бы сделал из тебя посмешище на всю школу, если бы узнал, как ты расцениваешь его случайные прикосновения!

«Случайные? За все прошедшие годы он касался тебя лишь несколько раз — как правило, сдерживая желание поколотить. Тебе ничего не кажется странным?»

Не кажется, отрезаю я, но мысли невольно продолжают крутиться в голове. Даже головная боль им не помеха — напротив, почему-то кажется, она только усиливает их яркость.

«А я бы на твоем месте подумал».

О чем именно?

«О Снейпе, Гарри, о Снейпе».

А я о ком думаю, по-твоему?

«Ты не думаешь, ты отказываешься это делать. И признавать отказываешься».

Что признавать? Я не могу интересоваться мистером Главным Кошмаром Хогвартса. Профессором Я-Хочу-Чтобы-Поттера-Исключили-Немедленно. Я же не рехнулся.

Мой неслышный собеседник молчит. Неприятное это, скажу я вам, дело — копаться в себе. Главное, бесперспективное. Я не убедил сам себя — и у меня неприятное чувство, что слово моего рассудка не было окончательным.

Потому что боль в шраме остается, то наплывая, то отступая, но теперь к ней добавляется еще кое-что. И это кое-что мне решительно не нравится.

О, нет — мне хочется застонать от негодования, но я только яростно вздыхаю. Этого просто не может быть! Не могла у меня возникнуть эрекция от воспоминаний о прикосновениях Снейпа. Это просто невозможно.

Но словно назло, стоит мне мысленно произнести это, память услужливо подбрасывает сразу две объемных картинки: как я помогал Снейпу после его возвращения в Хогвартс, тащил к креслу, поил зельем — и как он разминал мои пальцы и растирал ладони, возвращая из обморока. И я сидел в том же самом кресле.

Ни одного доброго слова. Ни одного обращения по имени за все время, что мы знакомы. Ни одного намека на то, что я могу быть чуть большим, чем досадным напоминанием об унижениях его юности… О Боже…

Мой член вздрагивает и продолжает подниматься, игнорируя тяжелое одеяло и доводы здравого смысла. Я давно не прикасался к себе… Может быть, поэтому… Мысль о том, что я не один гей в Хогвартсе, неважно, кто второй — в ней все дело, да?.. Я не должен, это извращение…

Но я не представляю, как удержаться.

Рука сама тянется под одеяло, не спрашивая позволения, как не спрашивает разрешения еще одна часть тела. Они стремятся друг к другу, и я отчаянным усилием подавляю порыв плюнуть на все и позволить своей ладони сомкнуться на члене.

Нет. Подумай о чем угодно… о чем угодно другом.

Я пытаюсь представить себе, как лежал здесь раньше, не засыпая почти до рассвета, как мне было унизительно и горько оттого, что Симус знал мою тайну… я же не хочу повторить эту грустную историю с другим действующим лицом…

По телу разливается волна удовольствия, смешанная с мурашками, и я осознаю, что с силой трусь об одеяло, прижимая его руками. Я усилием воли отпускаю зажатую в кулаки простыню — и не могу сдержать беспомощный стон. Все бесполезно.

Я закусываю губу, позволяя руке нырнуть под одеяло и пробраться под резинку пижамных штанов. Последняя моя разумная мысль — хорошо, что я по-прежнему накладываю заклятие тишины на полог.

А потом мои пальцы обхватывают горячий член, и это так хорошо, это так правильно… я буквально всхлипываю от облегчения, когда касаюсь влажной головки. Тело не спрашивает, правильно или дурно оно поступает. Несколько движений — и я тоже перестаю задаваться этим вопросом. Возбуждение сметает реальность и завладевает рассудком.

Перед сомкнутыми веками возникает высокомерное лицо, я как наяву вижу его сегодняшние глаза. Мои собственные тут же распахиваются, но видение не исчезает. Дуэль взглядов… Только теперь Снейп не отворачивается, когда я откровенно уставляюсь на него, а наклоняется еще ближе — так, что его волосы падают вперед и касаются моих щек.

Боже… Боже… оо…

Я не слышу своих стонов, зато в самом деле чувствую, как кончики черных прядей щекочут мне скулы. Когда бледные губы Снейпа размыкаются, а потом приближаются к моим, я замедляю движения, стараясь удержаться, но мне не удается — и я кончаю с рыдающим стоном.

А потом отбрасываю в сторону жаркое одеяло и дышу полной грудью, пытаясь успокоить сердцебиение.

Я не буду думать об этом, когда увижу его.

Я не буду это вспоминать.

Я не буду больше этого делать!

Это только жажда разрядки, и дело вовсе не в Снейпе.

Мне почти удается себя убедить.

Шрам больше не болит, и я засыпаю.

Глава 17. Зеркало.

Тусклое пасмурное утро вполне соответствует моему настроению. Я просыпаюсь с ощущением легкости во всем теле и несколько первых минут, пребывая в полудреме, вспоминаю, что может быть ее причиной. Ищу — но не нахожу ничего, кроме удовлетворения, которое мне принесла накануне вечером фантазия о Снейпе.

Настроение тут же падает.

Я хмуро поднимаюсь, привожу себя в порядок — и лишь тогда замечаю, что в комнате, кроме меня, остались только Рон и Симус. Причем Рон демонстративно смотрит в окно, а Финниган одевается, ни на кого не глядя и явно торопясь покинуть спальню.

Кажется, мы уже оставались здесь таким составом… однажды. Когда мне было предложено пропустить завтрак ради «разговора» с Симусом. Я отказался — но нет, Финниган продолжал настаивать. Ну и к чему хорошему это привело?