Фанфик Everything I am - Фанфикс.ру

— Прождав сорок минут, я поручил домовым эльфам найти вас, однако они вернулись ни с чем. Пришлось прибегнуть к помощи директора.

— И он показал вам карту, — шепчу я, не отрывая ладоней от лица.

— Именно, — в тоне вновь появляется удовлетворение, — карту, из которой я выяснил ваше местонахождение. Я собирался выгнать вас оттуда лично, однако по пути встретил ваших неразлучных друзей. Я не слишком расположен к мисс Грейнджер, однако по ее лицу читалась обеспокоенность. Как я и предполагал, объяснялась она вашим исчезновением. Поскольку ее вопрос избавил меня от необходимости выходить на холод, я предоставил ей и Уизли самостоятельно разбираться с проблемой, которую вы собой представляли.

Он умолкает, и я понимаю, что продолжения не последует. Что ж, я получил ответ на вопрос, не так ли.

Вот только мне теперь придется постоянно прятать от Снейпа лицо. Как же я буду писать на его лекциях? А если придется сражаться бок о бок, как без помощи рук пользоваться палочкой? Придется что-то придумывать.

Но я не могу не уточнить, даже рискуя умереть на месте от смущения:

— А почему вы не напомнили мне о взыскании, сэр? — голос звучит глухо, и я не думаю, что это из-за прижатых ко рту ладоней.

Он не отвечает мне долго. Очень долго. Я не осмеливаюсь снова раздвинуть пальцы и взглянуть на него, даже если выгляжу нелепо, сидя в этом кресле и согнувшись в три погибели.

Наконец тишина разрывается. Но это не хмыканье и не окрик.

Это вздох.

— Поттер, отнимите руки от лица и посмотрите на меня.

Голос звучит незнакомо. Он кажется усталым и каким-то… в голову приходит: «снисходительным». Это настолько не вяжется с тем, что я готовился услышать, что я исполняю то, что он велит. Медленно, неуверенно, словно бинт от раны, я убираю заслон из пальцев, стискивая их в кулаки, чтобы не растерять решимости.

Если он убьет меня насмешкой…

Но ведь не убил за эти месяцы, шепчет внутренний голос. Почему?

Я смотрю на стол перед собой и не могу поднять взгляд.

— Посмотрите на меня, — нетерпеливо бросает он, кажется, раздражаясь.

Я вздыхаю. Хуже уже вроде бы некуда… Ладно! Я вскидываю голову, чувствуя подступающие к глазам слезы унижения.

Его лицо спокойно. Совсем спокойно — ни отвращения, ни обычной иронии, испугавшее меня выражение предвкушения тоже исчезло.

Спектакль закончился.

Снейп изучает мое лицо, останавливая взгляд на щеке — там, наверное, остались следы ногтей. Он слегка вздыхает:

— Не думал, что вы такой трус, Поттер.

Я молчу, опешив; он продолжает — ровно, негромко:

— Стыдиться своей инакости так же глупо, как стесняться цвета волос. Это именно трусость, поскольку ориентация последнее, что имеет значение в определении человека. Личные качества — верность, смелость, ум или подлость, вероломство, двуличие — не зависят от нее. Странно, что вы не смогли сделать такого простого вывода. Уместнее было бы стыдиться вашей незаслуженной популярности, но никак не того, что вам нравятся представители своего пола, — Снейп легко фыркает и останавливается точно напротив меня, — во всяком случае, меня первое раздражает больше.

— Моя известность? — я пытаюсь улыбнуться и могу только надеяться, что улыбка не покажется ему жалобной гримасой.

— Именно. Я не стал вызывать вас повторно и, очевидно, никто не напомнил вам о пропущенном взыскании. Знаете, почему? Мне стало жаль вас. Но я полагал, что оправившись от огорчения, вы перерастете и свой комплекс уродца. Не надо краснеть — я в достаточной степени умею читать по лицам. Ваша реакция свидетельствует об обратном: вы себя стыдитесь. Я разочарован. Все это глупости, Поттер, и думаю, мисс Грейнджер пыталась донести до вас сей простой факт.

— Пыталась, — теперь я уже в самом деле улыбаюсь.

О том, что я улыбаюсь Снейпу и испытываю при этом чувство какого-то безмерного, фантастического облегчения, я подумаю потом.

Это сравнимо разве что с тем, как я открылся Гермионе и Рону — но ощущения сильнее. Значит, не только они по-прежнему считают меня нормальным.

— Что ж, Поттер, я думаю, что ответил на ваш вопрос достаточно полно. Если вы в состоянии самостоятельно дойти до Гриффиндорской башни, я вас не задерживаю, — он вновь делается хмурым и отстраненным, и я радуюсь тому, что можно вернуться к прежней манере поведения.

Хотя нет. К прежней не получится — он знал обо мне все это время. Знал, когда я приходил на отработки, знал даже раньше — когда я рассматривал его на уроках, и он перехватывал мой взгляд, и тишина взрывалась, наполненная звоном — как от скрещения двух мечей.

А давно она, кстати, не звенит?

Я хочу побыть один. Я должен подумать… Но что бы ни придумалось в итоге, уже сейчас ясно, что наши отношения изменились. Даже если это произошло только с моей стороны.

Я думал, что у него есть карта, и удивлялся, почему он меня не выдал. Карты у него не было.

Зато он мог широко обнародовать мою, как он выразился, инакость — эффект был бы куда круче — и промолчал.

Знал — и ничего не сделал.

Я получил ответ на вопрос — его место немедленно занял точно такой же.

Я поднимаюсь, проверяя, не кружится ли голова; всё в порядке, и я осведомляюсь как можно безучастнее:

— Сэр, а когда вы вновь займетесь со мной окклюменцией?

— Во вторник, — отвечает Снейп, мельком глянув в ежедневник на краю стола, — если вы успеете восстановиться.

— Я успею.

— Отлично. Значит, в шесть вечера. Идите.

На пороге меня останавливает его голос:

— Поттер, у вас скоро экзамены. Вы все же студент — экономьте силы. И не забудьте смазать на ночь ваш шрам.

В груди как-то странно теплеет, я киваю и закрываю за собой дверь. И только пройдя несколько шагов понимаю, что улыбаюсь.

* * *

Я иду пустынным коридором и чуть пошатываюсь от усталости. Окклюменция, обморок, боль в шраме, которая напоминает о себе постоянной пульсацией — и то, что я узнал сегодня от Снейпа. Слишком много для одного вечера. Слишком много для одного часа.

Снейп знал о том, что я гей. Наверное, если бы я не вывел его на эту тему, я закончил бы школу со счастливой уверенностью, что никто не подозревает…

О Боже, а если Снейп не единственный? Хотя мне отчего-то кажется, что это не так. Все мои школьные неприятности так или иначе связаны с ним — ничего удивительного, если и в этом щекотливом вопросе он всех обошел.

И все же… голос, в котором я не уловил презрения и взгляд, сильно смахивающий на сочувственный, что бы он ни говорил о моей трусости и неспособности принимать себя таким как есть… Снейп не подкинул мне новую проблему тем, что узнал мою тайну.

Я останавливаюсь посреди коридора и смотрю на стену. Если бы я так посмотрел на Полную Даму, она решила бы, что на ее картине выцвели краски.

Снейп не создал мне проблему… похоже, он наполовину решил ее.

Я уже ускоряю шаг, желая как можно скорее выбраться из замка и уйти на берег озера, когда мне на плечо с размаху падает рука. Я вздрагиваю и резко оборачиваюсь, рефлекторным движением выхватывая палочку. Секундой позже я выдыхаю и убираю ее обратно за пояс: передо мной стоит Финниган.

— Ты меня испугал, — говорю я, с удивлением глядя на него, — что ты тут делаешь?

Он оскаливается в подобии улыбки — ни разу не видел у него такого выражения лица — и отвечает:

— Нет, Поттер, это что ты тут делаешь? С такой замечательной регулярностью?

Я пожимаю плечами, не понимая его агрессивного тона:

— Я думаю, что это никоим образом тебя не касается. Извини, — я поворачиваюсь, чтобы продолжить путь к выходу из подземелий. Мы успеваем в гнетущем молчании дойти до лестницы, когда он хватает меня за плечи и отбрасывает к стене.

Я коротко вскрикиваю, скорее от неожиданности, чем от удара, и в первый момент даже не сопротивляюсь. Симус нависает надо мной точно так же, как я недавно нависал над Малфоем. Но если со слизеринцем мы одной комплекции и в общем равны, то Финниган крупнее и выше меня.

Он придвигает лицо вплотную и говорит, по-прежнему ухмыляясь:

— Конечно, Поттер, как я сразу не догадался! Надо было сделать выводы месяц назад! А я, кретин, думаю, чего это ты такой гордый. Завел себе нового любовника, да? Никого покрасивее выбрать не мог? Самого уродливого типа во всем Хогвартсе!

Он что — тронулся?

— Симус, ты на улице давно был? — спрашиваю я участливо.

— Что?.. — от неожиданности он на мгновение теряется.

— Я говорю, ты давно был на улице? Ты явно перегрелся, — уточняю я вопрос.

Финниган сжимает кулаки, и я замечаю, что он дрожит.

Гм, что — от ярости? В самом деле рехнулся, отвлеченно констатирует мой внутренний голос.

— Не надо, Поттер, я не такой дурак, — прорывает Финнигана, — я не слепой и не глухой!

— Я в курсе. И?

— Слышал я, как ты друзьям недавно жаловался: все, мол, болит, как будто тебя пытали, а не занимались с тобой… То-то Грейнджер тебя заткнула — не хотела, видать, чтоб ты ее слух разговорами о сексе осквернял!