Натюрморт с часами - Блашкович Ласло

Нови-Сад как литературная тема и как особый опыт центрально-европейского писателя не отпускает Блашковича и в романах, которые будут написаны позже. Особо хотелось бы выделить Ожерелье Мадонны, в котором исторические события, начиная со смерти Иосипа Броза Тито, включая падение Берлинской стены, до натовских бомбардировок Сербии в 1999 году и солнечного затмения в августе того же года, постоянно проходят проверку в столкновении с поп-культурными элементами современного мира и постмодернистским романсом-повествованием, затем современный роман-хронику Турнир горбунов (2007), в котором автор практически день за днем фиксирует пульс и события в жизни конкретного города, а также плутовской роман Посмертная маска (2012), или историю, написанную потрясающим языком и с поэтической мощью в романе Считалка. И Посмертная маска, и Считалка демонстрируют широчайший тематический и культурно-географический диапазон. От Нови-Сада, как исходного пункта, который постоянно покидает и в который неизменно возвращается герой Посмертной маски, путешествуя по Германии, Австрии, Словении, Греции или Америке, как современный пилигрим, в сценах и событиях, в опыте и открытиях пытаясь распознать и пересказать самые возбуждающие искушения современного мира и собственной жизни. Считалка покрывает расстояния от Нови-Сада до Тихоокеанского побережья, от мелких повседневных неприятностей до вызовов истории.

Когда в финале романа Натюрморт с часами мы читаем монолог во славу города, то видим, как Блашкович из одного конкретного и узнаваемого городского топоса создает то, что в литературе самое трудное и самое важное — он создает впечатляющий литературный символ. Но читатель замечает, как этот город со своей историей и запоминающимися героями непосредственно касается его.

В этом романе автор решается на символизацию действительности и истории, при этом сам процесс символизации протекает преимущественно в зоне языкового эксперимента.

Роман Ласло Блашковича задает новую планку и тем самым заново осваивает языковой горизонт современного сербского романа. В этом романе мы встречаемся с богатым образным языком, это поэтическая проза, но, тем не менее, в его образном строе остается место для конкретного времени и пространства, где творит художник и где он погибает, — и остается время и пространство, в котором рассказчик восстанавливает детали портрета художника в истории.

В самом начале романа есть эпизод, где его герой, намереваясь постучать в дверь дома, сворачивает газету в информационную дубинку. Писателя всегда легче узнать по детали, чем по общему описанию. Для писателей, подобных Ласло Блашковичу это справедливо вдвойне.

Гойко Божович

Белград, декабрь 2019 г.