Внутри и вне помойного ведра. Практикум по гештальттерапии - Фредерик Саломон Перлз

а) Это организменная концепция. Ты принимаешь, проглатываешь нечто на самом деле или в воображении.

б) Абсолютная интроекция. Ты принимаешь целую личность. Призрак. Ты не можешь проглотить эту личность на самом деле. Это должно быть сделано в воображении. Это — стадия грудного ребенка, заглатывателя.

в) Частичная интроекция. Ты принимаешь часть личности: манеры, метафоры, характерные особенности. Это происходит в стадии кусания, когда используют передние зубы.

г) Копирование. Это не интроекция, но обучение имитации.

д) Деструкция, задача коренных зубов. Фрейд рассматривает ее как окончательную стадию. Путем деструктирования умственной или реальной пищи, мы ассимилируем ее, делаем ее своей, делаем ее частью процесса роста.

е) Мы не интроецируем объект любви. Мы принимаем личность, которая управляет. Она часто является объектом ненависти.

ж) Вернемся к дискуссии об Эго. Здоровое Эго — это не конгломерат интроекции, но символ идентификации.

з) Агрессия не является мистической энергией, происходящей от инстинкта смерти. Агрессия — это биологическая энергия, необходимая для кусания, жевания и ассимиляции чужеродной субстанции.

176

и) Работа по требованию, как считал Фрейд, эквивалентна жеванию.

к) Агрессия может сублимироваться в борьбе и в войнах.

л), м), н), о) Заполняются творческим читателем.

Я действительно обеспокоен. Я пишу предложения на бумаге, отдаю их печатать, ксерокопировать, редактировать. И все это время даже не знаю, для кого говорю.

Я боюсь получить обратную связь.

Когда я "думаю", я еще и фантазирую. Я говорю кому-то и не знаю кому. Я действительно не слышу себя, когда думаю, исключая стихи.

Иногда я ощущаю другого. Когда расщепляю себя на удачника и неудачника, я чувствую некоторое общение. Когда я исполняю роль лектора, я демонстрирую свои теории, я обращаюсь к группе. Когда я нападаю на кого-то, будь то Фрейд или прусский лейтенант, я беру читателя в очевидцы своей храбрости или порочности. В этих случаях я не один.

Когда я пишу эти предложения, я один и…

Только сейчас меня осенило. Я диктовал эти предложения для себя, ведь я являюсь тем, кто записывает, кто просматривает грамматику и разбирает слова по буквам.

Я могу представить цели и другие оправдания, писать книгу, показывать себя. Пока еще я одинок и покинут.

Где ты? Кто ты, с кем я хочу говорить? Нет ответа.

Я не могу и остановиться. Я не могу позволить уйти от мысли о том, что я делаю нечто важное для тебя и себя.

Если бы кто-то был бы здесь, было бы ему интересно? Я привык компульсивно хвастаться, чтобы подействовать на людей своим великолепием. Сейчас это бывает реже. А когда я невежлив и груб, я тоже хочу подействовать своей невежливостью и грубостью.

Мне больше хотелось бы прикасаться и целовать, а не болтать. Я играю в игру правдивого признания? Ох, уж эти глупые вопросы!

Дурак, кто ждет ответа.

Я люблю своим голосом. И я нахожу свой ритм звучания.

Вчера я должен был выдавать замуж невесту. Бен женится. Петер и Мария хотят, чтобы я был крестным отцом их детей. Что произошло с моим образом "бездельника"?

Церемония происходит в соседнем плавательном бассейне. Сегодня один из великолепнейших дней Биг Сура. Солнце чуть греет. Каждый одевается в лучшую воскресную одежду. Я одет в расшитую русскую рубашку, подарок Дженифера Джонса. Спуск вниз по густым плотным газонам напоминает мне проход через мини-болото. Каждый шаг тяжел. Храбрая Мария. У нее большой срок беременности, но она высоко держит подбородок, проходя через дюжину фотографов.

Это первая моя роль такого рода. Я колеблюсь между неодобрением церемонии, шаблонно выполненной (я полагаю, атеистическим священником), взывающим к имени Господа, как к пустой вечности, и сочувствием Бену, который пытается справиться с эмоциями во время произнесения клятвы. По-видимому, он действительно верит в свои обязательства.

Священник прост, с достаточно хорошим чувством юмора. Простота церемонии, несмотря на ритуальную точность, придает нам чувство реальности. Пару месяцев назад Эд Маупин женился с такой же искренностью. Алан Уотс выполнил церемонию, насыщенную "дзен", — и, я имею в виду, исполнил. Он незаметно показал представление, которое явилось чем-то средним между величественностью и нелепостью. Это факсимиле с подделкой и импровизированными поддержками. Молодожены, по-видимому, имеют поддержку, но не имеют центрального основания.

Я люблю Алана и его искренность, которая украшает его призвание, будучи и забавной. Редко кто-нибудь говорит так элегантно и благородно о невербальном. Люди всех возрастов с возрастающими стремлениями к освобождению, без ума от его мудрости. У него щегольской вкус. В Древнем Риме он принадлежал бы к высшей элите.

Дорогой Алан, когда-нибудь ты поверишь в свое учение. Мудрость твоего интеллекта войдет в сердце, и ты будешь мудрецом, но сейчас ты играешь его. Ты будешь здесь не для славы Алана, но для славы Ничто.

Бен — один из основателей второй постоянной программы Изалена. К тому же он — спаситель Изалена, хотя некоторое сходство с Христом является чисто случайным.

Когда Изален проходил через кризис, и казалось, приходил в упадок, он взял в руки управление и назначил нужных людей на соответствующие места.

Первая программа была скорее предопределена к неудаче. Директором программы была Вирджиния Сатир. Она не соответствовала этой роли. Она не была "нужным человеком на своем месте", который является основой для любого правильного здорового функционирования общества или взаимодействия людей.

Вирджиния, я люблю тебя и безгранично восхищаюсь тобой. Во многих отношениях ты неподражаема. Неотдыхающая цыганка. Жадная до успеха и познания. Не желающая останавливаться на посредственности. Ты — большая женщина с большим сердцем. Страстно желающая учиться. Твое наиболее ценное качество — ты умеешь научить людей слушать. Ты страдаешь, как и я, от интеллектуальной систематичности, но то, что ты думаешь, и то, что ты делаешь — не совпадает. Слишком много объяснительности.

Ты направила свою жажду знаний на понимание семьи, и, соответственно, боишься иметь семью сама. Твои мечты успокоиться остаются мечтами. Ты хотела дом больше, чем мой в Изалене. Нереализованные мечты. Ты хотела быть директором программы Изалена. Другая прогоревшая мечта.

Я допускаю, что в целом весь год изаленского безделья принес бедный урожай. В основном, эскаписты желающие уйти от действительности. Они пришли как чужаки и остались чужаками. Они полагали, что персонал ждет их и ожидали стать "направляемыми". Не знаю, сможет ли кто-нибудь еще сделать это лучше, но они определенно почувствовали себя заброшенными, когда после двух недель интенсивной терапии ты оставила их.

Одним из "сеятелей" этого "урожая" был Бад, который некоторое время был руководителем. Штат, и особенно Селиг, не приняли его. Они видели в его руководстве больше требования, силы и контроля, чем вовлеченность. Когда он ушел из-за развала хозяйства,