Четвертая Беты - Гоар Маркосян-Каспер

— Это ты, Поэт? — проговорил он наконец. — Ты жив? А мы думали… — он вздохнул, потом спохватился. — Маран? Маран в городе.

— Где именно?

— В Малом дворце Расти, том, что на левом крыле площади. А ты совсем здоров? Говорили, что ты очень тяжело ранен, что даже если выживешь… — старик замялся.

— Останусь калекой? — закончил за него Поэт. — Да нет, все в порядке. Спасибо за заботу. Ну что, Дан, пошли в город?

Когда шоссе нырнуло в промежуток между зданиями, превратившись тем самым в улицу, Поэт остановился.

— Что случилось?

— Ничего. Думаю, не зайти ли сначала к Дору.

— Как хочешь.

Дан вспомнил, как перед отлетом обсуждали варианты, Ника предложила не появляться у Марана сразу, а переждать, понаблюдать… «В конце концов, неизвестно, как все сложилось или складывается в борьбе за власть. Вы можете оказаться лишними». Поэт пренебрежительно пожал плечами, а Тигран заметил: «В словах Ники есть определенный резон, однако Дана, я совершенно уверен, это не касается… — он жестом остановил возмущенную Нику, — твои чувства, Вероника, делают тебе честь, но ты заблуждаешься, полагая, что я готов сунуть твоего Дана в пасть волку потому лишь, что мне важен выход на Марана… он мне важен, не спорю, но это не имеет значения. А имеет значение то, что по моему глубокому убеждению Дана Маран не тронет в любом случае. Во-первых, Дан для него не опасен с точки зрения борьбы за власть, во-вторых… прости меня, Дан, но боюсь, что твои личные достоинства не единственное, что заставило Марана с тобой сблизиться, дело, я думаю, прежде всего в том, что он тебя, а точнее, вас, расшифровал. Почти с самого начала. Так что…» «Полагаете, Дан нужен Марану? — спросила Ника холодно. — Для чего же?» «Для чего — утверждать не берусь, тут возможен десяток версий вплоть до простейшего предположения, что подобный контакт всего лишь льстит его самолюбию. Во всяком случае, если Маран оказался настолько умен, чтобы разгадать вас, на то, чтобы не трогать Дана, ума у него безусловно хватит. Вот Поэт — дело другое, ему стоит остеречься…» Тогда Поэт презрительно отмахнулся, но сейчас… Уж не вспомнил ли он то же, что Дан?

— Куда пойдем? — спросил Дан осторожно. — К Дору?

— Нет. — Поэт упрямо тряхнул головой и зашагал дальше.

Светало. Медленно, мучительно, как всегда на Торене.

Лампочки на улицах уже погасли, и серое малокровное утро скупо высветило развалины площади. Остатки фонтана из ее центра убрали, теперь площадь просматривалась на всю длину овала. Руины Большого дворца Расти были огорожены подобием деревянной решетки, на которой белел крупный квадратный лист. Это был первый плакат, который Дан с Поэтом увидели в городе, они переглянулись и двинулись через площадь.

Гравюра, приклеенная в верхнем углу плаката, изображала дворец во всем его былом великолепии, ниже красовалась начертанная печатными буквами надпись от руки: «Жители Бакны! Два века площадь Расти была лицом нашего города. Мы потеряли это лицо. Честь бакнийца требует воссоздания площади. Архитекторы и художники, стекольщики и чеканщики, мастера всех ремесел и просто все истинные бакны! Мы работаем здесь каждый выходной. Присоединяйтесь к нам. Цех каменщиков».

Они снова переглянулись, Дан увидел на глазах Поэта слезы и смущенно отвел взгляд.

— Который Малый дворец? — спросил он нарочито безразлично.

— Мы его прошли. Вон тот.

Решетки были распахнуты. Дан успел бросить только короткий взгляд на чугунную паутину, в сложном рисунке которой многослойно переплетались отягощенные гроздями плодов ветви, особо рассматривать было некогда, Поэт уже прошел небольшую галерею с арочным входом и открыл резную деревянную дверь в ее дальнем конце. За дверью никого не оказалось. Абсолютно беспрепятственно они пересекли просторный холл, поднялись по широкой пологой лестнице на второй этаж и ступили на выложенную мозаичным паркетом полукруглую площадку, от которой лучами разбегались коридоры. Их было семь, и в каждый выходило не менее десятка дверей без каких-либо надписей или табличек.

— Пополам? — предложил Дан. — Ты обойди те коридоры, что справа, а я — что слева. Встретимся в среднем. Или вернее, начнем со среднего.

Поэт весело прищурился, после плаката на площади настроение его резко поднялось.

— Может, отложим экскурсию на более подходящее время? Пойдем сначала к Марану.

— Я и говорю. Сперва ведь надо его найти.

— Для этого не обязательно осматривать весь дворец. Сейчас мы его вычислим. Не так уж это сложно. Ты когда-нибудь был в этом дворце?

— Может, и был, — сказал Дан, пытаясь сообразить, не здесь ли они ночевали с Никой в первую ночь своего пребывания в Бакне… нет, кажется, в другом здании, напротив… Или все же?.. — Но если ты думаешь, что я по нему разгуливал…

— Видишь ли, этот дворец полукруглый. И все комнаты в нем, кроме тех, что выходят на площадь и на внешнюю сторону полукруга, без окон… вернее, в них есть окна, но они в потолке. Во всем, что строил Расти, скрыта символика. Этот дворец принадлежал императорской фамилии, а знаешь, какое имя носил императорский род на древнем языке? Встающие с рассветом. Впрочем, речь не об этом.

— А о чем?

— О том, что Маран в комнате без окна… и без подоконника — это нонсенс.

Дан сразу представил себе Марана, сидящего в своей любимой позе на подоконнике, и улыбнулся.

— Вот. А еще мы знаем о нем… что? Какой вид из окна он предпочитает?

Этого Дан не знал, но попытался вспомнить кабинет Марана в Крепости. Окно его выходило… ну конечно, в сторону гор.

— Горы?

— Точно. В какой стороне у нас горы? — Поэт осмотрелся, решительно направился в один из коридоров, дошел до конца, толкнул последнюю дверь, заглянул в комнату и, улыбаясь, приложил палец к губам.

— Что там? — спросил Дан нетерпеливо.

Вместо ответа Поэт посторонился, и Дан, в свою очередь, просунул голову в полуотворенную дверь. В небольшом помещении с широким, чуть выгнутым окном слева и еще одной дверью напротив на обычном диване-сороконожке у правой стены спал, вытянувшись во весь свой немалый для бакна рост, Мит, а слева, сидя в кресле и уткнувшись затылком в оконное стекло, дремал не кто иной, как Санта.

Поэт отстранил Дана, вошел в комнату, постоял, ожидая, не последует ли какой-то реакции, не дождался и громко сказал:

— Молодцы, ребята! Хорошо охраняете. Так держать!

При первом звуке его голоса Санта вскочил, как ужаленный.

— Кто тут?!. — его крик окончательно разбудил зашевелившегося Мита, тот сел и уставился на вошедших.

— Поэт?! И ты, Дан? Откуда вы взялись?