Волк. Юность. - Виктория Гетто

Я указываю на накрытый изысканными разносолами стол:

— Угощайтесь, досы. Мне надо немного подумать. Только не смущайтесь, если я стану задавать вам вопросы, которые вызовут не слишком приятные воспоминания.

— Если вы об отце, то… Мы готовы поклясться, что ни словом, ни делом никогда не попрекнём вас содеянным.

Я смотрю на неё вопросительным взглядом, и слегка покраснев, младшая выдаёт:

— Я — Иолика.

…Это та, у которой ожоги на руках. Значит сестру, которую били палками, зовут Юмика…

… — Вы решили обратиться ко мне, потому что надеялись, что я не забыл вас, Лиэй?

Женщина заливается краской стыда, потом еле слышно отвечает:

— Ваш рисунок… Атти… Он словно вырезан навеки в моей памяти, и когда мне уже не хочется жить, я просто представляю себя в том платье на берегу озера…

Теперь моя очередь отвернуться к окну:

— Значит, ваши чувства ко мне не изменились. В отличие от моих.

Бывшая маркиза вскидывает на меня глаза, но встречается с моим равнодушно-сочувствующим взглядом, и только сейчас замечает тонкую цепочку брачного ожерелья, её губы кривятся, удерживаясь от рыданий, и она с трудом произносит:

— Вы… Женились?..

Киваю в знак согласия. Короткая пауза:

— И… Кто она? Из какой семьи? Я знаю её?

Машу рукой в знак отрицания:

— Нет. Вы не можете её знать, доса, потому что она не из Фиори. Моя жена — всего лишь простая сирота…

…А что не так? Ооли — единственный представитель своего вида на этой планете, и ей никогда не вернуться домой. Так что здесь я ни единым словом не лгу.

— Сирота?!

Это Юмика. Снова киваю и повторяю:

— Да, девушки. Она — сирота. У неё нет ни приданого, ни богатых угодий и земель. Ничего. Можно считать её нищенкой. Более того — моя жена…

Неожиданно даже для самого себя, это слово — 'жена', я произношу с такой затаённой нежностью и любовью, что Лиэй вскидывает голову, словно не веря услышанному, но тут я заканчиваю фразу:

— …Моя супруга — простолюдинка. Самая обычная девушка из народа. Впрочем, нет. Не обычная. Она единственная во всём мире, и другой такой нет!

Бывшая маркиза даже отступает на шаг назад, её голова опускается, а плечи безнадёжно обвисают:

— Девочки… Нам не на что больше надеяться. Мы уходим. Простите за назойливость, граф дель Парда. Я просто глупая мечтательница…

И выглядит она так… Жалко… И ничтожно… Всё верно. Она ведь просительница. А я — не соизволил снизойти. Вот взял, и не соизволил. И даже успел жениться. На другой, пока она лелеяла пустые мечты. Девчонки поднимаются из — за стола, близняшки тоже потеряли всякую надежду. Уже умерли, если можно так выразиться. То есть, с виду живые, дышат, разговаривают, двигаются. Но внутри нет той искры жизни, которая делает нас людьми. Живыми, настоящими людьми. Стоп! Я что — такая вот окончательная тварь?! Сначала вынудил одну девочку отравиться, потом убил отца этих несчастных и лишил их всего, следом изнасиловал невинную девушку, правда, потом признал её законной женой… Не оправдывайся хотя бы перед самим собой, Атти! Ты же знаешь, что совесть — не обмануть! Мой голос звучит хрипло, словно что — то мешает говорить, и я с удивлением слышу его как бы со стороны:

— Если я увезу ваших сестёр, доса дель Раахи, ваш супруг не станет поднимать шума?

Она вздрагивает, потом отвечает:

— Не думаю. Юмику и Иолику постоянно обзывают нахлебницами и дармоедками. Так что если они исчезнут, то вряд ли кто будет волноваться.

Качаю головой в сомнении:

— Фиорийки ценятся в известных заведениях Империи. Не думаю, что старшая супруга графа упустит шанс заработать на ваших сёстрах пару-тройку золотых, продав их в публичный дом.

Лиэй вскидывается и запальчиво выдаёт:

— Откуда вы знаете, что их хотят продать?!

— Значит, вот оно что? А ведь я просил вас, Лиэй рассказать всё честно и без утайки…

Молодая женщина вздрагивает — проболталась! Теперь я могу требовать от неё всё, что вздумается, и даже её саму. И сестёр. Впрочем, чтобы избежать того ужаса который их ожидает. Одно дело — лечь под одного мужчину, тем более — соотечественника. К тому же, не урода и достаочно могучего и богатого лорда. Другое — ублажать каждый день по десятку желтолицых уродов. Дамы испуганы. Очень сильно испуганы. Я был их единственной надеждой избежать такой участи, а в результате.

— Я никому не могу доверить столь деликатное дело, как доставить ваших сестёр в Фиори. Мои солдаты не имеют права отлучаться из армии. А посылать девушек с купцами — нет гарантии, что ваш супруг или старшая жена не потребует от посланцев отдать им сестёр. Может случиться и куда более худший вариант — их объявят беглыми рабынями…

— Но что нам делать?..

Глаза сестёр наливаются слезами — выхода у них нет. Мат, как говорят в шахматах, здесь, кстати, неизвестных.

— Лучше мы покончим с собой!

Восклицает Юмика. Иолика согласно кивает.

— К чему принимать столь скоропалительное решение? Я же не сказал, что ситуация безнадёжна. Или вы услышали из моих губ слово 'нет'?

Их глаза снова загораются надеждой:

— Наша армия идёт брать Кыхт. Так распорядился император. После взятия города мы, солдаты Фиори, исполняющие здесь Вассальный Договор, свободны, и можем спокойно вернуться на Родину. Если бы вы могли дождаться меня, то никаких проблем бы не было. Спокойно вернулись бы с обозом. Но его то как раз, времени, и нет. Ведь так?

Сёстры, все трое, дружно кивают в знак согласия.

— Тогда… Лиэй, может, вам будет больно это услышать, но пусть мои чувства к вам и угасли, тем не менее, сострадание не чуждо даже Волку Парда. Мне жаль, что по моей вине, пусть и невольной, на вашу семью обрушились столь тяжкие несчастья, и к тому же я… Возненавидел Рёко. Упустить случай в очередной раз насолить империи я не хочу.

Ухмыляюсь:

— Девочки — я зачисляю вас в отряд графа Парда. На военную службу. И вы принесёте мен вассальную клятву. Только на таких условиях. Согласны?

— Солдатами?! Мы? Досы?

Рты всех сестёр дель Тумиан приоткрываются от удивления. Киваю в ответ:

— Да. Если рыцарь приносит вассальную клятву, если барон клянётся быть верным подданным тому, кто выше его по статусу, то я не вижу препятствий к тому, чтобы вы обе, маркизы дель Тумиан, принесли клятву вассалов графу дель Парда и поклялись служить верно, служить честно, служить достойно…

…Я цитирую знакомые каждому благородному человеку с детства слова Высшей Клятвы Фиори, и личики девочек-подростков становятся строгими и собранными. Но тут вновь вмешивается Лиэй:

— Но они же не воины! Не умеют держать меч! Не знают, что такое доспехи! И — война! А если их убьют?!