Волк. Юность. - Виктория Гетто

…Чем дальше мы двигаемся по империи Рёко, тем больше порядка в нашем бестолковом поначалу караване. Если вначале постоянно вспыхивали ссоры и стычки между отрядами, то к середине пути всё более-менее утряслось, и теперь наше движение стало более спокойным и ровным. Люди уже привычно занимают свои места в строю, который каждый день меняется, потому что никому не хочется постоянно глотать пыль от впереди идущих. Постоянно первыми движутся лишь, пожалуй, конники герцога, да небольшой отряд принцессы Льян, оказывается, так зовут эту взбаламошную соплячку. Мне даже жалко её слуг и служанок, над которыми та постоянно издевается. Единственный человек, которого она боится — я. Мелочь, а приятно. Значит, образ грубияна и хама, которому плевать на все условности, работает. Красота! Рабы, прихваченные в последнем завоёванном нами городе Сырхе, гонят наше мясо, на привалах и ночлегах работают кузнецы и другие мастера, отдыхая днём. Ведь дел у них не мало. Корпус велик. Лекари отдыхают. Иногда я ловлю задумчивый взгляд старого Долма, перехватываю радостную улыбку Шурики, когда проезжаю мимо подаренного нами воза. Гуль прячется в глубине, почти не показываясь на людях. Она знает, что ей предстоит, и боится этого. Как удалось выяснить — она вдова. Во время захвата самого первого города, название которого я так и не смог произнести. То ли Гррхыт, то ли Ппрргыт. Рёсцы убили у неё мужа и сына, а саму её зверски изнасиловали. Мы буквально сорвали с неё очередного страждущего желтокожего, а саму потом Долма несколько дней выхаживал, прежде чем она смогла подняться, а потом начать ходить. Причём ей повезло. Остальным изнасилованным женщинам потом вспарывают животы, потому что тушурские женщины недостойны вынашивать детей от избранной расы… Вообще. Чем дальше, тем больше я задумываюсь над тем, достойно ли Рёко существовать дальше. Большей ненависти к окружающим, чем у них, я пока не встречал. Впрочем, я нигде и не был, собственно говоря. Хотя стран на материке не мало. И не все из них мне знакомы. Сьере Ушур, мой торговый компаньон, знает о них куда больше, чем я. Но ведь он купец, и ему просто положено. Иначе как торговать, если не известен спрос? Так легко прогореть. В смысле — разориться. Надо будет поспрашивать его потом…

…Мы останавливаемся на отдых в большом городе на границе Южного Рёко. По времени нас никто не лимитирует, задача нам поставлена. Оплата за неё тоже известна. И если мы не особо спешим и останавливаемся на три дня для того, чтобы наши лошади и тягловые быки отдохнули — значит, это просто необходимо. В конце концов, животным достаётся больше, чем людям, а новых у нас пока на замену нет. Следовательно, надо беречь тех, что имеются. И потому после короткого совещания единогласно было решено стать на длительный отдых перед стенами Сяся. Населения насчитывается порядка пятидесяти тысяч, плюс гарнизон. В самом городе куча торговых факторий, потому что пути из города ведут не только в Тушур, но и в другие государства планеты. Но самое главное — в городе имеется представительство сьере Ушура, в котором я могу нормально отдохнуть, ну и кое-чем разжиться. В конце концов — я же равноправный партнёр сьере, и такой же купец высшей гильдии Фиори…

…Очень приятный сюрприз — меня ждут вести из дома. Естественно, что не письма, к моему величайшему сожалению, но простые, обычные житейские новости из Парда тоже приятная вещь. Запущены две новые мануфактуры, и, ещё, основан ботанический парк. Услышав такое, я чешу в затылке — весточка от саури. Эта раса специализируется на биологическом оружии… Что задумала моя супруга? Строительство нового дворца идёт полным ходом. Это я понял после того, как приказчики пожаловались на то, что доса Аруанн категорически отказывается увеличивать поставки кирпича, при том, что спрос на него, и на керамическую черепицу растёт не по дням, а по часам. Вроде бы ведутся работы по расширению русла реки Парда и строительство новых каналов. Ещё — сведения о том, что почти пять сотен сервов строят новую дорогу. Причём, не простую, а ровную. Без подъёмов и спусков… Неужели саури удалось довести до ума паровой двигатель?! Вот же… Как то не очень себя чувствую при мысли о том, что девушка, даже не смотря на то, что произошло между нами, искренне старается сейчас там, в замке и графстве, сделать всё возможное и невозможное, чтобы мы смогли выжить и победить. А я собираюсь отдать её на опыты нашим коновалам-учёным, чтобы они сначала подвергли её самым разным экспериментам, а потом… Стоп, Атти. Не гони коней. Подожди. Сначала нужно вернуться, потом посмотреть, что наворотила Ооли без тебя, и тогда уже решать. В любом случае, пока своими глазами не увидишь и не пощупаешь — не принимай скороспелых решений. Убедись, что всё действительно так, как ты думаешь, а потом уже делай… Эти мысли успокаивают, хотя где — то в глубине моей души уже зреет решение оставить саури у себя. И — даже если ценой этому будет ссылка навсегда на этой отсталой планете… Всё — таки она… Светлые, пепельного оттенка длинные прямые волосы, собранные на затылке в длинный распущенный хвост, почти касающийся узких круглых пяточек… Не очень длинные, заострённые аккуратные ушки, две длинные прядки волос, выпущенные с висков, большие, просто огромные глаза, из — за чего они кажутся слегка косыми. Идеально прямой тонкий носик с изящным вырезом маленьких ноздрей, красивые губы, сладкие и вкусные одновременно, едва заметная родинка слева на щеке… Удивительно живое личико, на котором отражаются все эмоции, красивые щёчки, с бархатной на ощупь нежной кожей, тонкая талия, которую можно обнять двумя ладонями. Естественно, моими. Безупречной формы небольшая грудь, такая манящая и упругая. И одновременно мягкая… Длинные красивые ноги, такие… Идеальные… Маленькая ступня с крохотными пальчиками… Мысли о ней наполняют меня нежностью и теплом. Ещё ни разу я не чувствовал себя таким… Неужели она права? И я влюбился в Ооли? В маленькую, красивую до невозможности саури, самку другого вида? Но вот же оно… Не заметил, как в моих пальцах оказался карандаш и лист бумаги. Быстрые аккуратные штрихи ложатся на идеально ровную поверхность белоснежного листа, и превращаются в мою супругу. Я рисую её такой, какой увидел утром в ту ночь… Забившуюся в угол, истерзанную, но чувственную до невыносимости, прикрывшуюся моим чёрным плащом… Ненавидящую, и одноврменно манящую меня взглядом. Потому что если слова могут солгать, то глаза, особенно у Ооли — никогда… Закончив, долго любуюсь картинкой. Потом… Бросаю в камин. Рисунок вспыхивает, бумага скручивается и мгновенно превращается в пепел, который я тут же разламываю кочергой. Языки пламени подхватывают серые крошечные кусочки и уносят в трубу…