Дети смотрителей слонов - Питер Хёг

Эспланада — чрезвычайно аристократическая улица, и, несомненно, она должна быть излюбленным местом экскурсионных прогулок Общества по украшению столицы. Не сомневаюсь, что взгляд членов общества во время этих прогулок задержится на здании, которое находится на другой стороне улицы позади нас, потому что оно — образец того блестящего аристократизма, при виде которого даже мы, выросшие в доме священника, начинаем чувствовать себя героями сказки про маленькую девочку со спичками[20] — и это при том, что мы сидим в «мерседесе».

На улицу выходит стеклянная дверь, шириной с ворота каретного сарая, рядом с дверью висит мраморная табличка, она-то и привлекла наше с Тильте внимание. На дощечке выбита надпись «Судоходная компания Беллерад».

Тут мы с Тильте начинаем действовать как два пловца синхронного плавания, это трудно объяснить, могу лишь сказать, что в основе наших действий лежит ощущение сопричастности высшей цели и солидный опыт, помогавший нам проникать в самые недоступные места с целью продажи лотерейных билетов в поддержку футбольного клуба Финё.

— Отъезжай на три метра назад, — говорит Тильте Хансу. — Потом выйди из машины и открой дверь нам с Питером. Когда мы выйдем, отдашь нам честь. А потом откроешь перед нами входную дверь.

Как я уже говорил, нет сомнений в том, что Ханс прошёл стадию бурного развития. Но всему есть пределы — в своём развитии он ещё не дошёл до той стадии, когда ему может прийти в голову перечить Тильте. Так что он даёт задний ход, выходит, открывает дверь и отдаёт честь. После чего распахивает перед нами стеклянную дверь.

Мы входим в большую приёмную. За столом сидит немолодая женщина лет тридцати с лишним, похожая на известных в великих религиях персонажей, которые охраняют что-то ценное, вооружившись ножом гурков или огненным мечом.

Но сейчас она сама любезность, и всё это из-за «мерседеса», и из-за того, что Ханс стоит по стойке смирно, отдавая честь, и ещё из-за занавесок Калле Клоака — одежд Высшей веданты.

В ситуациях, как эта, у нас с Тильте обычно бывает разделение обязанностей. Я пробиваюсь сквозь защиту, а Тильте следует за мной и «подбирает мяч».

Я оглядываюсь по сторонам в поисках вдохновения. На стенах висят фотографии судов компании. Сразу бросается в глаза, что это не швертботы класса «оптимист», а контейнеровозы и супертанкеры по сто тысяч брутто-регистровых тонн и выше. Потом я обращаю внимание на названия судов. Среди них числятся, к примеру, такие: «Тётушка Лаландия Беллерад», «Двоюродный дядя Гэуэрн», «Дядя Маклер Беллерад».

Из всего этого я делаю два вывода: суда компании Беллерад не возят кокосовые орехи и не катают туристов по речке Гудено. Они перевозят мазут и разнообразные тяжёлые грузы в Персидский залив и обратно. А Беллерад — это человек, гордящийся своей семьёй и привязанный к ней.

Я склоняюсь к стражу порога.

— Мы из посольства Саудовской Аравии, — сообщаю я. — Со мной здесь принцесса Тильте Азиз. Мы приехали, чтобы сообщить Беллераду, что он стал кавалером ордена короля Абдул Азиза.

Рядом с женщиной трое мужчин. Они стоят к нам спиной, изучая висящую на стене карту мира. После моих слов они медленно поворачиваются к нам с Тильте.

Двое из мужчин лысые и коренастые, и вид у них такой, что на мгновение мне приходит в голову мысль: может быть, всё-таки нам не следовало повиноваться снизошедшему свыше сигналу, и лучше было бы остаться в машине?

В первую очередь мы обращаем внимание на человека, стоящего в центре, между двумя другими. Ясно, что это судовладелец Беллерад собственной персоной, и если вы спросите меня, откуда я это знаю, то у меня на это есть один ответ: если бы вы однажды оказались перед Ганнибалом, или Анафлабией Бордерруд, или Наполеоном, то есть перед великими творцами истории, то вы бы тоже не сомневались.

Хорошо, что у нас есть преимущество нападающей стороны. Беллерад, двое лысых и женщина с огненным мечом временно теряют дар речи. Так что у нас с Тильте возникает возможность составить себе первый, ничем не замутнённый психологический портрет судовладельца.

Мы обращаем внимание на три факта. Во-первых, Беллерад похож на большинство из нас — он начинает чувствовать внутреннюю дрожь, услышав, что его ни с того ни с сего собираются наградить орденом, которым он сможет похвастаться перед тётушкой Лаландией, двоюродным дядей Гэуэрном и дядюшкой Маклером.

Во-вторых, это человек, которого жизнь научила, что когда один человек делает подарок другому, то он всегда прекрасно понимает, что взамен может получить солидный бонус, так что теперь Беллерад думает: а какие такие слова написаны мелким шрифтом на обороте ордена?

И третье, что нам с Тильте становится ясно с первого же взгляда на этого человека, — это то, что Беллераду есть что скрывать. Причём это не обычные medium size[21] тайны, которые есть у каждого из нас, — Беллерад заключает в себе большую и злобную тайну. У нас с Тильте возникает ощущение, что мы стоим перед одним из старых слонов-самцов, которого изгнали из стада за плохое поведение и который теперь делает хорошую мину при плохой игре, но ждёт подходящего случая взять реванш.

— Орден будет вручён вам на Великом Синоде, — говорю я. — Лично королём. И принцессой.

Мы с Тильте пятимся к стеклянной двери. Беллерад и его банда не их тех, к кому хочется поворачиваться спиной. Ханс распахивает стеклянную дверь, открывает дверцу автомобиля, отдаёт честь, садится за руль, и мы отъезжаем.

Один раз я оглядываюсь. Вся четвёрка вышла на тротуар и смотрит нам вслед.

Мы едем дальше — мимо офисных зданий и экскурсионных объектов Общества по украшению столицы. Тильте машет рукой, машина поворачивает налево. Мы пребываем в молчаливой задумчивости, мы очень надеемся, что Беллераду не стало известно, как мама с папой незаконно получили доступ к его частной корреспонденции — ведь он совсем не похож на человека, который может смириться с тем, что кто-то читает его личные письма, скорее, у него в прихожей на полке лежит базука как раз для такого случая.

Мы проезжаем мимо здания, которое когда-то давно было пакгаузом, но теперь его заботливо отреставрировали за двести миллионов, и оно превратилось в объект, который положено рассматривать только со стороны и на расстоянии, если только вы не сорвали большой куш в лотерее «Спортпрогноз». Подъехав к спуску в подземный паркинг, мы останавливаемся перед решёткой с панелью и кнопками, Тильте набирает код, который ей прислали на мобильный телефон Катинки, дверь отползает, и мы оказываемся в подвале, парковочные места в котором вполне можно было бы сдавать в качестве гостиничных номеров, если только поставить тут какие-нибудь перегородки и кровати. Мы оставляем машину и поднимаемся в зеркальном, отделанном красным деревом лифте, он пулей взлетает вверх и останавливается словно пушинка, и мы оказываемся на лестничной площадке, где в мраморных вазонах цветут орхидеи. Из одного вазона Тильте достаёт ключ, и мы входим в двухкомнатную квартирку, в которой нам разрешила пожить её знакомая.

Действительно, в квартире две комнаты. Но Тильте не сказала, что площадь каждой из них сто квадратных метров. А если всё-таки станет тесновато и захочется размяться, можно выйти на террасу, длиной во всю квартиру, с видом на порт и синее море.

Мебель в квартире выглядит так, будто на каждом предмете краснодеревщик поставил свою личную подпись, к тому же сделал он это вчера, потому что всё новёхонькое, а на стенах хозяева ещё не успели развесить картины.

Сначала у меня возникает желание спросить Тильте, кому же принадлежит эта квартира, но тут нависает чёрное облако подозрения: а что если эта квартира принадлежит какому-нибудь поклоннику Тильте, а с поклонником, у которого такой вкус, всё может оказаться всерьёз. Это значит, что где-нибудь через год Тильте обручится, выйдет замуж и уедет из дома. После этого не хватает только, чтобы Баскер нашёл себе какую-нибудь милую собачку и убежал с ней, и вот я остаюсь один-одинёшенек: мама и папа пропали, у сестры и брата своя жизнь, бедного Питера Финё все бросили.

Мы усаживаемся рядом в изготовленные на заказ кресла. Ашанти вскоре тихо встаёт и идёт в дальний конец комнаты, туда, где гостиная плавно перетекает в кухню. Хотя она ничего не говорит, я понимаю, почему она ушла, она хочет оставить братьев и сестру наедине друг с другом, и этим поступком демонстрирует такую деликатность, что просто невозможно её не полюбить, хотя она, похоже, и похитила нашего старшего брата.

И тем не менее в глубине души я чувствую печаль. Никто из нас ничего не говорит, печаль разрастается, это уже не печаль, а скорбь, и постепенно становится ясно, откуда она возникает. Почему-то именно сейчас я понимаю, что мы с Тильте и Хансом не будем вместе всю жизнь. Всё началось с Ашанти и Ханса, но дело не только во влюблённостях. Внезапно осознаёшь, что в конце концов мы доживём до конца дней своих, и тогда сначала умрёт кто-то один из нас, а потом остальные.