Икона - Фредерик Форсайт

Кроме того, те, кто занимал государственные должности, должны были уйти в отставку, чтобы исключить всякую предвзятость, в то время как в частном секторе они могли оставаться во главе своих корпораций. Не все члены обладали личным богатством, но по крайней мере двое из частного сектора оценивались в миллиард долларов.

Частный сектор включал в себя опыт в торговле, промышленности, банковском деле, финансах и науке, а в общественный сектор входили управление государственными делами, дипломатия и государственная служба.

Летом 1999 года на совет собрались шестеро англичан, включая одну женщину, и тридцать четыре американца, включая пять женщин.

По характеру мировых проблем, которые они, как предполагалось, вынесут на общее обсуждение, это были люди среднего возраста и несколько старше. Мало кто имел за плечами опыт менее чем шестидесятилетней жизни, а самому старшему, очень крепкому старику, исполнился восемьдесят один год.

Цель образования совета следовало искать в словах Линкольна, что «народное правительство, состоящее из народа, правящее ради народа, не должно исчезнуть с лица земли». Он собирался в тщательно скрываемых местах один раз в год, о чём договаривались по телефону, ведя невинно звучащие разговоры. В каждом случае хозяином оказывался один из богатых членов, и никто никогда не уклонялся от этой чести. Члены совета оплачивали проезд до места встречи, после чего становились гостями хозяина.

На северо-западе штата Вайоминг протянулась долина, известная как Нора Джексона, названная так в честь первого траппера, имевшего мужество перезимовать в ней. Ограниченная с запада высокими Тетонами, а с востока грядой Грос-Вентре, долина на севере граничит с Йеллоустонским парком. К югу горы сходятся, и река Снейк прорывается белой струёй между ними в каньон.

К северу от маленького горнолыжного городка Джексон проходит шоссе номер 191 — мимо аэропорта к Моран-Джанкшн, а затем далее, к Иеллоустонскому национальному парку. Сразу за аэропортом, у деревушки Мус, от него ответвляется дорога, по которой туристы попадают к озеру Дженни.

К западу от этого шоссе, у самого подножия Тетонских гор, есть два озера: озеро Брэдди, в которое вода поступает из каньона Гарнет, и озеро Таггарт, питаемое каньоном Аваланш. К этим озёрам можно добраться только пешком. На участке между озёрами, на узкой полосе, примыкающей к отвесной стене Южного Тетона, финансист из Вашингтона по имени Сол Натансон разбил ранчо для отдыха площадью в сотню акров.

Его расположение гарантировало полное уединение владельцу и его гостям. Ранчо протянулось между двумя озёрами, позади — сплошная каменная стена. Спереди тропа, по которой ходили люди, пролегала ниже уровня ранчо, расположенного на возвышенном плато.

Седьмого сентября, согласно договорённости, первые гости прибыли в Денвер, где их встретили на личном самолёте «Грамман» Натансона и переправили через горы в аэропорт Джексона. Вдалеке от аэровокзала они пересели на вертолёт хозяина и через пять минут оказались на ранчо. Британский контингент прошёл через иммиграционную службу на Восточном побережье, и поэтому они могли миновать авиатерминал и пересесть на вертолёт вдалеке от посторонних глаз.

На ранчо имелось двадцать домиков с двумя спальнями и общей гостиной в каждом. Поскольку погода стояла тёплая и солнечная и прохладно становилось лишь после захода солнца, многие гости охотно сидели на верандах перед домиками.

Еда, весьма изысканная, подавалась в единственном большом коттедже в центре комплекса. После еды со столов все убиралось, и их расставляли по-другому для проведения конференций.

Обслуживающий персонал работал только на Натансона, был не болтлив, его привозили специально на время конференции. Для полной безопасности частные охранники, выдавая себя за туристов в палатках, охраняли нижние склоны от заблудившихся следопытов.

Конференция совета Линкольна 1999 года длилась пять дней, и, когда она окончилась, никто не узнал, что сюда приезжали гости, пробыли какое-то время и уехали.

В первый день сэр Найджел Ирвин распаковал свои вещи, принял душ, переоделся в лёгкие брюки и твидовую рубашку и вышел посидеть на деревянную веранду перед домиком, который отделил с бывшим госсекретарём США.

С этого места он мог видеть других гостей, вышедших размять ноги. Среди елей, берёз и сосен вились тропинки для приятных прогулок, а к каждому озеру спускалась дорожка.

Он заметил бывшего британского министра иностранных дел и бывшего генерального секретаря НАТО лорда Каррингтона, прогуливающегося с банкиром Чарльзом Прайсом — одним из самых популярных и удачливых американских послов, когда-либо аккредитованных при Сент-Джеймсском дворе. Ирвин был шефом СИС, когда Питер Каррингтон трудился в министерстве иностранных дел, и, следовательно, являлся его боссом. Прайс, ростом шесть футов четыре дюйма, возвышался над британским пэром. Чуть дальше их хозяин Сол Натансон сидел на солнышке на скамье с американским банкиром, специалистом по капиталовложениям, и бывшим генеральным прокурором Эллиотом Ричардсоном.

В стороне лорд Армстронг, секретарь кабинета министров и глава Хоум сивил сервис, стучал в дверь домика, в котором все ещё распаковывала чемоданы леди Тэтчер.

Ещё один вертолёт прострекотал к посадочной площадке, чтобы высадить бывшего президента Джорджа Буша, которого встречал бывший госсекретарь Генри Киссинджер. На один из столиков около центрального коттеджа официанты в униформе поставили чайник перед другим бывшим послом, англичанином сэром Николасом Гендерсоном, который сидел и пил чай с лондонским финансистом и банкиром сэром Эвелином Ротшильдом.

Найджел Ирвин взглянул на программу пятидневной конференции. Сегодня вечером — отдых. На следующий день члены совета разобьются, как обычно, на три комитета — геополитический, стратегический и экономический. Они будут работать раздельно два дня. Третий будет посвящён слушанию результатов их размышлений и дискуссий. День четвёртый отводится для пленарного заседания. Ирвину предоставили по его просьбе час в конце этого дня. Последний день предназначался для дальнейших действий и рекомендаций.

В густых лесах на склоне Тетона одинокий олень, чувствуя приближение брачной поры, звучно призывал подругу. Над рекой Снейк на крыльях с белыми перьями парила скопа13, мяукающими криками выражая возмущение вторжением лысого орла на её рыболовную территорию. Идиллическое место, подумал старый шпион, омрачённое только черным злом, которое он привёз в документах, пришедших к нему из России.

В декабре предыдущего года работа Эймса в группе внешних операций советского отдела подошла к концу. Он снова оказался незанятым и ещё дальше от файлов 301. Затем он получил свою третью со времени возвращения из Рима должность начальника сектора по чешским операциям. Но она не давала права на доступ к кодам, открывающим самую засекреченную часть файлов 301 с описанием агентов ЦРУ, работающих внутри советского блока.

Эймс пожаловался Малгрю. Это неразумно, убеждал он. Он уже однажды возглавлял всю контрразведку в этой самой секции. Более того, ему необходимо перепроверить агентов ЦРУ, русских по национальности, направленных на работу в Чехословакию. Малгрю обещал помочь, если это ему удастся. Наконец в мае Малгрю предоставил своему другу код доступа. С этого момента, сидя за столом в своём чешском секторе, Эймс мог просматривать файлы, пока не натолкнулся на директорию «Монк — агенты».

В июне 1990 года Эймс полетел в Вену для очередной встречи со споим давним куратором Владом — полковником Владимиром Мечулаевым. Со времени возвращения Эймса в Вашингтон считалось, что из-за слежки ФБР для него небезопасно встречаться с советскими дипломатами на родине. Поэтому выбрали Вену.

Он оставался трезвым некоторое время, достаточное для того, чтобы получить огромную сумму наличными и вызвать восхищение Мечулаева. Он принёс сведения о трёх агентах.

Один служил в армии, полковник, вероятно, из ГРУ, в данное время работает в Москве в Министерстве обороны, но завербован на Ближнем Востоке в конце 1985 года. Другой был учёным, который жил в засекреченном закрытом городе, но завербован в Калифорнии. Третьим оказался полковник КГБ, завербованный внутри советского блока, но не в СССР, говоривший по-испански.

Через три дня в здании Первого главного управления в Ясенево была объявлена охота.

"Разве вы не слышите её голос в ночном ветерке, мои братья и сёстры? Разве вы не слышите, как она зовёт вас? Как вы, её дети, можете не слышать голоса нашей любимой матери России?

Я слышу её, друзья мои. Я слышу в лесах, как она вздыхает, я слышу в снегах её рыдания. Почему вы так поступаете со мной, спрашивает она. Разве мало предавали меня? Разве я недостаточно истекала кровью ради вас? Разве я недостаточно страдала, чтобы вы сотворили со мной такое?