Западно - Роис

- Зачем?

- Не твоего ума дело.

- Почему нужен я?

- Потому, что мне нужен символ. Не станешь им ты, станет кто-нибудь другой. Согласен на предложение?

Мистер Уильямс кивнул, а после спросил:

- Всё останется как прежде?

- Не всё, но ты останешься в людях. Это будет твой второй шанс. Высоко уже не пойдёшь, однако встретишь старость и корпоративную пенсию.

- Как же Пичес?

Президент рассмеялся:

- А ты мне нравишься! О работе печёшься, а не о семье. У тебя есть шанс исправиться! О нём не волнуйся. Если всё сделаешь, я его уволю с волчьим билетом, он никогда не сможет устроиться ни в одну корпорацию. Он расходный материал.

Президент передал стандартный пустой бланк мистеру Бруксу, а тот с отвращением протянул его Уильямсу.

- Подписывай внизу, - скомандовал отрывисто.

Уильямс схватил ручку и подписал. Мистер Брукс тут же забрал листок и засунул его в папку.

- Отлично. Теперь начальные условия. Ты должен решить вопрос с женой. Если она не согласиться и не подпишет такой же бланк, если попытается всех предупредить, то лучше ничего ей не говори, тогда она просто пойдёт вместе со всеми террористами.

- Он-н... а… Он-на не согласиться, - замотал головой Уильямс, говоря всё громче, - никогда, она не согласиться, не согласиться!

- Тихонько себя веди! - прикрикнул мистер Брукс.

- Согласится она или нет, это меня не касается, - как ни в чём не бывало отозвался президент, - завтра мы начинаем кампанию. Ты дал согласие, остальное побочки, сопутствующий ущерб.

Уильямс мотал головой и повторял шёпотом: «Не согласиться, не согласиться, не согласиться».

- Можешь идти.

Уильямс встал из-за стола. Он был насквозь мокрый. Ноги и руки дрожали, будто его полчаса держали под струёй ледяной воды.

- Постой, Уильямс, - окликнет президент, - я совершенно удивлён, что ваша жена никогда не пользовалась другими партнёрами. Как и вы. Это ценный товар. Ты меня сделаешь очень счастливым, если такой шанс воспользоваться первым достанется мне и моим друзьям.

Уильямс тупо смотрел перед собой, не оборачиваясь.

- Как ты понимаешь, отказ будет рассматриваться, как преступное ханюдство и сделка будет расторгнута. И я бы рекомендовал тебе отказаться от детей, отправьте их по приёмным семьям, опыт будет полезен для них. Я думаю, мы друг друга поняли, не смею больше задерживать. Тебе стоит многое обдумать. Решение по жене можешь просто сказать губами, не обязательно поворачиваться к камере, не обязательно спускаться вниз. Мы слышим весь ваш дом. Технологии, будь они неладны! - президент хохотнул и, дождавшись, когда мистер Уильямс покинет помещение, обратился к мистеру Бруксу:

- Справится?

Мистер Брукс отрицательно покачал головой.

- Согласен. Направлю команду.

В памяти мистера Уильямса, пока он ехал домой, крутились лишь слова его отца, которые тот сказал ему, когда они разругались и после этого больше не общались: «Послушай, сынок, ты не сможешь усидеть на двух стульях. Хорошая жизнь за пазухой у корпораций рано или поздно приведёт тебя к такому выбору, который будет началом к разрушению. Что бы ты не выбрал».

Мистер Уильямс тогда отмахнулся, рассмеялся. Он верил в свои силы, а весть о смерти отца застал на работе спустя три года. Отпроситься было никак нельзя, его должны были вот-вот сделать начальником, поэтому отца сожгли в общественном крематории, как невостребованного.

- Это ничего, это пустяки. Главное, что жизнь в корпорации сохраниться, а там я решу, решу. И с детьми, и с женой, всё решу, - шептал мистер Уильямс.

- Я хороший человек, я хороший человек. Все это знают. Это злой доктор, злой доктор, злой доктор, злой доктор, - повторял и повторял он всю дорогу домой.

Часть 4. Конец истории. ЮША Inc. lusivity

Мистер Хантингтон спал очень плохо. Он всегда спал очень плохо. Ему претила мысль о том, что на улице, в то время, пока он спит в своей постели, может что-то произойти без его ведома.

Сначала он перетащил кровать к окну, а бинокль положил рядом. Затем он начал оставлять камеры включёнными на всю ночь, а утром просматривать отснятое видео на двадцать четвёртой скорости. Только тревога не проходила. Свои глаза надёжнее. Так он считал с тех пор, как перестрелял всю деревенскую свадьбу во время миротворческой операции США по защите суверенитета Украины.

Беспилотники и роботы не нашли ничего подозрительного в толпе людей, медленно шедших в двух километрах на восток по пути движения, только рекомендовали колонне сбавить скорость, чтобы исключить возможные происшествия с мирными гражданами, но он то знал. Он знал, что скорость сбавлять нельзя, он знал, что это не мирные люди, а русские сепаратисты, он знал, что свадьба - лишь маскировка, а у каждого под вышиванками (не могут носить нормальные джинсы и футболки?!) взрывчатка. Много взрывчатки. Достаточно, чтобы разнести к чертям всю их бронированную колону.

Он знал, что это ловушка. Он видел. Он всё это видел. Своими глазами видел, как один малец, террористический выродок, полез за кнопкой дистанционного взрывателя, когда они приблизились к их свадебному шествию. Он, и именно он открыл огонь, не дожидаясь приказа, разнёс тело на куски крупнокалиберным и спас всех. Всех спас! Остальные его поддержали и огнём и словами. Пятьдесят мёртвых террористов плюс один смертельно раненный, в корчах скончавшейся на обочине до приезда медиков. И медаль за храбрость. Вручал лично президент, не поддавшись на обвинения в военном преступлении. Он тоже видел, как и Хантингтон. Великий человек.

Пусть это было давно, пусть его страна дисциплинированно вывела войска, хватая дипломатов на вертолёты с крыш зданий и бросая своих коллаборационистов, когда внизу уже всюду были регулярные войска русских, но мистер Хантингтон ушёл героем, разменял седьмой десяток, и был крепок, как броня. Не растерял хватки. Ну уж нет сэр, не растерял.

Его бдительность было же и крестом, бременем, который он молча, но терпеливо, упорно нёс всю жизнь и каждую ночь. Хорошо, если удавалось крепко поспать двадцать минут. В остальном поддерживали бесплатные антидепрессанты, как ветерану и герою войны.

Но главным было то, что он видел. Всё видел.

Вот и сегодня, провалившись в десятиминутный чёрный сон, он опять подскочил, глядя прямо в глаза тому малолетнему террористу, до сих пор желавшему переплыть океан, чтобы уничтожить его великую страну. Сердце ещё