Часть 2. Классическая поэзия - Коллектив авторов

матери знаменитого древнего конфуцианского философа Мэн Кэ (Мэн-цзы, 372?-289 до н. э.), повествующую о том, как она воспитывала маленького сына: вначале они жили около кладбища, но заметив, что мальчик в играх подражает кладбищенским церемониям, она сразу же решила перебраться в другое место. Но и там, около рынка, мать Мэн-цзы была недовольна — ее сын стал играть в торговцев. И тогда она поселилась около школы, где мальчик начал подражать ритуалам жертвоприношений и другим действам, проводимым в учебном заведении, что и способствовало, по мнению последующих конфуцианских историков и мыслителей, становлению его как истинно благородной личности и великого мудреца. Следующая строка четверостишия содержит намек на фрагмент 16-й главы конфуцианской канонической книги "Рассуждения и речения [Конфуция]" ( "Лунь юй" ), в котором рассказывается о способах духовного воздействия отца на сына.

Источник: "Резной дракон. Поэзия эпохи Шести династий (III-VI вв.) в переводах М. Кравцовой", 2004

"Песнь вырвавшемуся духу"

"Шесть драконов — мне кони..."

Шесть драконов — мне кони,

А ветер — моя колесница.

Ну так в путь —

 за пределы Великих пучин!

Проносясь

 над далекими царствами птицей,

Через кручи летя неприступных вершин,

Обретаюсь в ущелье средь тайных теснин.

Устремляюсь в дорогу на облаке белом,

В запредельные дали — скорее, вперед!

На востоке громада Тайшань вырастает,

Где бессмертные

 вместе с Нефритовой девой

Отдыхают, спустившись с высот.

Подстегнул посильнее шестерку драконов,

Чародейский напиток до дна осушил,

Иссякают по руслам текущие воды,

Реки вспять повернулись,

Навечно свободу

Я от бренного тела теперь получил!

И волшебного странствия дар обретя,

На востоке достиг наконец-то Пэнлая,

Где на небо ведущие вижу врата.

Очутился у входа Нефритовой башни,

И, помедлив, в нее осторожно иду.

Там Учитель-Сосна —

 и приветлив, и ласков,

И стою, озирая, что вижу вокруг.

Взор слепя,

 потрясая всевластным сияньем,

Повелителя мира застыла звезда.

Та, что сущее силой своею питает...

Рассказать бы о том, да немеют уста!

Вечен дух,

 неземною охваченный страстью;

На востоке несется к просторам морским,

В единенье придя с Небесами, в согласье,

И богов и бессмертных познаешь пути.

К сокровенному хочешь — вернешься,

 желаешь — покинешь.

Вот таким наслаждаться

 тебе предстоит бытием...

Только есть ли то место,

 где мирское всецело отринешь?

А как сладко мечтать,

 затворившись в покое своем!

Да, мечтать, чтобы дух с Небесами

 пришел в единенье,

Чтоб божественность

 сущность твоя обрела,

Чтобы править,

 летя, белоснежным оленем,

Колесницею стали б тебе облака.

Врат достигнуть бы тех,

 что уводят на небо,

В дар чудесный напиток

 из рук божества получить,

И его воспринять,

преклоняя смиренно колено,

И за это хвалы

 небожителям всем возносить!

Да, так будет —

 я в том совершенно уверен:

Путь имея, и сам доберусь я до цели!

Примечания

Цикл "Песнь вырвавшемуся духу" — одно из первых в китайской лирической поэзии произведений на даосскорелигиозные темы, на что указывается уже в его названии: в оригинале "Ци чу чан", куда входит опорный для натурфилософии и даосизма термин ци (принятые переводы — "эфир", "пневма"). Он передает идею континуальной, динамической, пространственно-временной, духовно-материальнои и витально-энергетической субстанции, конкретизирующуюся на трех главных смысловых уровнях: космологическом (универсальная субстанция Вселенной), антропологическом (своего рода "наполнитель" телесной оболочки, анналог "жизненных духов" европейской философии) и психологическом. В последних двух случаях ци коррелирует с так называемой душой-хунь, отождествляемой с жизненной энергией, ментальной и психоэмоциональной деятельностью человеческого существа, которая после смерти человека (или гибели его телесной оболочки) поднималась, согласно натурфилософским представлениям, вверх и растворялась в небесной ци (изначальной пневме-эфире). По представлениям даосско-религиозной традиции (даосской алхимии), ци в ее модусе жизненной энергии как раз и претерпевала ту качественную трансформацию, в ходе которой человек превращался в бессмертного-сяня. Важно, что, помимо вечной жизни, сяни наделялись и многими другими сверхъестественными свойствами, в том числе способностью к свободному полету в небесном пространстве, общению с собственно божествами. В первом стихотворении цикла воспроизводится сюжет мистического странствования даосского адепта. Сюжет этот, восходя к мифолого-религиозным представлениям южного региона древнего Китая (к культуре царства Чу), вплоть до творчества Цао Цао был принадлежностью прозаических произведений, перелагающих исходно мифологические сюжеты, и одической поэзии. Как таковое это стихотворение оказывается своего рода связующим звеном между древней одической поэзией и последующей лирикой, открывая одно из популярнейших ее тематических направлений — стихи на даосско-религиозные темы; многие относящиеся к этому направлению тексты имеют однотипное название "Путешествие к бессмертным". Все три стихотворения цикла насыщены образами-мифологемами и специфическими даосскими терминами, которые, убедительно свидетельствуя о глубине познаний Цао Цао в оккультных науках и даосских верованиях, вновь требуют отдельных пояснений.

Шесть драконов — образ, идущий от солярного колесничного мифа, согласно которому солнце совершает свой дневной путь в колеснице, запряженной шестью особыми драконовидными существами — драконами-чи.

За пределы Великих пучин — согласно древнейшим китайским космографическим представлениям, по четырем углам земной поверхности-квадрата находятся четыре безбрежных водных пространства — моря или пучины. Все это выражение в целом означает выход за пределы земного пространства.

Тайшань — в данном случае название горного массива на востоке Китая (в центральной части современной провинции Шаньдун), который особо почитался в даосизме как место обитания сяней.

Нефритовая дева — Юй-нюй — так могли именоваться различные персонажи: во-первых, девы-прислужницы бессмертных высших рангов; во-вторых, женское божество, покровительница эзотерических мистерий оргиастического характера, культ которой утвердился как раз в эпоху Шести династий; в-третьих, владычица горы Тайшань.

Чародейский напиток — то есть эликсир бессмертия.

Иссякают по руслам... — в этих четырех строках угадывается намек на одну из древнейших даосских практик — "повернув сперму, напитать мозг", заключавшуюся в том, чтобы повернуть вспять все жидкости, циркулирующие в человеческом организме, что и вело к его трансмутации. Кроме того, даосская алхимия предполагала, что даосский адепт в процессе его превращения в сяня должен пройти через физическую смерть (практика "освобождение от трупа"). Пэнлай — название архипелага из нескольких островов, который мыслился обителью сяней и помещался где-то в Восточном море. Представления о Пэнлае имели автохтонное