Русская литература для всех. От «Слова о полку Игореве» до Лермонтова - Игорь Николаевич Сухих

Цель указа о вольности дворянской (таково его привычное обозначение) виделась в повышении ответственности дворян перед своими крепостными, в распространении идей просвещения и гуманности, в расширении образованного круга за счет провинциального дворянства. То, что получилось в итоге, Фонвизин и демонстрирует в комедии.

Старинные люди: плоды злонравия

«Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век», – ностальгически вспоминает о родителях госпожа Простакова в беседе со Стародумом. Но и вся отрицательная четверка «Недоросля» – тоже люди не нынешнего века.

Их объединяет грубость нравов, воинствующее невежество, обыденная жестокость, хитрость и лицемерие в отношении к людям, которых они боятся или от которых зависят. Но эти свойства проявляются в персонажах в разной степени. Наиболее просты, типологичны Простаков и Скотинин.

Правдин называет Простакова дураком бессчетным (д. 2, явл. 1). Если он и дурак, то особый: не торжествующий, а униженный и поэтому вызывающий не смех, а презрение, переходящее в жалость.

Простаков – муж своей жены, полностью зависящий от ее мнения и готовый ежеминутно угадывать ее мысли и поддерживать любые ее поступки. Его главная черта проявляется уже в первой сцене примерки кафтана. «Да я думал, матушка, что тебе так кажется. ‹…› При твоих глазах мои ничего не видят. ‹…› В этом я тебе, матушка, и верил и верю», – трижды оправдывается он перед Простаковой (д. 1, явл. 3). Он – своеобразный семейный крепостной, не имеющий воли и прав. Его униженное положение в доме чувствует и ловко использует Митрофанушка.

В конкретной исторической ситуации Фонвизин создает вечный тип мужа-подкаблучника, встречающийся как в жизни, так и в литературе разных народов.

Более оригинально придуман Тарас Скотинин, но в его характеристике тоже акцентирована одна черта. В суждениях и поступках героя его фамилия конкретизируется. Оказывается, у него есть любимый скот: «Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою» (д. 1, явл. 5).

Фонвизин остроумно варьирует мотив этой странной любви. На Софье Скотинин сначала хочет жениться, потому что эти животные есть в ее деревеньке. Известие о наследстве девушки вызывает дополнительный восторг: «Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям» (д. 2, явл. 3). И светелку для жены герой хочет устроить по образцу свиного хлева.

Сначала он обнаруживает семейное родство и в любви к свиньям Митрофанушки. А потом, уже во время ссоры, подтверждает его, называя племянника чушкой, а себя – свиным сыном. «А смею ли спросить, государь мой, – имени и отчества не знаю, – в деревеньках ваших водятся ли свинки?» – начинает герой знакомство с Правдиным. И уходит он со сцены, провожаемый репликой того же Правдина: «Да и ступай к своим свиньям».

Однако глупость Скотинина, его сосредоточенность на своей идее дополняется еще одним свойством, уже не забавным, а страшным. «Хлопотать я не люблю, да и боюсь, – признается он. – Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду» (д. 1, явл. 5). Видимо, крестьянам Скотинина живется хуже, чем его свиньям.

Еще сложнее построен образ Митрофанушки. В этом случае Фонвизин создает уже не тип, а характер. Недоросль Митрофан – невежда или невежа (в фонвизинскую эпоху эти слова синонимичны, они начали различаться позднее). Таким он проявляет себя прежде всего в сценах уроков. «Не хочу учиться, хочу жениться» – ключевая реплика героя.

Такое же невежество, то стыдливое («Да я не возьму в толк, о чем спрашивают»), то мгновенно переходящее в агрессию («Господи боже мой! Пристали с ножом к горлу»), он демонстрирует и в сцене экзамена.

Но это не единственная его черта. В тех же сценах учения Митрофанушка по-своему забавен и сметлив (ответ на вопрос о двери некоторые литературоведы объясняют тем, что Кутейкин учил его не светской, а церковнославянской грамматике, где определения частей речи были иными).

Видя отношения матери к отцу, он всячески угождает ей: «Так мне и жаль стало. ‹…› Тебя, матушка: ты так устала, колотя батюшку…» (д. 1, явл. 4).

В то же время Митрофанушка может быть груб, злопамятен и жесток. Он прямо угрожает мамке Еремеевне: «Ну, еще слово молви, стара хрычовка! Уж я те отделаю; я опять нажалуюсь матушке, так она тебе изволит дать таску по-вчерашнему». И эти угрозы не случайны: в конце второго действия Еремеевна жалуется, что за сорок лет верной службы она получает «по пяти рублей на год да по пяти пощечин на день» (д. 2, явл. 6).

Однако главный перелом происходит в финале комедии. Увидев лишенную власти, опозоренную, оскорбленную мать, Митрофан сбрасывает маску любящего сына и превращается в торжествующего хама и предателя.

«Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына). Один ты остался у меня, мой сердечный друг Митрофанушка!

Простаков. Да отвяжись, матушка, как навязалась…

Г-жа Простакова. И ты! И ты меня бросаешь! А! неблагодарный! (Упала в обморок.)» (д. 5, явл. последнее).

Не менее сложным оказывается и характер госпожи Простаковой. Пьеса называется «Недоросль», но именно к матери героя стягиваются основные фабульные нити, она оказывается отрицательным полюсом системы персонажей фонвизинской комедии.

Любопытна цепочка реплик членов простаковского семейства в сцене знакомства со Стародумом. «Это к кому я попался?» – спрашивает герой, вырываясь из одних родственных объятий и сразу же попадая в другие. И получает короткие ответы: «Это я, сестрин брат. – Я женин муж. – А я матушкин сынок» (д. 3, явл. 5). Все родственные связи герои отсчитывают от госпожи Простаковой.

Простакова прежде всего властная хозяйка-крепостница. С первого появления в пьесе она проявляет грубость, злобу, безудержность в словах и действиях. «Мошенник», «скот», «воровская харя» – кричит она на портного Тришку.

В ответ на эти угрозы и оскорбления герой остроумно отбивается: «Да первоет портной, может быть, шил хуже и моего». В этой «сцене у кафтана» проявляется замечательный, вроде бы не имеющий отношения к основному конфликту комедии фонвизинский юмор. Мы ведь так и не узнаем, какой кафтан сшил несчастный неумеха Тришка: Простакова считает его узким, Простаков – мешковатым, а Скотинин утверждает, что «кафтанец, брат, сшит изряднехонько» (д. 1, явл. 2–4).

Так же грубо и бесцеремонно общается Простакова со всеми окружающими.