Шмяк! - Терри Пратчетт

– А тебя, кажется, я не знаю, – сказал он.

– Нас не представили, командор, – добродушно ответил гном. – Но я очень интересуюсь теорией игр…

«Академия мистера Блеска», – подумал Ваймс. Судя по голосу, именно этот гном несколько минут назад проявил дипломатический талант. На нем были простой круглый шлем и кожаная куртка под кольчугой, борода была подстрижена аккуратнее привычного гномьего фасона «куст терновника». По сравнению с другими он выглядел… каким-то обтекаемым. Ваймс даже топора не заметил.

– Да? – уточнил он. – Ну а я ни во что не играю. Как тебя зовут?

– Грох Грохссон, командор. Граг Грохссон.

Ваймс осторожно взял декоративную дубинку и покатал ее в ладонях.

– Ты не глубинный гном? – спросил он.

– Некоторые гномы мыслят современно, сэр. Они полагают, что тьма – это не глубина шахты, а состояние сознания.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал Ваймс.

«Ах, какие мы теперь милые и прогрессивные! А где же ты был вчера? Зато теперь все козыри на руках у меня! Эти сукины дети убили четырех городских гномов! Они вломились ко мне в дом и попытались убить мою жену! А теперь думают тихонько ускользнуть? Но, куда бы они ни делись, я их откопаю!»

Ваймс вернул дубинку на подставку.

– Я уже сказал: чем могу быть полезен, господа?

Он заметил, что все присутствующие, физически или мысленно, повернулись к Грохссону.

«Понятно. Похоже, здесь десяток обезьянок и один шарманщик…»

– Чем мы можем помочь вам, командор? – спросил граг.

Ваймс уставился на него.

«Вы могли им помешать. Вот как вы могли помочь. И не делайте похоронные лица. Возможно, вы не сказали «да», но вы, черт возьми, не сказали «нет» достаточно громко! Я ничем вам не обязан. И не приходите ко мне, черт подери, за отпущением грехов!»

– Прямо сейчас? Ну, например, вы можете выйти на улицу, подойти к самому большому троллю, какого встретите, и дружески пожать ему руку, – сказал Ваймс. – Впрочем, достаточно будет, если вы просто выйдете на улицу. Честное слово, я сейчас очень занят, господа, а лошадей на переправе не меняют.

– Граги направляются в горы, – произнес Грохссон. – Они обогнут Убервальд и Ланкр, поскольку сомневаются, что их там тепло встретят. То есть они пойдут через Лламедос. Там полно пещер…

Ваймс пожал плечами.

– Мы понимаем, что вы расстроены, мистер Ваймс, – продолжал Грохссон. – Но мы…

– В морге сейчас лежат два мертвых убийцы, – перебил Ваймс. – Один из них умер от яда. Что вам об этом известно? И называйте меня «командор Ваймс», будьте так любезны.

– Говорят, они принимают медленно действующий яд, прежде чем отправиться на опасное задание, – сказал Грохссон.

– Так сказать, жгут корабли? Как интересно. Но сейчас меня интересуют живые. – Он встал. – Я должен повидать одного арестованного гнома, который не желает со мной разговаривать.

– Это, должно быть, Мудрошлем, – заметил Грохссон. – Он родился в городе, командор, но три месяца назад, против воли родителей, отправился учиться в горы. Я уверен, ничего такого он не задумывал. Он просто пытался обрести себя.

– Пускай займется этим в камере, – резко отозвался Ваймс.

– Я могу присутствовать при вашем разговоре? – спросил граг.

– Зачем?

– Во-первых, чтобы предотвратить слухи о том, что с ним дурно обращались.

– Или запустить их? – намекнул Ваймс.

«Кто сторожит стражников? – спросил он себя. – Я!»

Грохссон спокойно взглянул на командора.

– Я хочу… разрядить атмосферу, сэр.

– В мои привычки не входит избивать арестованных, если вы это имеете в виду.

– И я уверен, что вы не сделаете этого сегодня.

Ваймс открыл рот, чтобы выгнать грага из помещения, но тут же остановился. Мелкий нахал попал в самую точку. Ваймс находился на грани срыва с той минуты, как вышел из дому. У него покалывало пальцы, в животе стягивался узел, от резкой боли ломило голову. Кто-то заплатит за все это… это… в общем, за это. Причем необязательно какая-нибудь издерганная пешка вроде Мудрошлема.

Ваймс не поручился бы – о, не поручился бы, – что он сделает, если пленник вздумает возражать или умничать. Бить арестованных… коготок увяз – всей птичке пропасть. Стоит сделать это один раз по серьезному поводу – и в дальнейшем повод уже не понадобится вовсе. Хорошие парни не совершают плохих поступков. Иногда зоркий стражник, который сидит в голове у каждого копа, обретает лишнюю пару глаз.

Чтобы вершить правосудие, его нужно видеть. Значит, Ваймс присмотрит, чтобы все шло должным порядком.

– Господа, – сказал Ваймс, глядя на грага, но обращаясь ко всем присутствующим. – Я знаю вас, вы знаете меня. Вы – уважаемые гномы, которые обладают определенным положением в городе. Я хочу, чтобы вы поручились за мистера Грохссона, потому что я вижу его первый раз в жизни. Ну же, Сета. Я тебя сто лет знаю. Что скажешь?

– Они убили моего сына, – сказал Сталегрыз.

И в голове у Ваймса как будто обрушился топор. Он рассек трахею, сердце, желудок… и исчез. Ярость сменилась ледяным холодом.

– Простите, командор, – тихо произнес Грохссон. – Но это правда. Сомневаюсь, что Гюнтер Сталегрыз интересовался политикой. Он просто поступил работать в шахту, потому что хотел несколько дней поворочать лопатой и почувствовать себя настоящим гномом.

– Они бросили его умирать в грязи, – продолжал Сталегрыз до жути бесстрастным голосом. – Мы окажем вам любую помощь, какая потребуется. Любую. Но убейте их всех, когда найдете.

Ваймс мог лишь ответить:

– Я их найду.

Он не сказал: «Убить их? Нет. Если они сдадутся, если не обратят против меня оружие… Коготок увяз – всей птичке пропасть».

– Мы сейчас уйдем и не будем больше вам мешать, – сказал Рукисила. – Мы хорошо знаем грага Грохссона. Возможно, он слишком современен. Слишком молод. Не из тех грагов, к каким мы привыкли, но… да, мы ручаемся за него. Доброго вам вечера, командор.

Ваймс уперся взглядом в стол, пока они выходили. Когда он поднял голову, граг стоял перед ним с тонкой терпеливой улыбкой на лице.

– Вы не похожи на грага, – сказал Ваймс. – Вы выглядите как самый обыкновенный гном. Почему я никогда раньше о вас не слышал?

– Наверное, потому, что вы полицейский? – кротко предположил Грохссон.

– Я понял намек. То есть вы не глубинный гном?

Грохссон пожал плечами.

– Я умею мыслить глубинно. Я родился в городе, командор, как и Мудрошлем. Мне не нужна гора над головой, чтобы быть гномом.

Ваймс кивнул. Городской парнишка, не какой-нибудь горный бородач. Быстро соображает. Неудивительно, что он нравится лидерам гномьей диаспоры.

– Ладно, мистер Грохссон, пошли. Но при двух условиях. Условие первое: у вас пять минут, чтобы раздобыть набор для «Шмяка». Справитесь?

– Думаю, да, – сказал гном, слегка улыбнувшись. – А второе условие?

– Сколько вам понадобится времени, чтобы научить меня играть?

– Вас? А вы когда-нибудь играли?

– Нет. Один тролль недавно показал мне игру, но я ничем таким не баловался с самого детства. Впрочем, мальчишкой я неплохо играл в «пьяную крысу»[13].

– Думаю, двух-трех часов будет… – начал Грохссон.

– Некогда, – перебил Ваймс. – У вас есть десять минут.

Пьянка началась в «Ведре» на Блестючей улице. Завсегдатаями этого паба были стражники. Его хозяин, мистер Сырр, знал, что нужно клиентам. Стражники предпочитали пить в таком месте, где ничто не напоминало бы им об их профессии. Бурное веселье здесь не поощрялось.

Потом Беллочка предложила перейти в «Слава богу, здесь открыто».

Ангва была не в лучшем настроении, но у нее недостало духу сказать «нет». Хотя Беллочку судьба наградила телом, способным пробудить ненависть в любой женщине, этот недостаток компенсировался тем, что Беллочка и вправду оказалась очень мила. Во-первых, самоуважения у нее было не больше чем у гусеницы, а во-вторых, и мозгов примерно столько же (и собеседник неизбежно понимал это с первых же фраз). Судя по всему, одно уравновешивало другое; наверное, какой-то добродушный бог сказал: «Прости, детка, ты получилась тупее потолочной балки, но не огорчайся, на это никто не обратит внимания».

И желудок у нее был луженый. Ангва гадала, сколько мужчин скончалось в тщетных попытках напоить Беллочку до потери сознания. Алкоголь совершенно не ударял ей в голову. Возможно, он просто не находил дороги к мозгу. Но Беллочка была приятной и добродушной собутыльницей, если избегать в беседе намеков, иронии, сарказма, юмора, сатиры и трехсложных слов.

Ангва злилась, потому что ей до смерти хотелось пива, а молодой человек за стойкой решил, что «пинта «Винкля» – это название коктейля. Неудивительно, учитывая ассортимент тамошних напитков.

– Что такое «Бурлящий оргазм»? – поинтересовалась Ангва, изучая меню.

– Похоже, мы вовремя с тобой познакомились, – заметила Салли.