Рождение новой России - Владимир Мавродин

После смерти Шарлотты взаимоотношения между отцом и сыном обострились еще больше. «Не токмо дела воинские и прочие отца моего дела, но и самая его особа зело мне омерзела», — писал он об отце. Алексей ненавидел и боялся Петра. Являться к отцу, разговаривать с ним для Алексея было хуже каторги.

Когда он вернулся из-за границы и Петр хотел ему, как и всем молодым людям, учинить экзамен, царевич, чтобы избавиться от этой неприятной для него процедуры, выстрелил себе в руку из пистолета и опалил ее порохом.

Видя явное несочувствие сына своему делу, Петр решил объясниться с сыном прямо. Он вручил сыну письмо — «Объявление сыну моему», в котором требовал, чтобы Алексей изменил свое поведение, ибо «лучше будь чужой добрый, чем свой непотребный». Алексей ответил отказом от престола. Петр ему не поверил. Он понимал, что приверженное старине боярство будет считать Алексея законным наследником, а, вступив на престол, Алексей вернет старые порядки. Взоры царевича были обращены не в будущее, а в прошлое.

Петр попытался еще раз воздействовать на сына и написал ему второе письмо — «Последнее напоминание еще». В ответ Алексей просил разрешения ему уйти в монастырь. Но в искренность сына Петр снова не поверил и был прав. Приятель Алексея Кикин говорил царевичу: «Ведь клобук не прибит к голове, можно его и снять».

Когда же в 1716 г. Петр, находившийся в это время за границей, потребовал, чтобы царевич либо приехал к нему, либо шел в монастырь, угрожая в противном случае поступить с ним, как со «злодеем», Алексей поехал за границу, но не к Петру, а в Вену — просить помощи у императора против отца. Путь измены Родине был уже знаком Алексею — до этого он вел секретные переговоры с шведским министром Герцем.

Император Карл VI взял его под свое покровительство и предоставил ему приют в неаполитанском замке Сент-Эльмо, где Алексей поселился вместе со своей любовницей Ефросиньей. Сюда, в Неаполь прибыли посланные царем Александр Румянцев и Петр Толстой. Несмотря на страх, который царевич испытывал перед отцом, Толстому удалось уговорить его вернуться в Россию. В январе 1718 г. Алексей был уже в Москве, а 3 февраля произошло первое свидание отца с сыном.

Петр обещал Алексею «милость», если он назовет своих сообщников. Алексей назвал Кикина, Вяземского, царевну Марию Алексеевну. Арестовали Якова Игнатьева, Абрама Лопухина и др. Привлечена была к розыску и Евдокия Лопухина, и близкие к ней архиепископ Досифей и майор Глебов. Глебов после пытки кнутом, раскаленным железом и углями был посажен на кол. Кикин и Досифей были колесованы. Многих придворных дам били батогами. Вскоре начался допрос любовницы Алексея — Ефросиньи и, наконец, самого Алексея. В Петергофе Алексея и Ефросинью тайно допрашивал сам Петр. Царевич был заключен в Петропавловскую крепость. Уличенный Алексей показал, что «ежели бы бунтовщики меня когда-нибудь позвали», он бы возглавил заговор. Виновность царевича была установлена.

Петр тяжело переживал измену сына. В Петре боролись два человека — отец и государь. Алексей был его единственным сыном, плотью от плоти его, он был «свой», но «свой непотребный». Пощадить сына — значило пощадить государственного преступника, казнить преступника означало убить сына, пусть «непотребного», не оправдавшего надежд, принесшего Петру одни разочарования, но все же родного. Кто победит в Петре — царь или отец?

И победил царь.

Особая комиссия в составе 127 человек вынесла царевичу смертный приговор за то, что он «намерен был овладеть престолом через бунтовщиков, чрез чужестранную цесарскую помощь и иноземные войска, с разорением всего государства».

26 июня 1718 г. царевича Алексея не стало. Тело его лежало в Трубецком раскате Петропавловской крепости, в одном из казематов, куда он был заключен.

Мы не знаем обстоятельств смерти Алексея. Был ли приведен в исполнение приговор над царевичем, как и кем была совершена казнь, кто присутствовал при ней, умер ли царевич Алексей до исполнения приговора — все это неизвестно. Среди современников ходили слухи о том, что царевичу сам Петр отрубил голову, толковали о том, что ему открыли вены. Никто из современников не считал его смерть естественной. Правительственное сообщение гласило, что царевич скончался при чтении приговора от удара. Сохранилось письмо Александра Румянцева, из которого следует, что царевич Алексей был задушен подушками автором письма, Бутурлиным, Толстым и Ушаковым.

Устрялов, первым опубликовавший материал о деле Алексея Петровича, сообщает, что царевич скончался вследствие пыток, которым его подвергли в 8 часов утра 26 июня.

По странной иронии истории Петропавловская крепость, воздвигнутая Петром для того, чтобы «грозить шведам», никогда крепостью не была, а превратилась в тюрьму, первым заключенным которой стал сын ее основателя и строителя.

«Гнездо Петрово»

Нелегко было царю Петру совершать свои великие дела. Мы уже видели, какое противодействие встречал Петр среди близких к престолу боярских и дворянских кругов и даже в собственной семье. Нелегко было преодолеть косность русского дворянства. Недаром Иван Посошков говорил: «Наш монарх на гору еще самдесять тянет, а под гору миллионы тянут». Петр жаловался Екатерине: «Левшею не умею владеть, а в одной руке принужден держать шпагу и перо а помощников сколько, сама знаешь». Тем более заслуживают внимания те, кто, несмотря на трудности, по мере сил помогали Петру в его преобразованиях.

Сподвижниками Петра были люди различного происхождения. Его окружали и старинные боярские роды, правившие Русью еще в XVII в.: Долгорукие, Голицыны, Головины, Шереметевы, Бутурлины, Ромодановские. Среди «птенцов гнезда Петрова» было немало и новых людей из столичных дворянских родов: тут и знаменитый историк Василий Никитич Татищев; тут и искуснейший дипломат, «умнейшая голова в России» (как отозвался о нем французский посол Кампредон) граф Петр Толстой; тут и известный русский адмирал граф Апраксин, сват и друг царя, но тайный враг его преобразований и многие другие. Немало иноземцев стали влиятельными людьми и ближайшими соратниками Петра.

Чувствуя недостаток в деятельных, умных и преданных делу людях из дворянства и никогда, в отличие от своих предков, не придавая значения «породе», Петр приближал к себе людей и «из самого подлого рода».

Среди этих приближенных незнатного происхождения особенно выделяется торговавший в детстве пирожками сын придворного конюха Александр Данилович Меншиков — президент Военной коллегии, губернатор и «светлейший» князь. Высокого роста, худощавый, с красивым лицом, Меншиков сразу же обращал на себя внимание. Умный, деятельный, ловкий, отличавшийся ясностью речи и мысли, исключительно храбрый (стоит вспомнить его действия во время штурма Нотебурга, в битве на Неве, в Полтавской «баталии»), преданный царю Меншиков был ближайшим помощником преобразователя. Головокружительная карьера Меншикова от царского денщика до «светлейшего», его честолюбие многим очень не нравились, и «всесильного голиафа» (так называли «светлейшего») ненавидели и боялись. Полководец и государственный муж, Меншиков был вместе с тем любимым другом Петра. Петр души не чаял в своем «Алексашке», хотя не раз поколачивал его и грозил всеми карами за казнокрадство и взяточничество в мирное время и за грабеж во время войны. Возмущенный действиями Меншикова, Петр однажды писал Екатерине: «Меншиков в беззаконии зачат, во грехах родила мать его и в плутовстве скончает живот свой». И все-таки это был самый близкий Петру человек, правая рука Петра.

Среди «птенцов гнезда Петрова» было немало и других людей из сословия «ниже шляхества». Сын музыканта, в детстве пасший свиней, — впоследствии генерал-прокурор, буйный и сварливый Ягужинский. Крещеный еврей, сын пленного, «сиделец» в лавке — впоследствии посол и канцлер, умный и сдержанный Петр Шафиров. Бывший юнга португальского корабля — петербургский генерал-полицмейстер Девьер. Бывший дворецкий Шереметева — обер-инспектор московской ратуши, архангельский вице-губернатор Курбатов. В прошлом крестьянин — обер-фискал Нестеров. Посадский человек — обер-секретарь Макаров и многие другие.

Среди деятелей петровской поры особо стоит «прибыльщик» Иван Тихонович Посошков — ученый-самородок, ремесленник из крестьян, развивший в своей «Книге о скудости и богатстве» своеобразный замысел всестороннего переустройства Русского государства. Посошков выступал против помещиков, требуя перевода всех крестьян на положение государственных. Он обосновывал свое мнение тем, что «крестьянам помещики не вековые владельцы, того ради не весьма их берегут, а прямой их владелец Всероссийский Самодержец». Забота правительства, по мнению Посошкова, должна была быть направлена на разработку отечественных природных богатств. «Когда у нас разовьется собственная промышленность, тогда иноземцы будут к нам ласковее, прежнюю свою гордость всю отложат и за нами станут гоняться». Среди толпы царедворцев и близких царю людей, среди «птенцов гнезда Петрова» разной степени ума и предприимчивости, разных понятий о долге, честности, преданности делу, но, так или иначе, в меру сил своих и способностей помогавших царю «тянуть» Россию «на гору», выделяется величавая фигура самого Петра.