Лужок Черного Лебедя - Дэвид Митчелл

Я неловко сунул ручку обратно в подставку и выбежал, заливаясь жаркой краской стыда.

— Сопляк хренов! — крикнул он мне вслед. — Журнальчик себе купи!

Здешний зал игровых автоматов назывался «Исполнение мечты» и был вроде как врезан в склон холма, на котором располагался парк, прямо на берегу моря. Пухлые мрачные курящие мужчины играли в бега — в этой игре надо ставить настоящие деньги на пластмассовых лошадей, которые бегают по кругу. Ипподром закрыт пластиковым колпаком, чтобы игроки не могли жульничать с лошадьми. Пухлые мрачные курящие женщины играли в бинго в загончике, где мужчина в жакете с блестками выкрикивал номера и улыбался по-пчелиному. Аркадные игровые автоматы стояли в отдельном зале — там было потемнее, чтобы экраны светились ярче, и играла музыка Жан-Мишеля Жарра. Я поглазел на ребят, играющих в «Пакман», «Скрэмблер», «Фроггер» и «Большие гонки». «Астероиды» не работали. Была тут и новая игра, в которой надо сражаться с гигантскими робо-лошадьми из пятого эпизода «Звездных войн», но она стоила по 50 пенсов за раз. Я разменял фунтовую бумажку на монеты по 10 пенсов у неформала, сидящего на кассе и читающего «Керранг!»[43]

Монеты гремели у меня в кулаке, как волшебные пули.

Сначала «Вторжение из космоса». Метод Тейлора состоит в том, чтобы пробить выстрелами канал в стене укрытия и убить всех инопланетян из безопасной позиции. Это работало какое-то время, но потом инопланетянин торпедировал меня через мой собственный канал. Со мной такого еще ни разу не случалось. Моя стратегия оказалась пшиком, а я даже первый экран не успел очистить.

Я пошел к автомату с игрой в кун-фу. Я был МегаТором. Но МегаТор лишь скакал туда-сюда, словно калека под электротоком, а Рекс Рокстер делал из него отбивную. Автоматы с кун-фу никогда не станут популярными. Я ушиб собственный большой палец сильнее, чем Рекса Рокстера.

Я хотел поиграть в пневматический хоккей, это где пластиковый диск на воздушной подушке. По телевизору вечно показывают, как американские парни в него играют. Но для него нужен еще один человек. Так что я решил выиграть обратно деньги, потраченные на МегаТора, в «Каскаде Эльдорадо». В этой игре нужно катать десятипенсовые монеты по зеркальным ступенькам. Монеты балансируют на краю, и движущиеся стенки сталкивают их на ступеньку ниже; все монеты, которые свалились с этой ступеньки, уже твоя добыча. Сейчас я начну грести деньги лопатой.

Похоже, монеты у них приклеены. Я потерял 50 пенсов!

И тут я увидел эту потрясную девчонку.

Три девчонки вылезли из фотобудки после четырех ядерных вспышек. От «Каскада Эльдорадо» я видел шесть ног с тридцатью накрашенными ногтями. Они были похожи на «Ангелов Чарли»: одна темненькая (но почти без подбородка), одна соломенная блондинка (с двумя подбородками) и одна медно-веснушчатая. У брюнетки и у блондинки в руках были истекающие мороженым вафельные рожки. (Мороженое продавали с тележки прямо рядом с фотобудкой.) Две девчонки придвигали губы вплотную к щели, откуда должны были вылезти фотографии, и несмешно выкрикивали туда приказы типа «Давай! Шевелись!». Когда им это надоело, они залезли обратно в будку, разделили между собой наушники «Сони Уокмена» и принялись подпевать песне «Duran Duran» «Hungry like the wolf». Но рыженькая облизывала остроконечное фруктовое эскимо «Зум» и разглядывала плакат, на котором были изображены разные сорта мороженого с ценами.

Она была не такая потрясная, как Дон Мэдден, но я переместился к плакату с мороженым и тоже принялся его изучать. Магнитам не обязательно понимать, отчего к ним притягиваются предметы. От нее пахло теплым песком. Только оттого, что я стоял рядом с ней, у меня взъерошились волоски на руках.

Я вытащил рубаху из штанов, чтобы прикрыть стремительно растущий стояк.

— Это что, «Зум»? — Боже! Я заговорил с этой девушкой!

Она посмотрела на меня.

— Угу.

Я как будто взлетел на тысячу футов над землей.

— «Зумы» — лучше всего из того, что тут есть. Разве что ты любишь шоколадное.

— Ясно. Спасибо.

Я купил «Зум» у продавца, о котором не помню абсолютно ничего.

— Ты тоже отдыхающий? — теперь она заговорила со мной! — Или живешь тут?

— Отдыхающий.

— Мы из Блэкберна, — она кивнула на своих спутниц, которые меня еще не заметили. — А ты?

— Э… Лужок Черного Лебедя.

Я так трусил, что даже Висельник куда-то спрятался. Звучит парадоксально, но такое бывает.

— Чего-чего?

— Это деревня такая. В Вустершире.

— В Вустершире? Это где-то в середине карты, верно?

— Ага. Это самое скучное графство, поэтому никто не знает, где оно. А Блэкберн где-то на севере, да?

— Ага. Так что, Лужок Черного Лебедя славится черными лебедями?

— Нет, — что я могу сказать, чтобы поразить ее? — Там и белых-то лебедей нету.

— Значит, в Лужке Черного Лебедя вообще нет лебедей?

— Да. Это что-то вроде местной шутки.

— А. Очень смешно, правда?

— Спасибо.

Я вспотел сразу в пятидесяти местах.

— Здесь кульно, а?

— Угу, — я не знал, о чем говорить дальше. — Кульно.

— Ты собираешься есть свое мороженое или как?

Ледяной «Зум» прилип к пальцам. Я пытался содрать с него бумажную обертку, но она только расползалась клочками, как последняя сволочь.

— Тут нужна техника, — пальцы с рубиновыми ногтями забрали у меня «Зум» и содрали кончик обертки. Она сунула мороженое надорванным концом в рот и дунула. Обертка надулась, как воздушный шар, и мгновенно соскользнула. Мне казалось, что мой стояк сейчас взорвется и выкосит весь зал игровых автоматов «Исполнение мечты». Она уронила обертку на пол и вручила «Зум» мне.

— Это что, «Смэш Хитс»?[44] — она показала на «2000 г.н. э.», торчащий у меня из заднего кармана.

Я бы что угодно отдал, чтобы это был «Смэш Хитс».

— Наша Салли! — это подошла черноволосая девица без подбородка, и я тут же возненавидел ее до скончания века. — Ты никак уже начала закидывать сети?

(Соломенноволосая захихикала из будки, и я возненавидел и ее тоже.)

— Мы прям не успели с автобуса сойти. Так как зовут это?

Пришлось ответить.

— Джейсон.

— «Джееейсон»! — она изобразила великосветский акцент. — Скаж-жите пожалуйста! Себастьен играет в поло с Джейсоном на крокетной лужайке! Шарман! Джейсон тоже сосет «Зум», точно как Салли! Ах, как мило, совсем по-семейному! Так что, Джейсон, у тебя есть при себе резинки? Судя по темпам нашей Салли, они тебе понадобятся через полчаса!

Я трепыхался в поисках убийственного ответа, в котором не было бы запинательных слов. Все трепыхался и трепыхался.

— Или в таких школах, куда ходят Джейсоны, не учат биологии?

— Тебе во все нужно сунуть свой сальный шнобель, а? — огрызнулась Салли.

— Сэл, не лезь в бутылку! Я только спросила твоего нового дружка, известно ли ему, откуда берутся дети. Вдруг он предпочитает, славно сыграв в регби, подставлять попку префекту в душевой?

Девчонки смотрели на меня в ожидании: как этот парень будет защищаться?

«Зум» тек по моему запястью.

Салли сложила руки на груди и подалась бедрами вперед.

— Ума не приложу, как это Тим так долго терпел твою грязную жирную пасть, прежде чем тебя бросить.

Я превращался в невидимку и ничего не мог с этим поделать.

— Это я его бросила, к твоему сведению. И он хотя бы не лизался с Венди Ленч назавтра после того, как мы расстались!

— Это ложь, Мелани Пикетт, и ты это прекрасно знаешь!

— Под вешалкой для пальто, — почти выпевала Мелани Пикетт, — на вечеринке у Ширли Полбрук!

Фотобудка зажужжала.

Соломенноволосая захихикала.

— Кажется, наши фотографии готовы…

Мимо промаршировал батальон старушек из загончика для бинго. Я быстро затерялся среди них, пока девочки не успели заметить, и поспешил назад в гостиницу «Эскалибур». Мальчишки — сволочи, но по крайней мере предсказуемые. С девочками никогда не знаешь, что они думают. Они — с другой планеты.

Портье с высоченной прической передала мне сообщение: папин семинар затягивается, так что папа немного опоздает. В вестибюле сновали стажеры из «Гринландии», травя анекдоты и сравнивая конспекты заседаний. Я чувствовал себя как учительский сынок в школе, поэтому пошел наверх, в номер. Там пахло тюлевыми занавесками, тостами и средством для мытья унитазов. На стенах — нарциссы яичного цвета, а ковер — мешанина расплавленных цветов. По телику показывали только крикет, где ни одна из сторон никак не могла заработать хоть очко, и вестерн, где никого не убивали.

Я лег на кровать и стал читать «2000 год н. э.».