Мир от Гарпа - Джон Ирвинг

Еще больше глупостей критика нагородила вокруг так называемой основной идеи романа. Один обозреватель усмотрел ее в том, что только секс, по мнению автора, может открыть человеку всю его глубину, и вместе с тем именно секс эту глубину уничтожает. Гарп раздраженно ответил корреспонденту, что писал, не имея никакой „основной идеи“. Он только хотел „вполне серьезно показать комедию брака и фарс сексуальных радостей“. Позже он скажет, что „сексуальность превращает в фарс самые серьезные наши намерения“.

Но Гарп мог говорить что угодно, равно как и критики, — новый роман „Второе дыхание рогоносца“ успеха не имел. Он сбил с панталыку не только читателей, но и критиков. Если сравнить с “Промедлением“, было недопродано несколько тысяч экземпляров. Джон Вулф уверял, что это обычная судьба второго романа. Но Гарп в первый раз в жизни испытал горечь поражения.

Джон Вулф как умный издатель долго прятал от него одну статью из газеты, выходящей на Западном побережье; но потом, побоявшись, что она может случайно попасться на глаза Гарпу, сам с большой неохотой послал ему вырезку, приписав несколько слов о том, что автор статьи известен гормональным дисбалансом. Статья была коротенькая. В ней сказано, что Гарп, бездарный сын знаменитой феминистки Дженни Филдз, написал сексуальный роман, в котором герои из секса не вылезают. Роман отвратительный, из других произведений можно хоть чему-то научиться, а тут и этого нет. И все в том же роде.

Материнское воспитание сделало Гарпа человеком, не очень-то легко поддающимся чужому мнению о самом себе. Но ведь даже Хелен не понравилось „Второе дыхание рогоносца“. Даже Элис Флетчер ни в одном из своих бесконечно длинных писем, полных любви и понимания, ни разу не упомянула о нем.

Роман повествовал о двух супружеских парах, связанных любовными отношениями.

— Для чего тебе это нужно? — воскликнула Хелен, когда Гарп впервые поделился с ней замыслом.

— Ты что думаешь, это про нас? — защищался Гарп. — Это вообще никого из нас не касается. Я просто использовал ситуацию.

— Ты же сам всегда говорил, что худший вид беллетристики — автобиографический.

— Это не автобиографический вид, — оправдывался он. — Вот прочитаешь — и увидишь.

Она не увидела. Хотя в романе не было ни Хелен, ни Гарпа, ни Гарри, ни Элис, но он тоже был о двоих мужчинах и двух женщинах, связанных неравнозначными, непримиримыми и страстными узами.

Каждый из этой четверки страдает каким-то физическим недостатком. Один муж слеп. Второй чудовищно заикается, его заикание приводило в ярость самого терпеливого читателя. Дженни пристыдила сына за этот дешевый выпад против бедного покойного мистера Тинча. Ничего не поделаешь, думал Гарп, художник — прежде всего наблюдатель, точный и беспощадный копировщик человеческого поведения. Ему нет дела до Тинча, он только взял некоторые его черточки.

— Не понимаю, как ты мог обидеть бедняжку Элис, — возмутилась Хелен, имея в виду физические недостатки персонажей, особенно женщин. У одной из них — мышечный спазм правой руки. Рука непроизвольно вскидывается, опрокидывая бокалы с вином, горшки с цветами, ударяя по лицам детей. Однажды она чуть не кастрировала мужа, случайно, разумеется, когда она подрезала кусты, а он подвернулся под руку. Только ее любовник, муж второй героини, может усмирить опасный недуг. И вот впервые в жизни ее прекрасное тело повинуется ее воле, никаких нелепых движений, все — грация и соразмерность.

Вторая героиня подвержена внезапному неуправляемому скоплению газов в кишечнике. „Пукалка“ замужем за заикой, а „опасная рука“ — за слепцом.

Следует отдать должное Гарпу, никто из четверых не пишет романов. („Может, мы должны благодарить тебя за эту небольшую милость?“ — ехидно заметила Хелен.) Одна пара бездетна, но им бы хотелось иметь детей. Вторая старается обзавестись чадом, усилия увенчались успехом, супруга понесла. Но ее радость омрачена сомнениями: кто же настоящий отец ребенка? Все вглядываются в новорожденного: чей физический недостаток он унаследовал? Какие в нем сидят гены — заикание, газы, спазм или слепота? (Гарп считал, что этим самым он блестяще продемонстрировал — как бы от имени Дженни — работу генетического механизма.)

Роман можно считать в какой-то мере оптимистическим. Хотя бы потому, что дружба между этими парами берет верх над страстью и прелюбодеяние прекращается. Бездетные супруги разводятся, разочаровавшись друг в друге, но эксперимент перекрестного секса, возможно, в этом и неповинен. Вторая семья благоденствует, ребенок растет здоровым, без видимых дефектов. Роман заканчивается случайной встречей героинь в универмаге под Рождество. Они едут на эскалаторе: „пукалка“ — вверх, „опасная рука“ — вниз. Обе нагружены покупками. В момент встречи недуг первой дает о себе знать самым очевидным образом — резкой трелью. Рука второй летит вверх и толкает старика; тот катится вниз, сбивая с ног впереди стоящих людей. Но у всех праздничное настроение, никто не пострадал и никто не сердится — „так благодатно время“. Обе женщины, уносимые в противоположные стороны лестницей-чудесницей, взирают друг на друга добрым понимающим взглядом и печально улыбаются.

— Это же комедия! — снова и снова повторял Гарп. — Неужели не понятно! Предполагается, что все это очень смешно. А какой фильм можно было бы сделать!

Но никто даже не купил у него право на дешевое издание.

Если вспомнить судьбу человека, который мог ходить только на руках, то нельзя не признать, что эскалаторы были пунктиком Гарпа.

В университете никто из коллег Хелен ни разу не упомянул при ней о „Втором дыхании рогоносца“; о „Промедлении“, по крайней мере, пытались провести дискуссию. Новый роман вторгался в ее личную жизнь, и чем скорее о нем будет забыто, тем лучше.

— Боже мой, неужели они вообразили, что я описал тебя? — разозлился Гарп. — Откуда только берутся такие кретины! Ты что, громко пукаешь в коридорах университета? Или, может, у тебя рука выскакивает из плеча на занятиях? А бедный Гарри, заика он, что ли? — Гарп просто завывал от ярости. — Или, может, я слепой?

— Вот именно, — оборвала Хелен. — Ты слепой. У тебя свое понятие о том, что такое вымысел, а что — явь. Ты считаешь, люди это понимают? Всем ясно, что ты черпаешь из собственного опыта. Ты можешь напридумывать три короба небылиц. Но люди уверены, в основе всего — ты и я. Иногда я и сама так думаю.

Слепец в романе был геологом.

— Я что, изучаю камни, что ли? — заорал Гарп.

Героиня, страдающая метеоризмом, безвозмездно помогает медсестре в больнице.

— Может, моей матери тоже надо обижаться? — продолжал Гарп. — Почему она не пишет мне писем с уверениями, что портила воздух не в больнице, а только дома?

Но и Дженни Филдз была недовольна “Вторым дыханием рогоносца“. Тема, которую он выбрал, была, на ее взгляд, удручающе мелкой, не имеющей общечеловеческого значения.

— Она под этим разумеет секс, — сказал Гарп. — Классический случай: о мелкотемье берется рассуждать особа, ни разу в жизни не испытавшая полового влечения. Вроде как папа римский, приняв обет целомудрия, решает вопрос о применении противозачаточных средств для миллионов людей. Поистине, мир безумен.

Новая сподвижница Дженни, переменившая пол Роберта Малдун, более двух метров ростом, раньше была Робертом Малдуном, прославленным правым крайним в команде „Орлы Филадельфии“. После успешной операции по изменению пола ее вес со 115 килограммов снизился до 81-го. Значительные дозы эстрогена уменьшили силу и массу ее мышц. Гарп не сомневался: некогда знаменитые „быстрые ноги“ навеки утратили свою быстроту. Но все-таки Роберта была достаточно грозным эскортом для Дженни Филдз. Роберта обожала мать Гарпа. Именно ее роман „Одержимая сексом“ вдохновил Роберта Малдуна, и он решился на операцию. Это было зимой, когда он лежал в больнице с травмой колена.

Теперь Дженни Филдз помогала Роберте вести тяжбу с телевидением, которое не хотело брать ее спортивным комментатором на новый футбольный сезон. Они там все ополчились против меня, говорила Роберта. Но ведь эстроген, который в нее влили, не убил в ней знания правил футбольной игры, возмущалась Дженни. Волна сочувствия, прокатившаяся по колледжам страны, сделала двухметровую Роберту предметом горячих споров. Кому тогда и быть комментатором, как не ей! Она интеллигентна и хорошо говорит. Футбол, кто станет отрицать, — ее стихия. Да она способна так оживить передачу, как и не снилось кретинам, обычно ведущим футбольные репортажи!

Гарпу она понравилась. Он с удовольствием говорил с ней о футболе, играл в теннис. Роберта всегда выигрывала у Гарпа первые несколько сетов. Сказывались сила и тренированность. Но зато выносливостью с Гарпом было трудно тягаться. Будучи гораздо крупнее, Роберта скоро выматывалась, и в конце концов Гарп побеждал. К тому же она стала уставать от затянувшейся тяжбы с телевидением. А ей нужны были силы и терпение для других более важных дел.