Переводчик - И. Евстигней

Я молча встал на колени и прополз под кроватью Шаха. Наблюдавший за моими действиями Кьёнг наконец не выдержал:

– May, ты точно уверен, что с тобой всё в порядке? Голова не болит? Нет ощущения тяжести в затылочной или височных долях?

– Нет, – буркнул я, внимательно осматривая днище кровати.

– А что ты делаешь?

– Ищу жучки. Хочу узнать, слышали ли они наш разговор с Шахом.

– Ляо-Ша, даже если слышали… Камель Атлас обязан мне своей жизнью и лично дал мне слово, что я вывезу вас из страны.

– Ха! Надо же, сам глава службы государственной безопасности ИДАРа дал ему слово, какая радость! Да у этих грёбаных чекистов слово выеденного яйца не стоит, будто сам не знаешь.

– У грёбаных кого?

– Чекистов. Был семьсот лет назад в России такой карательный орган – чрезвычайный комитет. Говорят, расстреливали всех подряд.

– Понятно. Знаешь… – Кьёнг покачал головой, – если бы мне дал слово начальник службы госбезопасности Поднебесной, я бы действительно не поверил ему ни на грош. Но у арабов не так. Если они дают обещание, то выполняют его кровь из носу.

– Естественно, – усмехнулся я. – Иначе они просто не могут. Язык у них такой. Если они клянутся священным писанием, у них в мозгу определённым образом замыкается нейронная цепь. И потом действительно, кровь из носу, а выполняй. Это не нравственная добродетель, а чистая физиология.

– Всё равно их можно уважать за то, что они, как нация, развили у себя такую "физиологию". Я бы хотел, чтобы у нас, китайцев, или у вас, русских, тоже что-нибудь замыкало, когда мы даём обещания…

Кьёнг замолчал. Видимо, его соотечественники из управления безопасности тоже дали ему кое-какие обещания, в выполнении которых однако он сомневался. С минуту он задумчиво копался в стеклянном шкафу, пока не вытащил какую-то коричневую банку.

– Давай-ка, May, я тебя перевяжу. А потом мы с тобой поговорим… – он обречённо вздохнул, – о том, что ты будешь делать дальше.

Я перевесился через широкий подоконник и смотрел на песчаные дюны. Кьёнг несколько минут поколдовал над моими боевыми ранами, смазал их вонючей грязно-зелёной мазью – по его словам, заживляющим зельем, изготовленным по древнему рецепту магрибских колдунов – и снова перебинтовал. В колдунов я не верил, но болеть и правда перестало, а тело наполнилось невероятной лёгкостью. Потом он принёс горелку и поставил на неё маленький серебряный чайник.

Уже вечерело, и прохладный аромат мяты, смешанный со смолистыми нотками амбры, тонкими струйками растекался в посвежевшем воздухе.

Как оказалось, мы по-прежнему находились на той же базе, только из тюремного корпуса нас перевели в местный лазарет, трёхэтажное здание, стоявшее возле самого забора. Из окна его верхнего этажа открывался потрясающий вид на безбрежное песчаное море. Впервые в жизни пустыня мне показалась красивой, я не мог оторвать от неё взгляда, ослеплённый её пьянящим великолепием. Необъятное предзакатное небо пылало алыми всполохами, прорывавшимися промеж нежно-перламутровых, лиловых, лазоревых разливов, и всё это громоздилось на горизонте в несколько этажей, горело, текло, разрасталось сказочными формами, и изливалось кровавым водопадом на зыбкие полнолунья дюн.

– Дело в том, что наши спецслужбы требуют вашей выдачи, – раздался за моей спиной голос Кьёнга. – Пока что тихо и ненастойчиво. Видимо, боятся поднять вокруг вас шумиху, вызвать к вам ненужный интерес. Мне приказали, – он поморщился от этого слова, – доставить вас в Поднебесную. Не только Шаха Гиль-Дяна, но и тебя по возможности тоже. От российских спецслужб пока ничего не слышно. По-видимому, они действуют более профессионально и скрыто или же избрали другую тактику…

Я молчал, внимательно наблюдая за тем, как под нежными прикосновениями вечернего ветра с гребней дюн сползают тонкие песчаные змейки и стекают к подножьям в лиловую тьму.

– Чёрт возьми, Алекс! Ты что, ничего не понимаешь?.. Ты заварил такую кашу, какой уже не было последние лет пятьсот! Я рискую собственной головой, чтобы вытащить тебя из этого дерьма! А ты… ты даже не соизволишь повернуться ко мне лицом, а не задницей, и поговорить об этом!

– Извини, ты прав, – я с трудом оторвал взгляд от пустыни и повернулся к Кьёнгу. – Если так нужно, я поеду с тобой в Поднебесную. В какой тюрьме сидеть, в российской или в китайской, – один хрен. Выбора у меня всё равно нет.

– Выбор есть всегда, May. И ты меня не дослушал, – менторским тоном продолжил Кьёнг. – Вам с Шахом повезло, что вас занесло в Истинно-Демократическую Арабскую Республику, страну, где демократия не является пустым звуком. Поднебесной вас не выдадут.

– Не выдадут?! Это значит, что нам придётся всю жизнь провести здесь, в Арабии?!

Кьёнг отмахнулся от меня нетерпеливым жестом.

– Начальник службы государственной безопасности Истинно-Демократической Арабской Республики сказал, что, поскольку права и свободы каждого человека независимо от его национальности являются наивысшей ценностью в их стране, насильная выдача вас другому государству была бы нарушением ваших прав и свобод, и что ИДАР готова пожертвовать своими внешнеполитическими интересами, связанными с получением информации, которой вы располагаете, и предоставить вам возможность уехать в любую страну по вашему выбору.

Я ошарашено уставился на своего товарища, пытаясь осознать его слова. Нет, этого просто не может быть… он только что взял и так вот запросто, без всякой помпезности, спокойно и буднично, подарил мне свободу и жизнь!!! Я почти физически ощутил, как в одно мгновение тяжёлый давящий обруч предрешённости, сковывавший моё сознание, разлетелся на тысячи мелких осколков.

– Кьёнг, этого не может быть! – я чувствовал, как по моему лицу расползается глупая счастливая улыбка. – Ты спас мне жизнь!!! Я твой вечный должник!

– Ляо-Ша, я слышу эти слова каждый день, – поморщился он. – Так что, пожалуйста, заткнись. И вообще, я сделал это не ради тебя, а ради себя. Ты… ты – абсолютно безответственный тип. Конченый эгоист. О чём ты думал, когда впутывался в эту дерьмовую историю? Только о себе. Тебе надоело жить, замечательно. А ты подумал о своих близких, о своих друзьях?.. Знаешь, меня ничто не держит в этой жизни, у меня нет ни жены, ни детей, у меня есть только вы – ты, мастер Джан, ещё несколько близких друзей. Вы, как тонкие ниточки, привязываете меня к этой земле. Я каждый день сталкиваюсь со смертью, перехожу через запретный порог и вытаскиваю оттуда людей. И только вы заставляете меня возвращаться обратно… возвращаться душой. Мне не нужна твоя благодарность, мне нужно только то, чтобы ты жил, чтобы я знал, что ты где-то ходишь по этой земле. Понимаешь?

Я кивнул.

– Понимаю, Кьёнг. У меня самого этих ниточек очень мало. Наверное, потому я и потащил Шаха за собой, чтобы у меня появилась хоть ещё одна такая ниточка. Прости…

– Да ладно, ты меня тоже прости. Сорвался. Тебя, по большому счёту, винить нельзя – синдром переводчика, ослабленный инстинкт самосохранения… И с благодарностью за спасение жизни ты поторопился. Любая страна, в которую вы отправитесь, вполне может выдать вас Поднебесной, как только вы сойдёте с трапа самолёта. Да, и ещё – власти ИДАРа дают вам три дня на то, чтобы покинуть страну.

– Целых три дня! Да за это время я успею сделать всё, что хотел.

Спасибо!

– Всё, что хотел?..

Я замер. Чёрт, Алекс, и кто только тебя тянет за язык?!

– И что же ты хотел? – голос Кьёнга вдруг зазвучал холодно и напряжённо.

– …да так, неважно, встретиться с некоторыми людьми…

Молчание.

– Я не задумал ничего плохого, ничего противозаконного, поверь мне!.. Молчание.

– Кьёнг, я расскажу тебе всё… всё, обещаю… но только потом, ладно? Клянусь всеми святыми!..

Тот не выдержал и захохотал.

– Ой, May, я не могу… всеми святыми!.. Помолчал бы лучше. Ладно, в конце концов, это твоё дело. Ты взрослый мальчик и сам знаешь, что творишь.

– Кьёнг, я тебе правда всё расскажу. Просто пока я сам до конца не могу понять, что я делаю и зачем… Да, хотел у тебя спросить… этот твой знакомый не сказал тебе, что именно они от нас хотели? Что старались выпытать? Ведь обычных нарушителей границы не будут отвозить на закрытую базу и допрашивать в течение двух месяцев? Из нас пытались выбить какую-то информацию, совершенно точно. Но вот какую?..

Кьёнг пожал плечами.

– Нет, May, мне об этом ничего неизвестно.

– Мне кажется, причина в нём, – я осторожно кивнул в сторону спящего Шаха. – Он сказал, что был личным переводчиком президента Поднебесной.

– Ты хочешь сказать, что выкрал из страны личного переводчика самого Ли Чжи Мина?!! – мой товарищ сначала оторопело посмотрел на меня, а потом разразился диким хохотом.

– Хватит ржать! Я сделал это не специально. Просто увидел его в той клинике, абсолютно беспомощного, в инвалидной коляске, представил себя на его месте и решил ему помочь!