Сожженные мосты часть 2 - Александр Афанасьев

Где-то в Туркестане

С самого утра, на испытательном полигоне ВВС, расположенном в Северном Туркестане, там где бескрайняя степь переходит в плоские, серые плиты нагорья, было необычно многолюдно и шумно. Сам то полигон представлял из себя – пять разных взлетных полос – от шестикилометровой бетонки до грунтовой пятисотметровки, два ряда серых, покрытых пылью и нищей, сухой, не дающей урожаев землей ангаров, несколько больших бетонных площадок для техники. Чуть в стороне стояла большая вышка управления полетами с комплексом радарного оборудования, а в нескольких километрах правее, черной полоской на бурой земле виднелось большое кладбище металлолома. Металлолом был в основном военный – остовы танков, гаубиц, боевых машин пехоты устаревших моделей. Все то, что уже не было смысла модернизировать и что по каким-то причинам не отвезли на переплавку. Собственно на переплавку-то как раз отвозили – но первоначально, эти стальные остовы армейскими тягачами и вертолетами-кранами растаскивали по окрестностям, зажигали внутри горелки для имитации инфракрасной сигнатуры от двигателей (использовались дешевые туристические примусы) и проводили по ним бомбометание. Потом изучали характер повреждения техники, а то что оставалось – отвозили теми же тягачами на железную дорогу. Чтобы не привлекать внимание противника – ближайшая железнодорожная станция находилась в пятидесяти километрах на восток, металлолом грузили на остановившийся прямо на путях поезд и точно так же с открытых платформ сгружали контейнеры со всем необходимым. Большая часть строений испытательного полигона была глубоко под землей, там же находилось убежище и подземный пункт управления испытаниями, которым обычно и пользовались. Но сегодня было не до секретности – ждали Государя.

Поскольку мероприятие намечалось государственного уровня – гостей собралось даже больше, чем рассчитывали организаторы демонстрационного показа. Конечно же – как без него – первым, на двух вертолетах, прибыла группа высокопоставленных военных Туркестанского военного округа. Возглавлял ее командующий округом, генерал Дикой, вместе с ним был начальник штаба округа, полковник Генерального штаба Сухомлинов. Вместе с ними прибыли командующие четырех из шести дивизий, расположенных в округе – хотя новая техника непосредственно затрагивала интересы только десантников и авиаторов. Ну, а там где отцы-командиры, там их замы и адъютанты, естественно, кто-то взял и командование полков. В конечном итоге, вся эта рать едва вместилась в два вертолета Сикорского.

Прибыли наблюдатели от всех военных округов страны – обычно это была группа из трех-четырех человек, возглавляемая офицером в звании не ниже полковника. Прибыли наблюдатели от Командования специальных операций. Прибыли и наблюдатели от всех девяти эскадр стратегической авиации, организационно подчиняющихся только Генеральному штабу и имеющих отдельное командование – Стратегическое авиационное командование. Тоже – по два-три человека от каждой эскадры, из всех присутствующих летчики выделялись белыми, шелковыми шарфами, синей формой с золотыми пуговицами (пуговицы покупались за свой счет) и немалым гонором. Оно и понятно – большая часть командного состава ВВС и ВМФ происходила из потомственных дворянских родов, потому как просто в армии служить считалось непочетно. ВВС в начале двадцать первого века в смысле престижности даже выигрывали у ВМФ, потому что Его Величество носил звание полковника военно-воздушных сил. Прибыла группа – самая многочисленная, одиннадцать человек от десятой, подчиняющейся САК эскадре – десятая эскадра занималась стратегической воздушной разведкой в интересах Генерального штаба. В отличие от остальных, представители ВВС посчитали ниже своего достоинства селиться в гостинице для командированных офицером и поселились, кто в гражданских отелях, а кто и вовсе снял квартиру или даже виллу. Кто-то жил даже в Бухаре – от Бухары до полигона было больше часа вертолетом – но соображения престижа и гонора перевешивали робкий голос благоразумия.

Наконец, на полигоне было не протолкнуться от местных, гражданских, которых возглавлял генерал-губернатор Туркестана. Хоть их никто и не звал – но скрыть мероприятие с участием в нем Его Величества было невозможно и они, собрав в толстые папки челобитные, ринулись на полигон.

Все эти многозвездные военные начали собираться на полигоне уже к четырем часам утра по местному времени – а в семь на полигоне было не протолкнуться. В ожидании самолета Государя военные разбились на группы по родам войск, и, смоля сигареты, переговаривались между собой, иногда вглядываясь в стремительно светлеющее небо.

– Нет… господа – начальник штаба Шестой стратегической эскадры, полковник от авиации Танненберг, докурив сигарету почти до фильтра, огляделся и, не найдя в поле видимости ни одной, самой завалящей урны был вынужден сунуть потушенный окурок в портсигар – намучаемся мы с новой техникой, намучаемся. Вот вам крест – намучаемся.

– Это через чего?

– А как с винтовых на реактивные переходили забыли? Года два считай, небоеспособными были. Всю инфраструктуру авиабаз – переделай. ВВП – считай заново построй. Вся номенклатура запчастей по двигательным установкам – новая. Смазочные, топливо – все новое. Техников – всех на переподготовку, а это – года два. Намучаемся, говорю.

– Рано или поздно все равно придется переходить – начальник одного из управлений САК, генерал Тищук махнул рукой, словно отрубая возможные возражения – или мы сейчас перейдем, или потом, но уже с проблемами.

– Не проще ли было новые боеприпасы разработать? До сих пор бомбы свободного падения на снабжении.

– Как будто боеприпасов новых нет. Это тоже деньги.

– А эти все… не деньги? Просто наследник с его молодежью на всем новом зациклен, не факт что это хорошо, господа, не факт.

– Мы тоже работаем.

– Пусть армия сначала испытает все это. Для чего сразу нам-то начинать новую технику принимать? У нас цена ошибки – не в пример выше.

– Армия принимает, при чем тут армия?

– Нет, я все таки не пойму, господа – в чем суть? Получается вместо одного самолета – два, ударный и летающий пост управления. Но ведь ударный самолет уязвим не намного меньше, чем обычный стратег.

– Один пост может вести до четырех бомбардировщиков-беспилотников одновременно. Кроме того – пост сейчас так и так есть, просто он используется как летающий локатор и не управляет самолетами, а только передает им данные.

– А не получится так, что потеряем самолет управления – и потеряем разом четыре ударных. Сейчас хоть один – да прорвется.

– Ну да, а три – собьют. И надо будет операцию по спасению организовывать. Срочную.

– Но задача не будет выполнена!

– Вам, сударь, хорошо собакой работать: любого обгавкаете – без злобы заметил кто-то.

Танненберг не обиделся

– Нет, ну а что, господа – я не прав? Зачем всем разом то переходить на новую технику? Где горит?

– Кажется, летит… – сказал кто-то. У всех, кто служит в стратегической авиации слух острый, без этого никак.

– Строимся, господа строимся.

К удивлению строящихся офицеров, показавшаяся на горизонте точка, превратилась не в белый, несколько медлительный четырехмоторник представительского самолета, которым пользовался Государь. Точка приближалась к полосе с чудовищной, недостижимой для турбовинтовика скоростью – и самые глазастые уже разглядели "Кобру". Так, из-за характерной формы кабины, чем-то напоминавшей раздувшую капюшон кобру, прозвали сверхзвуковой бомбардировщик Северского С-34. Пройдя на предельно малой и оглушив всех оглушительным ревом турбин, самолет начал заходить на глиссаду*.

– Строимся, господа, строимся!

– Где трап! Трап, Бунчук, убью!

– Да на кой там трап?!

– Поговори!

– Включать?

– А Бог его знает.

– Значит, включаем…

Пилот остановил самолет виртуозно – в паре десятков метров от выстроившихся в несколько каре военных. Трап и в самом деле здесь не был нужен – у этой модели самолета бронированный фонарь отстреливался только при катапультировании, а в штатных ситуациях, экипаж поднимался на борт и покидал машину через небольшой люк с лестницей рядом с передней стойкой шасси.

– Наследник…

– Цесаревич!

Хоть это было и не по чину – пока – начальник авиабазы все равно махнул рукой – и над степью поплыли величавые, хорошо знакомые каждому русскому человеку звуки "Боже, царя храни…" в исполнении симфонического оркестра балета его Императорского Величества в Санкт Петербурге.

Это и в самом деле был Цесаревич Николай, наследник престола Российского. В противоперегрузочном костюме, чуть усталый, но хорошо всем знакомый и узнаваемый с первого взгляда – выдавали "романовские" синие глаза.