Сожженные мосты часть 2 - Александр Афанасьев

Надо посмотреть. С дороги будет лучше видно.

И с этой мыслью генерал Абад вышел из РейнджРовера.

Та-а-к… А это еще кто такой? Похоже – тот, кого он и ждал, лучше цели уже не будет.

Когда он только готовился отправиться в эту страну – он долго изучал ее. Его задача была крайне важной – стать ангелом-хранителем и одновременно карающим мечом нового пророка – и на подготовку не жалели ни сил ни времени, ни денег. Ни информации. Долгими часами он просиживал около большого экрана. На экране одна за другой появлялась фотография человека, в наушниках звучала его биография. А он запоминал. Он все запоминал – министров, приближенных, губернаторов, командиров дивизий, начальников штабов, полицейских начальников. Людей, про которых достоверно известно что они работают на Британию или на афганскую контрразведку. Он запоминал – чтобы в нужную минуту не колебаться. И сейчас, похоже, такая минута настала.

Генерал Шахнаваз Аббас, уроженец города Термез шестьдесят два года, шиит, семья погибла при погроме, содержит двух жен, один сын от старшей жены, сын и дочь от младшей жены. Приближенный короля, пользуется особым доверием. Жесток, хитер, как и все афганцы доверяет только своим соплеменникам, циничен, волюнтаристичен. Руководитель КАМ – афганской спецслужбы, совмещающей в себе разведку и контрразведку, действует в разных регионах мира, приоритетное направление – Восток и север Африки. Крыша британской Секретной разведывательной службы, налажен активный обмен информацией. Вот это – достойная цель, если его не будет – правительство Афганистана временно ослепнет. Не оглохнет – часть данных будет поставлять королевская полиция – но ослепнет, а это тоже немало. Значит – вот к кому попала информация о сошествии Махди в Герате! И он, конечно же, приехал на место проведения операции, чтобы лично убедиться в ее исходе!

Достойная цель.

Дальномер показывал две семьсот шестьдесят. Один из самых дальних выстрелов в истории, если считать только выстрелы, произведенные в боевой обстановке. Калибр 14,5 – почти шесть линий! – позволяет такой выстрел. Но надо все тщательно просчитать. По движущейся цели он явно не попадет, полет пули займет несколько секунд. За это время она преодолеет звуковой барьер – а это дополнительный фактор нестабильности. Хорошо то, что после пули такого калибра выжить почти невозможно…

Раньше снайперы рассчитывали полет пули по таблицам – если на это было время, а лучшие и вовсе – обладали дьявольской, помноженной на десятилетия опыта интуицией, позволяющей без всяких таблиц сразу взять правильную поправку. Теперь все намного проще – толстые тетрадки с таблицами заменил один небольшой – размером как два сотовых телефона – баллистический калькулятор. Вводишь туда данные – и он сам рассчитает тебе поправку. Теперь для точного выстрела нужно лишь правильно снять данные и обладать достаточной храбростью для того, чтобы выстрелить…

Больше всего его беспокоил ветер. Почти три километра – на этой дистанции ветер может менять свое направление несколько раз, тем более над городом. Прибор, который стоял на крыше минарета и измерявший необходимые снайперу параметры – высоту над уровнем моря, атмосферное давление, скорость и направление ветра – показывал эти данные только в том месте, где находился он сам. А ему нужны были данные на месте цели и по всей трассе полета пули. Снайперы для этого – если позволяет ситуация – привязывают к высоким, господствующим над местностью предметам флажки или просто обрывки ткани, чтобы "видеть ветер". У него такой возможности не было – но тут ему подыграл… то ли сам Аллах, то ли глупость тех, кто прибыл сюда за головой Махди. Эти люди были настолько глупы, что развернули на месте своей стоянки флаг Афганистана, подняв его на временном флагштоке. Этот флаг, колеблющийся под действием воздушных потоков и указал ему скорость и направление ветра.

Немного поискав, он нашел еще один флаг! А потом – еще один! Это была еще одна афганская традиция последнего времени**** – если человек умирал не своей смертью, то над домом, где он жил, поднимались два лоскута ткани. Зеленый – как свидетельство того, что умерший был правоверным мусульманином. И черный – говорящий о том, что человек умер неестественной смертью и месть за него еще не свершилась. В Афганистане того времени мало кто доживал до таких лет чтобы умереть естественной смертью – поэтому, на трассе он нашел аж восемь флажков, на основании которых прикинул скорость и направление ветра по всей траектории полета пули. Был день, было жарко – поэтому он обоснованно предположил, что существует еще и восходящий поток воздуха от нагретой солнцем земли – не такой сильный, но все же на двух с лишним километрах и он будет влиять на траекторию пули. Он внес в баллистический калькулятор и эту поправку.

Время!

Генерала Абада прикрывали – несколько картинно разряженных гвардейцев, выделяющихся черными комбинезонами, масками и большим количеством оружия – они были просто увешаны им. Но прикрывали его от выстрела через дорогу, от соседних дувалов – но никак не с двух с лишним километров.

Генерал уже стоял – спиной к снайперу, он замер перед штативом, на котором был прибор, позволяющий обозревать местность, что-то типа бинокля, но больше, тяжелее, и дающий панорамный обзор в хорошем качестве. Генерал замер перед штативом, представляя собой идеальную мишень, ближайший охранник располагался так, что с того места, откуда собирался стрелять снайпер, генерал был открыт чуть ли не от груди. Стандартная грудная мишень, да еще не двигающаяся.

На мгновение перекрестье прицела замерло на британце, мелькнула шальная мысль, что можно выстрелить второй раз, убив и его тоже – но почти сразу снайпер отказался от этой затеи. Британец стоял достаточно далеко от генерала, чтобы мгновенно перенести туда огонь, да и стоял он так, что открытыми оставались только голова и плечо. Нет, это уже слишком.

Перекрестье прицела замерло на спине генерала точно по центру. Снайпер несколько раз неглубоко вдохнул – и резко выдохнул, чтобы изгнать лишний кислород из легких. Так получилось, что этому искусству, искусству снайпера, его учили русские казаки – а это были хорошие, прошедшие сквозь огонь и воду учителя. Они говорили: не думай, чувствуй. Забудь обо всем, палец сам решит, когда ему нажать на курок, он сам выберет точное время…

И он выбрал…

Кипящий от негодования майор Миллс растоптал недокуренную сигарету, сразу прикурил еще одну. У него в пачке были отвратительные, балканского табака сигареты – потому что он бросал курить и для этого купил сигареты с самым омерзительным вкусом, какие только нашел. Балканские сигареты были даже хуже тех, что выдавали в пайке нижним чинам – картонная коробочка с королевским гербом, курятся так, как будто наполовину свернуты не из табака, а из соломы. Эти были еще хуже – как будто табак смешали с перепрелыми листьями, они курили такие самокрутки из листьев кадетами, когда денег на нормальные сигареты не было, а почувствовать себя взрослыми хотелось. Кто попадался – тот получал либо наказание розгами, либо наряд на кухню или на туалеты…

Это что – скачки на приз Королевы? Просто омерзительно.

Майор вырос в цивилизованной стране и просто не понимал, как можно наблюдать за массовым убийством людей с такой радостью. Эти негодяи отдали приказ бомбить, в том числе и собственных, попавших в беду солдат – а теперь собрались, чтобы понаблюдать за этим зрелищем.

Со стороны гор донесся нарастающий заунывный вой реактивных двигателей – восемь реактивных Канберр заходили на цель. Промахнуться было сложно – дымы от горящих машин были отчетливо видны, они подпирали небо черными, истончающимися кверху столбами – словно те, кто еще оставался в живых из последних сил держали небо, пока оно не обрушилось им на головы в виде шестнадцати больших подкрыльевых кассет с осколочными и зажигательными суббоеприпасами. Держали – и знали, что не удержать.

Внимание всех привлекали самолеты, все ждали первого захода на цель – и никто не понял, что произошло, и в какой момент это произошло. С треском, слышным даже здесь открылись первые бомбовые кассеты, щедро рассыпая смерть – и в этот момент кто-то заполошно закричал на дари, кто-то, кто стоял совсем рядом. Майор оторвался от зрелища заходящих на цель бомбардировщиков, а когда опустил взгляд – то увидел генерала Абада, упавшего вперед и свалившего штатив с обзорным комплексом, который стоял перед ним. Сначала майор подумал, что тот просто упал – но тут же увидел и остальное – быстро, неправдоподобно быстро растекающуюся по асфальту лужу багрово-черной крови…

В следующую секунду гвардейцы, рассыпавшись, открыли шквальный огонь во все стороны. Миллс сделал нечто более умное и уместное в это ситуации – он сорвал одну за другой две дымовые гранаты-шашки со снаряжения – одна с белым дымом, другая с черным – и бросил их вперед. Ударившись о землю, обе шашки запыхали, исторгая из своего чрева густые клубы быстро заволакивающего все дыма и лишая снайпера обзора. Под прикрытием дыма майор, и еще один из офицеров-афганцев, не потерявших самообладания подбежали к поверженному главе афганской разведывательной службы, потащили его под прикрытие брони бронетранспортеров. Уже там майор перевернул его, увидел входное отверстие от пули – или даже снаряда! – и понял, что все бесполезно. Позвоночник был почти вырван вместе с частью грудной клетки.